Кто знал, что нежеланное «ручное» обслуживание может привести к такому результату…

И это было странно. Матиас осмотрелся, списав на чудо то, что все еще снаружи. Но снаружи чего… тюрьмы? Психиатрической больницы? Чего-то похуже?

Заставив свой жидкий мозг сосредоточиться, он попытался вспомнить, где был прошлой ночью, что произошло до того, как он очнулся здесь…

«Я сбила тебя на своей машине. Мне так жаль».

Матиас закрыл глаза и вспомнил ту женщину, Мэлс Кармайкл. Что-то в ней прорвалось сквозь туман, окружавший его разум, затрагивая важные места. Почему? Он понятия не имел… но при других обстоятельствах он провел бы с ней намного больше времени.

Гораздо больше.

Но, правда, он же не романтик… нутро было уверено на этот счет.

Оторвавшись от подушек, он удивился, что не почувствовал себя хуже, и предоставил телу шанс заполнить отчет другого типа, более согласующийся с кем-то, украшавшим капот автомобиля менее двенадцати часов назад.

Нет. Все еще нормальное самочувствие…

Выбирайся отсюда. Шевели задницей.

Ладно, не помешало бы узнать, кто его преследовал или почему он бежал, но он не собирался тратить время на детальный разбор… особенно когда его надпочечники непрерывно указывали на дверь и кричали валить отсюда ко всем…

– Полагаю, так или иначе, но вы не Джон Доу[27].

Матиас потянулся к пистолету, которого у него не было, и посмотрел на вошедшего. Медсестра вернулась, она стояла в дверях и выглядела так, словно сошла с картинки.

При дневном свете она была иной. Уже не соблазнительница.

Может, она вампир. Ха. Ха.

– Нашли ваш кошелек, – сказала она, доставая черный бумажник. – Здесь все есть, права, кредитка… о, и карточка медицинского страхования. Вам придется доплатить, но большая часть расходов будет покрыта.

Она подошла к столику на колесиках и положила на него бумажник, рядом с визиткой, которую оставила та журналистка. Затем она отошла, будто знала, что ему нужно пространство.

Долгая пауза.

– Спасибо, – сказал он, заполняя словесную пустоту.

Медсестра была в уличной одежде: голубые джинсы, черные сабо, мешковатая белая куртка из «Патагонии», которая была как новая. Ее волосы ниспадали на плечи, и она пригладила их, хотя те и так выглядели идеально, как на снимке в глянцевом журнале.

– Я также принесла вам кое-какую одежду. – Девушка кивнула через плечо. – Она в шкафчике позади. Надеюсь, она подойдет.

– Так врачи меня отпускают?

– Если на утреннем осмотре все будет хорошо. Вас кто-нибудь ждет дома?

Матиас не ответил… и не потому, что сам не знал ответа. Не отвечать на вопросы, никому. Такова его политика.

Долгая пауза номер два.

Медсестра прокашлялась, но не встретила его взгляд.

– Слушай, насчет прошлой ночи…

О, так вот в чем дело.

– Я собираюсь забыть об этом, и тебе следует поступить так же, – сухо сказал он.

У него определенно имелись проблемы посерьезнее, чем «ручные работы», к которым его принудила красивая женщина.

Да, какая печальная история. Особенно по сравнению с дерьмом, которое он причинил другим…

Воспоминания вынырнули на поверхность его сознания, нечто шокирующее и зверское было готово вот-вот появиться.

Кто он? – гадал Матиас.

Внезапно темные глаза медсестры, эти зеркала её души, посмотрели прямо в его:

– Мне так жаль. Это было абсолютно неправильно с моей стороны. Мне не следовало…

Резко вернувшись в настоящее, Матиас подумал, как забавно, что при дневном свете от всей той власти, которую она имела над ним, не осталось и следа. Она даже не казалась женщиной, которая могла быть так настойчива. Она была всего лишь молодой симпатичной медсестрой с соблазнительным телом и прекрасными волосами, девушкой, выглядевшей беззащитно.

А произошло ли это на самом деле? Его наверняка накачали болеутоляющими, и Бог свидетель, они могли серьезно ударить в голову.

С другой стороны, если бы ничего не случилось, она не стала бы извиняться, так ведь.

– Я серьезно нарушила должностную инструкцию, и раньше я не делала ничего подобного. Просто… ты так мучился от боли, и ты хотел этого… и…

Серьезно? Он помнил, что все было совсем наоборот. Но одно он знал… Матиас думал, что действительно испытал оргазм. Может, это ему тоже привиделось.

Что, в принципе, логично.

– В общем, я просто подумала, что надо объясниться перед уходом… и тебя здесь уже не будет, когда я выйду на работу после выходных.

Казалось, девушка искренне испытывала стыд и смятение. И почему-то у него возникло чувство, что воспользоваться преимуществом над ней только для того, чтобы поставить ее в неловкое положение – совершенно в его духе.

– Это моя вина, – услышал он себя… и, произнеся эти слова, тут же поверил в признание. – Это я должен сожалеть о случившемся.

В конце концов, секс из жалости действовал по тому же принципу, доходило дело до конца, или нет: горе мне; можешь позаботиться о моем члене; спасибо, дорогая.

Сестра провела бледной рукой по изножью кровати, стилизованному под дерево.

– Я просто… ну, я не хочу, чтобы ты считал, будто я делаю так постоянно. – Она неловко засмеялась. – Не уверена, почему это важно, но такова правда.

– Ты ничего не должна объяснять.

Когда она обернулась, осторожное выражение на ее лице сменилось искренней улыбкой. Настолько искренней, что он понял, что смотрит на ее безымянный палец в поисках свидетельства о замужестве.

Ничего. Пусто.

– Спасибо, что спокойно к этому отнесся. – Сестра оглянулась, посмотрев на дверь. – Думаю, мне пора. Береги себя… и, прошу, не забывай выполнять предписания своего врача. С травмой головы шутить опасно, а потеря памяти – вещь серьезная.

– Да. Так и сделаю.

Лгать было так просто, Матиас знал, что практиковался в этом всю свою жизнь. И помахав медсестре в ответ, он отнесся к ней так, словно она была запиской или почтовой корреспонденцией.

Не человеком… и это не ее вина.

Казалось, что таков его образ жизни.

Замечательно. Нет ничего лучше, чем проснуться и понемногу начать узнавать, что ты был настоящим ублюдком…

Матиас посмотрел на прикроватный столик. Визитка и бумажник лежали рядом друг с другом, один предмет был черным и толстым, другой – белым и тонким.

Протянув руку, он не знал, что именно хотел взять…

В конечном счете, бумажник выиграл в привлекательности. Открыв сложенную вдвое кожу, он уставился на водительские права, сунутые в свободный кармашек. Фотография… ну, он не узнал парня, но медсестра с волшебным прикосновением вроде считала, что это он. Вот как он выглядел? Парень с черными волосами и лицом красивым, но холодным.

Исходя из напечатанной информации, у него были голубые глаза… и выглядели так, будто оба работали, смотря на камеру. День рождения в этом месяце. Тогда же истечет срок действия прав.

Первое имя – Матиас, им он и представлялся, адрес в Колдвелле, штате Нью-Йорк, что решало вопрос географии… о, и да, он и не думал, что задавался им.

Колдвелл, штат Нью-Йорк.

Вернулся вновь. Или, по крайней мере, так ему говорили инстинкты…

Выбирайся отсюда. Шевели задницей.

К черту срочность, он медленно слез с кровати, и, не свалившись на пол, вытащил катетер из вены и снял накладки с груди. Наклонившись к оборудованию, Матиас заглушил тревожное пиканье, а после зашаркал к уборной.

Свет не горел, и, зайдя внутрь, Матиас щелкнул выключателем… и началось шоу.

Увидев собственное отражение в зеркале над раковиной, Матиас сделал резкий вдох. Один его глаз был молочно-белым, лицо изборождено неизгладимыми линиями огромной боли, пережитой в прошлом… а на виске виднелся рассасывающийся шрам рядом с глазной травмой.

На фотографии в правах определенно был он, если добавить немного серого на висках, но ее сделали до того, как…

– Сэр, я попрошу вас вернуться в постель… вы легко можете поскользнуться и упасть. И вам не следует вынимать…