За два года до войны.

На языке нама, слово «Намиб» значит (почти дословно) «ничего нет». Пустыня Намиб протянулась стокилометровой полосой вдоль Атлантического океана. Сказать, что в пустыне Намиб нет вообще ничего — несправедливо. Тут есть уникальный историко-природный объект «Берег Скелетов», 300 км берега Атлантики к югу от дельты реки Кунене. Об ужасах прибоя Берега Скелетов, о туманах и песчаных бурях, и погибших кораблях, вросших в дюны на берегу, написана масса книг в различных жанрах — от документально-исторического до детективно-авантюрного. А практически все более прозаично. Уже не третье столетие тут идет война между племенами, корпорациями, и разными кланами правительства. Эта война обычно холодная, но часто и горячая…

Вождь племени Овамбо, решительный и хитрый дядька по имени Сео Ткабе, пожелал продвинуть территорию Овамболенда чуть-чуть на запад, до дельты Кунене и Берега Скелетов. Так он получил бы выход в Атлантику, и его влияние выросло бы стократно. Препятствием к этому была концессионная горнорудная компания «BGCI». Она не собиралась уступать часть территории какому-то вождю овамбо, и для защиты своих интересов наняла охранную корпорацию «Outline Direct Assist» (ODA), классическую «частную армию», легализованную в Британии, для действий в «четвертом мире».

В европейском офисе «BGCI», вероятно, полагали, что после нескольких столкновений между экологическими манифестантами овамбо и охраной, вооруженной помповыми ружьями с картечью и «шоковым» газом, конфликт заглох, но это была разведка боем. Результаты разведки превратились в тактическую аналитику, а тактическая аналитика послужила основой для разработки плана действий и распределения задач.

…Зашло солнце, и в пустыне Намиб сразу наступила прохлада, обещавшая к полуночи превратиться в холод. На широком внутреннем дворе, огороженном, по новым местным обычаям, бетонной стеной высотой полтора человеческих роста, включились неяркие газосветные лампы, осветив стоящий посреди двора большой частный дом. Эксперт по местной недвижимости сразу сказал бы: участок с домом удачный, есть свой выход на берег реки, свой причал — небольшой пирс, и все за стеной, что важно. Не факт, что это огораживание законно, но в частных случаях, с законом обычно можно договориться… Снижает цену то, что дом не ухожен. Не дом, а форт. Но, здесь принято так строить.

Ландшафтный дизайнер посетовал бы, что территория совершенно плоская, никаких радующих глаз декоративных горок. И, несмотря на близость воды, нет зелени, кроме грубой щетки травы и кустарника около самой воды. Участок, хотя и соприкасается с берегом реки, но с остальных сторон окружен мертвыми дюнами пустыни Намиб.

А военспец не стал бы обращать внимания на эти декоративные мелочи, а прямо, по-солдатски сказал бы: «Отличный дом! Бойницы грамотно расположены. И освещение правильное. Охранники не болтаются на освещенной площадке, как лотосы в пруду, а удобно засели на позициях в мертвых зонах, скрытых угольно-черной тенью. Любой диверсант окажется на свету, и не заметит охранника, который угостит его свинцом». Конечно, военспец определил бы этот дом именно как форт, и был бы, в общем, прав.

На самом деле, в гостиной этого дома размещался временный штаб племени овамбо, и сейчас, начальник штаба, «сенатор» Нге Динко, правая рука вождя овамбо Сео Ткабе, повернулся к девушке — химба, игравшей роль хозяйки и референта, и проворчал.

— Кесе, включи эту картинку на столе поярче, чтобы все видели.

— Угу, — ответила она, и чиркнула стилосом по угловому полю 40-дюймового плоского экрана, лежавшего горизонтально на столе, — так нормально, все видят, а?

— Нормально, — подтвердил Дуало Нджо, лидер экстремистского «зеленого профсоюза» овамбо, и повернулся к лидеру боевиков Лово Лозо, — ты нормально видишь, а?

— Нормально. А наши военспецы, как?

Военспецы — буры, Егер Ервок и Иван Мюллер, молча кивнули. «Адвокат-эколог» Юл Фоске, иностранный спец откуда-то с Адриатики, тоже кивнул. Нге Динко хлопнул ладонью по колену, в знак того, что штабная репетиция начинается, и спросил:

— Дуало, все ли наши люди убрались с комбината?

— Все, сенатор, — подтвердил профсоюзный босс.

— У!.. — Динко погладил ладонью мощный затылок, — Скажи: дирекция там ничего не заподозрила? Дирекция не думает, что сейчас что-нибудь случиться, а?

— Нет, — Дуало Нджо хищно усмехнулся, — Тупые белые жадины просто не заплатили рабочим — овамбо, бурам и химба положенные деньги, сказав: забастовка незаконная. Дирекция всех их уволила. Вот. У них заранее уже привезены штрейкбрехеры.

— Откуда? — Спросил Юл Фоске.

— Оттуда же, откуда и остальные их гастарбайтеры: с Индостана. Сколько-то есть из Замбии. Мы предлагали им тоже бастовать. Они не хотят. Деньги нужны. Вот так.

— Они выбрали свою судьбу, — спокойно констатировал Лово Лозо, — давайте еще раз пройдемся по тактическому театру и все уточним… Нге, я прав?

— Да, — подтвердил сенатор, — я потому и сказал Кесе, чтоб сделала картинку поярче.

Картинка (точнее, карта) на экране отображала участок местности 10x10 километров, значительную часть которого занимала территория горнорудного комбината «BGCI». Каждое сооружение, каждая функциональная площадка, каждый подъездной путь и автомобильный проезд, каждый трубопровод и каждая линия электроснабжения были отмечены соответствующими значками. Несколько мелких объектов были помечены мигающими маркерами. Нге Динко потыкал в них пальцами.

— Так! Егер! Иван! Я хочу еще раз понять, где какая бомба.

— Значит, идем по порядку — начал Егер Ервок, водя пальцем по экрану, — здесь, рядом с административным комплексом, стоит 8-кубовая резервная водяная цистерна на шасси автоприцепа. На самом деле, это северо-корейская бомба «Джеонлейонг», слизанная с российского дивайса объемного взрыва «АВБПМ». Мы ее обещали испытать, за…

— Да, я помню, — перебил Динко, — давай дальше.

— Дальше… — бур сдвинул палец, — вот тут, рядом со складом ГСМ, и вот здесь, рядом с насосно-водяным блоком, 3-кубовые прицепы, в виде пожарных цистерн. Это бомбы объемного взрыва с фосфороводородным зажиганием, их придумал Иван Мюллер…

— Я придумал с подачи Юла Фоске, — уточнил Мюллер.

— У меня была просто случайная идея, — в свою очередь, уточнил адвокат-эколог

— А эти бомбы сработают, или нет? — подозрительно спросил сенатор.

— Они экспериментальные, — сказал Ервок, — значить есть два варианта…

— Ясно, — буркнул Динко, — давай дальше.

— …А здесь, — Ервок ткнул пальцем в парк железнодорожного подъездного пути, — наш главный элемент: состав цистерн со сжиженным природным газом. Три из них слегка модернизированы по дороге. К ним незаметно приклеены пластидные полосы с радио-взрывателем и запаздывающим воспламенителем. Как я уже объяснял…

— Да, да, помню! — Нге Динко кивнул, — Взрыв пластида сделает цистерну непрочной, сжиженный газ разорвет ее и испарится. А потом воспламенитель подожжет это.

Егер Ервок утвердительно кивнул и уточнил.

— Газ испарится и смешается с воздухом, в этом весь фокус.

— Должно быть посильнее, чем корейская штука в русском стиле, — сказал Мюллер.

— Хорошо бы… — произнес сенатор и повернулся к Лово Лозо, — так. В 8:30, когда враги соберутся на совещание, бомбы начнут взрываться. Что будут делать твои бойцы?

— Во-первых, — ответил Лозо, — они перекроют автодорогу и железную дорогу. Это мы отработали: трактор переворачивает прицеп, на котором полста тонн бетонных плит.