Оборотни страдают тем, что у них редко рождаются дети. За всю жизнь — максимум три ребенка, а жизнь у нас далеко не короткая.

Алита… глядя на ее тонкие ножки, угловатые плечи и узкие запястья, я невольно начинаю думать, что она не сможет выносить ни одного ребенка. Или выкидыш случится.

Надо ее откармливать.

Определенно надо.

Столовая, так сказать, была под открытым небом. Какая-то ее часть была в тени, какая-то под навесом. На зиму мы, как бы это странно ни звучало, делаем, а точнее складываем крышу.

Сегодня на обед были вкусные сырный и мясной супы, макароны по-флотски, нарезки фруктов и мяса и сок.

Я сидел за самым дорогим столом (была б моя воля — вообще сюда не пришел; я не позер) в окружении своих бет и их жен. И тут Ингра — пара Годрика, заметила:

— Кстати, а где Алита?

Имя моей пары как-то слишком сильно режет уши. Оно какое-то неправильное.

Скосил взгляд на кухню. Стоит в грязном фартуке, помешивает что-то в кастрюле поварешкой.

— Худая какая… — удивленно, словно увидев в первый раз, сказал Годрик. — Тэй, слушай, брат, если ты не ладишь со своей парой, то морить ее голодом — это не выход. Это тиранство. Это, в конце концов, насилие над человеком, который будет рожать твоих детей… Твой Зверь вообще не против?

Я прикрыл глаза, приходя в себя. Ударить Годрика, что ли? Неужели он думает, что я буду так воспитывать непослушного щенка?

— Она уже была такой, когда я привел ее в стаю.

— Не-е-ет, — протянула Иия — улыбчивая вер-лиса, имеющая корни в Японии, — она была явно другой… Она была просто худой, а теперь она скелет.

Теперь абсолютно все в импровизированной столовой заткнулись и как-то выжидающе смотрели на меня. Ждали, что я скажу.

Даже Алита, которая в это время мыла посуду, с интересом поглядела в зал, не понимая, почему стало так тихо.

Рыкнув, отчего моя стая разом стушевалась, я встал из-за стола и быстрой походкой направился к своей паре. Надо ли говорить, что девушка мне рада ну совсем не была?

Алита с ужасом глядела на меня и совершенно неосознанно взяла в руки недомытый тесак в качестве защиты.

Я в удивлении приподнял брови, смотря на оружие, которое Алите против Волка явно не поможет. А что может помочь в таком случае? Только хороший, бурный секс.

— Ты ела сегодня? — спросил я, когда расстояние между мной и девушкой было крайне небольшим. Нож она, кстати, догадалась отложить в сторону, чтобы не злить альфу.

Алита мотнула головой.

Я опять рыкнул и схватил девушку за локоть, делая, кажется, ей больно.

***

Думаете, я повел свою суку за стол? Нет, мы пошли в мой дом для выяснения отношений и правил «Что стоит делать, а что не стоит».

Алита не рычала, она шипела и пыталась как-то оцарапать мне руку, пока я насильно тащил ее к спальне.

У нас уже был разговор на тему «НЕ НАДО МЕНЯ ЗЛИТЬ», и он был с хорошей концовкой. Для меня, конечно же.

Кинув Алиту на кровать, я навалился на девушку сверху, заламывая ее руки над головой, чтобы моя пара не могла сопротивляться в полной мере.

— Тебе прямо нравится выводить меня из себя, да, милая? — прошептал я ей на ушко.

Что меня выбесило? Ну, это неподчинение — в голосе, в движениях… Я привык, что меня беспрекословно слушаются, а эта сука любит рушить мой моральный покой. Я ей доходчиво объяснял и даже показывал, что будет, если моё терпение лопнет. Только тогда я ее жалел, а сейчас не стану.

Одежду на ней я уже давно порвал, чудом не задев при этом нежную кожу.

Моему Зверю нравилось, когда моя пара лежит вся такая беспомощная, обезоруженная.

И неподатливая. Так трахаться интересней.

Перевернув сучку на спину, чтобы видеть ее лицо, я принялся за свою одежду. Правда, раздеваться полностью не стал — только приспустил штаны и боксеры.

— Не надо, — тоненько пищала она, пытаясь как-то вырваться. Странно, она только поначалу кричала и умоляла остановиться, а потом, видимо, смирилась и терпела молча. Даже не плакала (ну, при мне точно).

Я усмехнулся, придавливая худенькое тельце к кровати сильнее. Пальцы уже проникли в узкое и неразработанное лоно. Моя девочка пока еще сухая…

Вошел я в нее грубо и без долгих прелюдий. Рваные, резкие движения…

Трахать Алиту было приятно. От блаженства я даже закрыл глаза.

Наверное, я снова стал терять контроль, так как в воздухе витал ощутимый запах крови. Открыв глаза, я с отстранением заметил, что ногти уже преобразовались в когти и начали царапать бедра Алиты.

Зато она теперь не будет меня злить. Через боль все проблемы решаемы.

Скосил взгляд на лицо Алиты.

И испугался.

Ее глаза всегда выражали или нескрываемую неприязнь, или страх, или ненависть, или отвращение. А сейчас они были… безжизненными. Такие глазки бывают у сломавшихся людей. Обычно после пыток, когда человека сломали и физически, и психически.

Я вышел из лона Алиты, не кончив.

Девушка вообще никак не реагировала, даже не радовалась, даже не проклинала.

Тихо матерясь, я отправился в ванную комнату за аптечкой. Обработаю ей раны. Потом постараюсь накормить.

Мой Зверь как-то неодобрительно зарычал, когда я подумал, что надо оставить девушку на опеку врачей.

Вернувшись в комнату, я отметил, что Алита поменяла свою позу, перевернувшись на бок к окну и подтянув колени к груди.

И она плакала. Впервые за всё пребывание здесь.

Часть третья.

Вся та боль, вся та скорбь, все те унижения и душевные ранения выходили из Алиты в виде слез.

Алита плакала, потому что я — сволочь.

Не сказал бы, что я начал себя винить, но мой Волк пристыженно прижал уши и пытался как-то приластиться к Волчице моей пары.

Оборотница натянула на себя плед, практически скрывающий всё нагое тело. Я попытался через связь между парами проникнуть в голову Алиты и успокоить ее.

Эмоции девушки прыгали, шумели, кричали, не давали сосредоточиться. В общем, устаканить эмоции пары у меня не получилось.

Алита уже не плакала — она рыдала. А меня плач и особенно рыдания выбешивали, поэтому я с рыком сказал:

— Проваливай.

Я был зол. Но зол не на свою пару, а на самого себя. Наверное, из-за своего эгоизма от альфы-Волка я привык к жестокости. И к жесткости. Поэтому так обошелся со своей второй половинкой.

Обычно мои первобытные желания удовлетворяли девушки легкого поведения. А теперь я не могу изменять своей паре — Волк другой не приемлет.

Алита всхлипнула и, не смотря на меня и прижимая к груди плед, выбежала в коридор. По шагам я определил, что она ушла в свою комнату.

Хотя комнатой это можно было назвать с натяжкой. Просто надо было поселить пару где-то рядом, но комната напротив моей спальни — это ванная комната, а рядом по обеим сторонам кухня и гостиная. Справа от моей комнаты каморка, которую я отводил под хранилище всякого хлама. Слева — будущая спальня Алиты, только там пока ведутся ремонтные работы.

Пришлось заселять Алиту в каморку. А там нет окон, да и площадь очень маленькая.

Кое-как успокоившись, я пошел к своей паре. Надо извиниться, что ли?

Она сидела, сжавшись в уголочке, и пыталась как-то подавить свои рыдания.

Мой Волк заскулил.

— Успокойся, — получилось грубее, чем я хотел сказать.

Ну вот, теперь Алита начала всхлипывать еще сильнее.

Я мазнул взглядом по серой стене и, присев рядом с девушкой на корточки, принялся разглядывать свою пару. Лицо красное, глаза красные… Волосы, казалось, стали белее и казались высветленными.

— Успокойся. Меня раздражают рыдания.

Она опять заплакала с новой силой.

Не выдержав, я схватил ее за волосы и потянул на себя. На меня зашипели трое: Алита, мой Зверь и совесть.

— Затк-нись, — по слогам прошептал я, почти любовно гладя большим пальцем щеку своей пары.

Алита замерла, но теперь ее сотрясала икота после плача.