Кейт выглянула в окно. Какой-то парень засмотрелся на лимузин, и она в панике отпрянула, боясь, что ее увидят. Она была готова ко всему, но только с Джейсоном. Сама мысль, что еще чьи-то глаза смогут наблюдать за ними, была отвратительна. Кейт начала судорожно поднимать светонепроницаемые щитки на окнах. В машине стало темно, как в пещере. Джейсон не увидит ее локонов, ее вызывающе алых губ, ее потрясающего белья… Что ж, белье он почувствует, а потом и снимет его с ее разгоряченного тела… Их тела сольются в экстазе… А если ей захочется, чтобы он смотрел на нее, они зажгут в салоне свет… Нет, лучше, все-таки, в темноте.

Придя к этому выводу, Кейт решительно заблокировала все кнопки освещения в салоне. Джейсон не сможет разглядеть ее, даже когда откроет дверцу машины.

Шампанское потихоньку выветривалось из головы. Ему на смену приходили совсем иные мысли. А что, если Джейсону не понравится вся эта дурацкая затея? Что, если он сочтет это вульгарным? О чем она вообще думала, когда арендовала этот проклятый лимузин?

Через пару минут этих мучительных размышлений Кейт уже напрочь забыла о своих сексуальных фантазиях, обо всем на свете. Больше всего ей хотелось вернуться домой, смыть с себя макияж и спрятаться под одеялом. Нет, в самом деле, как все было хорошо! Музеи, концерты, кино… Кино, музеи, концерты…

В этот момент машина затормозила.

Угол Восьмой и Пайнкросс.

Кейт внезапно захлестнула горячая волна возбуждения, граничащего с исступлением. Она медленно провела рукой по напрягшейся, болезненно чуткой груди… животу… бедрам…

Что-то начиналось…

Брюс шел по улице, размышляя, не стоит ли ему снять галстук. В конце концов, он пришел к выводу, что хороший парень после четырнадцати часов рабочего дня должен быть в галстуке, но позволил себе слегка расслабить узел.

Домой заезжать было глупо, ведь до свидания с Кейт оставалось совсем немного времени. Брюс засиделся в офисе. Его прямо-таки распирало желание показать себя с наилучшей стороны. Вот вернется Джейсон…

На углу Восьмой никого не оказалось. Только у обочины притулился сияющий черный лимузин, за рулем которого сидел чинный шофер в ослепительной форме. Фуражка и золотые галуны были вполне способны вызвать жгучую зависть у морских офицеров, а невозмутимостью он мог соперничать с любым памятником.

Пять минут Брюс гулял по улице, а затем его осенило. Что, если Кейт в лимузине?!

Нет, спокойно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Только не Кейт-Пирожок.

Однако чем дольше он смотрел на сияющее черным лаком чудо, тем больше сомнений поселялось в его бедной озадаченной голове. В самом деле, чертова тачка подъехала ровно в десять и стоит ровно там, где должен стоять сам Брюс. Неужели…

Сомнения все еще грызли его, когда он сделал первые неуверенные шаги к лимузину. Любопытство погубило кошку, это всем известно.

Не так уж проста эта девчонка, если таким образом проводит первое свидание. У Брюса слегка участился пульс при одной мысли о том, ЧЕМ можно заниматься в такой машине. Конечно, самым разумным в этой ситуации было бы развернуться, пойти в бар, выпить наедине с самим собой и отправиться домой, где завалиться спать и ни о чем…

— Простите, шеф, но мне кажется… меня здесь должна ждать женщина по имени Кейт.

В ответ шофер вылез из машины и услужливо распахнул дверцу перед ошеломленным Брюсом. Голос Кейт прозвенел из темноты салона:

— Ты удивлен? Нет, погоди, не говори ничего. Вообще ничего не говори, ладно? Говорить буду я. Я понимаю, для тебя все это…

Брюс рухнул на мягкие подушки, дверца захлопнулась, и молодой человек оказался в полной темноте. Голос Кейт выдавал ее взвинченность, но говорила она вполне связно.

— Все это несколько необычно, даже странно, но… я должна была это сделать. Я хотела чего-то необычного, сумасшедшего… дикого! Хоть один раз в жизни я имею право перестать соответствовать собственному образу! Я надеюсь, ты… ты не сочтешь это чем-то ужасным… Это тоже часть меня, пойми, причем я сама о ней узнала недавно, и вот теперь… Короче, расслабься и позволь мне доставить тебе удовольствие!

Брюс не смог бы произнести ни слова, даже если бы очень захотел. Он все пытался разглядеть хоть что-нибудь, однако тьма была кромешной. В это мгновение он почувствовал, как Кейт придвинулась к нему. Ее колено скользнуло по бедру Брюса, а теплое дыхание защекотало шею. Еще через секунду она нежно коснулась его шеи губами.

Он изо всех сил пытался сидеть и расслабляться, согласно полученным указаниям, но когда рука девушки обвилась вокруг его бедер, в груди Брюса разгорелся пожар. Он откинул голову назад и глухо застонал. Удивление, возбуждение, необычная обстановка — все это превращало кровь Брюса в некий гремучий коктейль.

Девушка уже сидела у него на коленях, верхом, лицом к нему. Он чувствовал ее прерывистое дыхание, а сама Кейт с восторгом и ужасом ощутила, как мгновенно напряглась его плоть. Такой быстрый успех ее обрадовал и немного напугал, однако сомнения исчезли навсегда. Кейт чувствовала, как возбуждение захлестывает ее темной волной и уносит куда-то очень далеко.

Она развела колени еще шире и прижалась к мужчине всем телом. Через миг его руки скользнули ей под платье.

Кончиками пальцев он нежно ласкал ее обнаженные бедра над чулками, медленно продвигаясь все выше. Проведя пальцами по тонкой паутине трусиков, он снова застонал, и Кейт так и не смогла определить, чем это вызвано — обычным возбуждением, или же удивлением, что на ней так мало надето.

Она запустила пальцы в его густые волосы и склонилась к его уху.

— Ты хочешь меня? Я изнемогаю, милый… Мне так хотелось быть самой сексуальной и желанной для тебя…

Единственное, что мог ответить Брюс Гренвилл, было прерывистое «О-о-о!»

Теперь они целовались, и Кейт точно знала, что таких поцелуев у них еще не было. Жадные, бесстыдные языки сражались друг с другом, губы впивались в губы, мужчина словно выпивал ее, как чашу с драгоценным напитком, и Кейт чувствовала, как блаженство охватывает все ее естество.

Его горячие ладони легли на ее ягодицы и пальцы нетерпеливо поддели тонкую полоску трусиков. Кейт судорожно сражалась с его галстуком, затем торопливо расстегивала рубашку, одновременно лаская, поглаживая, впиваясь ногтями и снова лаская широкую грудь, всю в завитках жестких волос, и могучие плечи. Она никогда не предполагала, что Джейсон так атлетически сложен.

Он попросту сорвал с нее платье, быстро спустил с плеч бретельки лифчика и прильнул к напряженным, твердым, словно ягоды шиповника, соскам.

Теперь Кейт стонала, не переставая. Каждое прикосновение этих рук, каждый поцелуй дарили ей небывалые ощущения свободы и счастья, она изнывала от переполнявшей ее страсти и хотела все большего.

Она встала на колени, и мужчина медленно стянул с нее трусики, а затем она почувствовала, как его пальцы нежно и настойчиво раздвигают ее плоть, проникая в самые сокровенные уголки ее тела. Кейт выгнулась в этих опытных и нежных руках дугой, головой почти коснувшись собственных пяток…

Поцелуй был жарким и абсолютно бесстыдным. Язык мужчины проник вглубь ее тела, и Кейт поняла, что еще миг — и она просто взорвется от возбуждения. Теперь ей было не до любовных игр, ей требовалась мужская плоть, и немедленно.

Она вывернулась из объятий своего любовника и впилась сведенными от нетерпения пальцами в пряжку его ремня. Мужчина стонал, рычал, непроизвольно прижимая ее все теснее к своему телу, хотя это только мешало раздеть его до конца. Наконец оба оказались совершенно обнаженными, и Кейт, задыхаясь, прошептала:

— Я хотела бы заниматься этим вечно, но сейчас я больше не могу терпеть…

Он подхватил ее, чуть откинулся назад, и в следующее мгновение их тела слились воедино. Всего несколько мощных толчков его бедер вознесли Кейт на вершины такого блаженства, о котором она и не знала раньше, а еще пару мгновений спустя, сквозь туман и радужные всполохи в глазах, до нее донесся и счастливый стон-вздох мужчины, достигшего пика блаженства.