… Пока доедет – заодно и мысли в порядок приведёт. А перед этим ещё доберётся до метро Университет, на котором столь неожиданно оказался вчера… Как всё перевернулось всего за несколько дней. Пойти сегодня, что ли, к Тохе? Его мать в курсе, переночует у них. А завтра… завтра видно будет, что там дальше судьба подготовила, какие сюрпризы.

Но сначала – позвонить маме. Откуда-нибудь с Бибирево.

Лесь перешёл проспект – и тут как раз подкатил на остановку двадцать восьмой троллейбус. Лесь его знал – этот доедет аккурат до метро.

Троллейбус свернул на улицу Марии Ульяновой и неторопливо поехал по ней. Лесь, примостившись в конце вагона, глядел на покрытое бегущими вниз каплями дождя стекло и изредка вздрагивал, когда доносился отдалённый гром.

«Люблю грозу в начале мая!»

– … Остановка «станция метро Университет». Следующая остановка – «Цирк», – уведомил диктор. Лесь очнулся, заморгал – кажется, умудрился задремать – и поспешно сбежал по ступенькам на улицу и устремился к метро. Теперь под землю – и на другой край города.

… Немного волнуясь, он непослушными пальцами вынул из телефона аккумулятор, симку, бережно спрятал карточку в карман, вставил на её место старую, поверх – аккумулятор, но крышку закрывать не стал, чтобы можно было быстро всё обратно «пересобрать».

Шумела дорога, шумели ларьки, шумели идущие от метро и в метро люди. Но вообще здесь было тише, чем у станции где-нибудь ближе к центру…

Включив телефон, Лесь присел на заборчик, чтобы не мешать людям торопиться мимо него, набрал мамин телефон, вздохнул и поднёс мобильник к уху.

Ту-у… Ту-у…

Ту-у… Ту-у…

Ту-у…

– Лесь?

– Мама?!

– Почему не звонил? И телефон выключен… Я волнуюсь!

– Извини, мам… Я потом расскажу. Как ты?

Мамино неодобрительное молчание, но Лесь чувствовал теперь себя уже достаточно взрослым, чтобы беречь маму от всяких потрясений из жизни её беспокойного сына.

Наконец мама сдалась:

– Да я ничего. Лежу целыми днями, ничего не делаю… Таня говорила – ты что-то давно у них не появлялся…

Лесь сглотнул: ничего себе «давно»! Ни разу не появился, между прочим. Только позвонил однажды от Тохи, чтобы не волновалась: потом приедет, пока у соседки поживёт или у друзей. И не стал слушать никаких возражений.

Хорошо, что тётя Таня маме ничего не рассказала.

– Да я сегодня к ней поеду, наверное, мам… Или у Тоши переночую. Знаешь, как удобно от него в школу идти? Три минуты!

– А Тошина мама?

– Она не против, – как можно беспечнее пожал плечами Лесь.

Мама поколебалась, но спорить не стала. А Лесь вдруг почувствовал, как защипало в носу, и жалобно спросил:

– Ма-ам… Ты когда вернёшься, мам?

– Не знаю, Леська… Если всё будет хорошо – послезавтра отпустят, но ненадолго, на пару недель всего.

– Послезавтра?! – выдохнул Лесь, и в носу защипало ещё сильнее, но на этот раз от радости. Всего два дня – и всё позади! – Это… Это здорово, мам!

– Мне тоже хочется поскорее домой, – со вздохом признала мама и тут же сменила тему, с беспокойством уточнив: – Ты нормально ешь? Где? К Вере Семённе заходишь?

– Иногда к ней, иногда сам готовлю, иногда у Тохи обедаю… – стараясь, чтобы голос прозвучал как можно беспечнее, перечислил Лесь и вдруг поймал себя на мысли, что слишком часто Тоху упоминает.

А вдруг мамин телефон они всё-таки прослушивают?! Тогда к Тоше больше нельзя…

– Ну ты смотри у меня, Елисеич, – разгадала всю, с её точки зрения, хитрость мама. – Если похудел-побледнел – тебе не сдобровать!

– Ага! – радостно согласился Лесь, который сегодня вообще не обедал ещё – и не собирался. Да и насчёт ужина надо ещё было решать, ехать ли к тётке или нет.

Совсем не хотелось её видеть…

Ещё немножко поболтав с мамой о том, о сём, успокаивая её, как только мог, Лесь наконец повесил трубку и быстро пересобрал телефон, вставляя новую симку обратно. Ну, теперь в любом случае надо в сторону метро, а там уже доехать до центра и решать, на какую ветку…

Уже ныряя в подземный переход Лесь обернулся – и с обмиранием сердца увидел направляющегося в его, уж наверняка именно вегосторону полицейского… И в который уже раз за день дал стрекоча, понимая, что судьба его вновь уберегла, на какие-то секунды опередив неприятности.

Глава 5. Соло для пистолета

Палец замер на курке,

И не дрогнет ствол в руке…

Утро. Кажется, не очень раннее – солнце уже поднялось довольно высоко. Людей у станции почти нет, пустынный холл словно плывёт над Москвой-рекой. Рабочая неделя, кто же будет гулять по Воробьёвым Горам? Ну и что, что солнце так ласково греет щеку и заглядывает в крепко зажмуренные глаза: «Просыпайся!»

Лесь просыпаться не хочет. Поворачивается спиной к солнцу и прижимается виском к холодной стене. С грохотом подъезжает поезд, распахивает двери, но стоит недолго – с лязгом снова захлопывает их и уезжает, заставляя пол ещё долго подрагивать вслед… Лесь вспоминает, что находится на мосту, над рекой, и ему становится немного неуютно. Но с другой стороны – если раньше мост не проваливался, но сейчас-то, в тихое утро вторника, почему должен? Народу никого, поезда долго не стоят… Это мальчика несколько успокоило – волшебная фраза «вероятность стремится к нулю», которую мама любила повторять по поводу и нет, вселяла уверенность, что всё обойдётся и на этот раз.

Может, пора просыпаться и куда-нибудь ехать?

Вчера после звонка маме Лесь до тётки так и не добрался. Честное слово – хотел, но после того, как на Бибирево перепугался, сдуру проскочил турникет метро «зайцем» и долго удирал от сердитого «полиционера», желание пропало. Вместо этого Лесь тогда ещё немного послонялся по метро, а к вечеру ближе вышел на Воробьёвых. Как и в прошлый раз, он отлично выспался в парке – ночь была тёплая – и часов в семь спустился в метро. Подремал ещё и тут, на скамейке, а потом…

– Та-ак… – раздался вдруг над головой укоризненный голос. – Неужели снова Воробьёв? С добрым утром.

Лесь вскочил на ноги, судорожно озираясь и по привычке хватаясь за рюкзак.

Рядом со скамейкой стоял тот самый старшина, которому Лесь попался в прошлый раз. Из-под фуражки и рыжих бровей весело щурились светлые глаза, но весело-то весело – да цепко… Мальчик поёжился и подумал, что, во-первых, утро не доброе, а во-вторых – он, Лесь, похоже, крепко влип.

– Здрасте, – мрачно поздоровался он.

– Куртку-то забрать не хочешь? – дружелюбно поинтересовался старшина. Как его там… в прошлый раз представлялся. Поляков, кажется…

Лесь промолчал. Он бы с удовольствием дал дёру сейчас, но хитрый старшина стоял перед ним, не давая пройти, а разговаривать Лесю ну просто совершенно не хотелось.

– Понятненько, – протянул старшина Поляков. – Куртку не жалко. А родителей? Опять от них удрал? Ну да пойдём, пойдём… поговорим в спокойной обстановке, – он положил руку на плечо Леся. – И не гляди на меня так, словно я изувер и совершаю ужаснейшее злодеяние. Не ты первый, не ты последний.

«Да не из дома я сбежал!» – захотелось объяснить Лесю, но почти тут же он понял, что даже если ему поверят – его сразу найдут те . Те, кому очень хочется его найти вопреки его собственному желанию. Так что пришлось промолчать и понуро топать вместе с Поляковым… И судорожно соображать, как выкрутиться, что говорить и как объясняться.

… Они столкнулись с Рюриком, когда мрачный Лесь уже собирался снова повторить подвиг с попыткой быстро-быстро вырваться и прыгнуть в подъезжающий поезд – хотя без куртки вряд ли бы такой фокус удался, старшина хоть и говорил что-то добродушно, но держал цепко.

Рюрик прошёл мимо них – и вдруг резко обернулся на пятках и удивлённо спросил:

– Лесь?!

– Юр?

– Ты что тут делаешь? Почему не у тётки? Лена говорила…

Старшина Поляков внимательно оглядел сначала обрадованного пацана, потом молодого человека… перестал тащить Вороьёва в сторону дежурки, остановился и уточнил: