— Если что — рви и кидай, — посоветовал я. — Только не забудь: рвать надо не кольцо, а саму гранату. Иначе останешься в половинчатом состоянии. На что мне пол-дочери?

— Ну что ты, папа, — ласково сказала Аллиса. — Пол-меня у тебя не будет. Потому что если случится такой казус, я подбегу и крепко-прекрепко обниму своего папульку.

— Да? — я присел и быстро-быстро отвязал от дочери гранаты. — Ну ты же понимаешь, что в наш век прогресса подобные ошибки невозможны. Просто исключены. Но на всякий случай я их заберу.

— В общем, так, — сказал капитан, глядя на наши семейные отношения. — Если я увижу то, что может навести меня на нехорошие мысли, я просто улечу. А вы сами разбирайтесь.

— Бомба, — сказала Аллиса. — Может, кто-то забыл? Могу напомнить.

Полозков заскрипел зубами.

— Выметайтесь! — проревел он. — Ночь скоро. Я вас пойду искать, что ли?

— Пойдешь, — кивнула Аллиса. — Побежишь даже. Полетят клочки по закоулочкам.

Полозков издал несколько резких тоскливых криков. Мы с Аллисой поняли, что дальше раздражать нашего друга не стоит, и, бряцая оружием, двинули к выходу.

Естественно, что первым нашим побуждением было осмотреть замок. Как знать, вдруг именно в нем прячутся заговорщики? Подбадривая друг друга крепкими ругательствами, мы подошли к воротам здоровенного черного строения, устремившегося остриями крыш своих башен ввысь. Самая длинная башня находилась строго посредине. Именно в ней и находилась дверь — серая от пыли, покрытая паутиной и кое-где вдавленными в щели бычками. На полуистлевшей от времени веревке болтался дверной молоток.

— Пойди постучи, — сказал я Аллисе. — Может, там есть кто.

— Не пойду, — тут же откликнулась дочь. — Сам иди. Я еще маленькая. И вообще, нет там никого.

— А ручка?

— Что — ручка?

— На ней нет пыли. Значит, ее недавно поворачивали. Для чего?

— Чтобы войти, — нехотя признала Аллиса. — Но все равно стучать не буду.

Никуда не денешься. пришлось подходить и стучать. После первого же удара ручка молотка рассыпалась в труху, а оставшаяся железная часть инструмента ощутимо треснула по моей ноге. Я взвыл от боли. Но тут же мой вой перешел в возглас удивления — дверь скрипнула и медленно отворилась.

— Видишь, — сказала Аллиса, отпихивая меня в сторону и входя внутрь. — Все устроилось.

— Я ушиб ногу! — пожаловался я. — Не подуешь?

— Чтобы ты меня пнул по носу? Нет уж, пап, сам себе дуй.

Я представил картину «Профессор, дующий на свой большой палец ноги», захихикал и вошел следом. Аллиса уже расхаживала по просторному холлу, имевшему заброшенный вид.

— Ого-го! — завопила она.

Где-то в глубинах замка что-то хрустнуло и с треском обвалилось.

— Круто, — резюмировала дочка. — Мне нравится. Пап, давай это будет наша дача.

БАБАХ!

— Что это, — дрогнувшим голосом спросил я, так как этот звук раздался за моей спиной. — Похоже на хлопок двери.

— Это захлопнулась дверь, — сказала Аллиса. — Сама.

СКИИИРРР!!!

— Это задвинулся засов, — сказал я. — Можешь мне не говорить.

— Нет, — отозвалась Аллиса. — Засов не задвигался. Там автоматически запор защелкнулся. Это другой звук.

— И что он означает?

— Он означает, что какая-то тварь хочет изрубить тебя в капусту!

Аллиса нажала на гашетку, и сноп ярких зеленых лучей ворвался в грудь незнакомого человека, который подходил ко мне сзади и уже собирался вонзить мне в спину несколько лезвий, неведомо как размещавшихся на его перчатке.

— О-о-о! — взревел человек и испепелился.

— Аллиса! — я знаком показал, чтобы дочь пригнулась, и всадил несколько зарядов в здоровенного чувырлу в хоккейной маске, замахнувшегося на Аллису тесаком. Чувырла отлетел к стене, ударился об нее, но тут же поднялся и начал медленно приближаться. Аллиса не сплоховала — она с одного залпа с двух рук превратила чувырлу в беспорядочную груду шевелящихся конечностей.

— Я знаю, что это за замок! — прокричал я дочке, пока она превращала в кровавую пыль бегущую к ней дико хохочущую ведьму-зомби, одетую в весьма живописно вспыхнувшие лохмотья. — Здесь живут привидения!

— С привидениями нельзя сделать вот так, — и Аллиса обдала из огнемета выскочившего из картины дядьку в роскошном смокинге, который, оскалив сантиметровые клыки, желал, видимо, впиться в горло дочурки, но вместо этого получил порцию напалма в физиономию. — Призраки — они же, как рукописи, не горят!

— Черт побери! Что же это за место?

— Пап, а ведь ты прав! Они очень знакомые! Похоже, это персонажи фильмов ужасов!

— Но их же уже давно не снимают! Это запрещено! Только у тебя в видеотеке есть, да и то это комиссар Джаз подсуетился. Тоже мне, подарочек на день рождения!

— Правильно! Это призраки! Только если призраки реальных людей прозрачные и эфемерные, то… Осторожно!

И она швырнула гранату прямо в рыжего клоуна, который, распялив огромную пасть с зубами-иголками, видимо, собирался оставить от меня одно воспоминание. Что ж, теперь в это самое воспоминание превратился он сам.

— Надо было ему воздушными шариками торговать, — сухо изрекла дочь, — а не на честных людей набрасываться.

— То есть, если я тебя правильно понял, именно так — реально, во плоти — и выглядят призраки выдуманных персонажей?

— Точно. Только почему они выбрали именно эту планету?

— Кто же тебе ответит? — сказал я. — Может, кто-то сейчас наблюдает за нами и творит все эти безобразия, готовя нам все новые и новые испытания?

— Возможно. Одно мне ясно совершенно — если бы здесь побывала наша неугомонная парочка, они бы вряд ли унесли отсюда ноги.

— И между тем унесли. Корабля-то нет.

— А, может, их сожрали какие-нибудь твари, а потом забрались в корабль и улетели?

— Вряд ли, — и я, прямо как в плохих детективах, поднял с пола только что замеченный мной листок бумаги. — Смотри! Это страница из мемуаров Первого капитана! Тут написано: «Я побывал в системе Занозы. Второго тут, кажется, нет. Хотя… Что это там за корабль? Ух ты, это же „Зимородок с индонезийского острова Калимантан“! Неужели я все-таки…» Дальше ничего нет!

— Не дописал? — спросила Аллиса, держа на прицеле каждую дверь и окно.

— Нет, просто страница обуглена. И пробита стрелой. И с одной стороны откушен кусок. Похоже, наших друзей здесь настигли настоящие неприятности. Итак, они кого-то ищут по дневникам Первого капитана, который, судя по всему, занимался тем же самым. Удалось ли ему? Удастся ли им? Удастся ли нам? Сплошные вопросы!

Я в сердцах топнул ногой. «ГУ!» — пронеслось по замку.

— Пап, ты аккуратнее! — посоветовала Аллиса. — Неизвестно, сколько простояла эта рухлядь.

— Да я тихонько, — сказал я.

И как бы в ответ на мои слова откуда-то тоже донеслось: «ГУ!»

— Опять? — покосилась на меня дочь.

— Честное слово, это не я!

Тем временем раздалось еще подряд несколько «ГУ!», причем эти звуки показались мне несколько ближе. Вдобавок к гуканьям раздался еще и рокот барабанов, и ликующие взвизгивания.

— У них там что — рок-фестиваль? — удивилась Аллиса. — Что за запрещенные барабанщики?

Рокот, не умолкая, приближался. Тяжкие удары сотрясали стены. Мы с Аллисой придвинулись ближе к дверям. Гулкий топот раздавался из-за закрытой двери, ведущей, скорее всего, из холла в какой-нибудь тронный зал — эта дверь была самой большой в холле.

— Может, это мама? — шепотом спросила Аллиса.

— Почему ты так решила?

— Потому что мне страшно. А меня ничто не может напугать, ты знаешь. Кроме одной вещи.

— Что ж, значит, сейчас мы узнаем еще одну вещь, которой боится наша доченька, — заметил я.

И эта вещь не замедлила явиться. Дверь буквально испарилась в потоке огня, и в дверях появился смутно угадываемый громадный черный силуэт чудища в языках пламени. Окутанный дымом, как плащом, он взмахнул рукой, в которой проявился огненный клинок. В другой руке его был огненный же кнут.

— Это Балрог, — прошептала Аллиса.