На последней фразе Большой Бонго понизил голос до свистящего шепота, а, дочитав, сделал длинную паузу, и медленно отложил распечатку.

— Ну, как тебе это нравится, Колин?

— Бред какой-то, — уныло произнес сценарист.

— Просто, в этих фрагментах великого произведения не хватает драйва, — ответил ему Фарриган, — я зачитывал описательную часть, а вот послушай, как выглядит экшн.

Он снова взял в руки распечатку и процитировал:

— «Над поверхностью болота располагался травянистый островок, площадью примерно в акр, лишенный деревьев и довольно сухой. На нем в данный момент прыгала и извивалась толпа настолько уродливых представителей человеческой породы, которых могли представить и изобразить разве что художники самой причудливой и извращенной фантазии. Лишенное одежды, это отродье топталось, выло и корчилось вокруг чудовищного костра кольцеобразной формы. В центре костра, появляясь поминутно в разрывах огненной завесы, возвышался большой гранитный монолит примерно в восемь футов, на вершине которого, несоразмерно миниатюрная, покоилась резная фигурка. С десяти виселиц, расположенных через равные промежутки по кругу, свисали причудливо вывернутые тела несчастных исчезнувших скваттеров. Именно внутри этого круга, подпрыгивая и вопя, двигаясь в нескончаемой вакханалии между кольцом тел и кольцом огня, бесновалась толпа дикарей»… Ну, как тебе это нравится?

— Круто! — согласился Рамсвуд, — Но, если ты думаешь, что лорды позволят снимать в Авалоне кино-эпопею то…

— Мне насрать на их позволения! — перебил Большой Бонго, — они никто! Точнее, они второстепенные персонажи нашего с тобой фильма. Ты понимаешь?

— Не понимаю! — взорвался сценарист, — Ты что, Берген, балуешься мескалином, или марихуаной, или LSD? Я тебе напомню: Авалон принадлежит двум десяткам весьма влиятельных людей. То, что они психи и дегенераты, не отменяет их влияния! У них куплена значительная часть полиции Джайапура, не говоря уже о том, что у них есть контакты на уровне высших офицеров FBI у нас дома, в Америке.

— Ну, и что? — отозвался Фарриган.

— Черт побери, Берген! Отвлекись от кино! Посмотри на реальный мир! Я хочу просто соскочить с этого идиотского средневекового поезда, потому что предчувствую очень серьезные проблемы в реальном мире! И я прошу тебя: помоги мне справиться с этой реальной ситуацией. Потом мы займемся миром кино, королем Артуром и Ктулху!..

Большой Бонго медленно покачал головой.

— Ты совершаешь глубокую философскую ошибку, Колин. Реальный мир, это кванты, электроны, протоны, нейтроны и атомы, в общем — вся та хрень, которой занимаются физики в лабораториях. А то, о чем ты говоришь — политическое влияние, коррупция, индонезийская полиция, американское FBI, и даже те доллары, которыми достигается политическое влияние — это кино. Это вымысел, который существует лишь постольку, поскольку миллионы людей в это верят. Да, Колин. Миллионы людей верят во всякую ерунду: в доллары и демократию, в бога и ангелов, в полицию и спецслужбы, в агента Купера, борца с инопланетянами, и в Санта Клауса с северными оленями. Наш Ктулху, кошмарный пришелец с темных звезд, спящий в древней каменной цитадели, не менее достоверен, чем все эти штучки. А его цитадель на Долаке можно потрогать руками.

— Берген, ты что, совсем спятил?! — с отчаянием в голосе воскликнул Рамсвуд.

— Я настолько в здравом уме, что даже противно, — проворчал Большой Бонго, протянул руку, достал из сумки пачку фотографии, и разложил веером перед собеседником, — вот, полюбуйся, это цитадель Ктулху, на острове Долак, не очень далеко от Авалона. Один знакомый известного тебе Тони Тамере сфотографировал цитадель неделю назад.

Рамсвуд внимательно посмотрел на изображения и недоверчиво покрутил головой.

— Берген, ты меня разыгрываешь!

— Ничуть! Эта цитадель находится на Долаке, и она абсолютно реальна.

— Но, — неуверенно возразил сценарист, — это каменное сооружение не может быть цитаделью Ктулху! Ведь Ктулху — просто выдумка Лавкрафта!

— Если тебя интересует научная точка зрения, — спокойно ответил Фарриган, то я могу изложить тебе ее последовательно.

— Да, Берген, если тебе не трудно. А то я съеду с катушек от твоей философии.

— Тогда слушай, В 1960-х на Долаке работала французская гидрологическая экспедиция, исследовавшая длинные заливы, которые в древнюю эпоху были реками. Чудовищное землетрясение, во времена динозавров отколовшее Долак от юго-запада Новой Гвинеи, разрушило холмистые массивы на самом Долаке, и некоторые реки стали сквозными каналами, рассекающими остров. Так что Долак, это не один остров, а несколько, и их точное число неизвестно, поскольку не все заливы обследованы.

Большой Бонго сделал многозначительную паузу, а потом продолжил.

— Французы прошли на десять миль вглубь Долака по заливу Туламба, и обнаружили в болотистой местности островок с древними руинами. Неизвестные строители — предки папуасов с какой-то целью выровняли три естественные ступени невысокого холма на островке, воздвигли на образовавшихся площадках необработанные каменные блоки — колонны, и поставили сверху необработанные каменные плиты. Получились огромные дырявые каменные ящики, историки называют их дольменами. Похожие дольмены встречаются западнее и северо-западнее Новой Гвинеи, на Зондских островах. Но, у историков нет единого мнения по поводу культа, связанного с дольменами вообще и зондскими дольменами в частности. Возможно, это культ Ктулху.

— Ладно, — Рамсвуд вздохнул, — я готов допустить, что в древности на Долаке был культ Ктулху. Но это не отменяет нынешнюю проблему с лордами Авалона.

— Как знать, как знать, — проворчал Фарриган, вытащил из сумки еще одну пачку фото и протянул собеседнику, — как, по-твоему, что это?

— Это?.. — сценарист посмотрел на фото, — какое-то цветочное поле. Может, тюльпаны?

— Ну, что ты, Колин! Какие же это тюльпаны? Это мак!

— Ладно. Допустим, это мак. И что дальше?

— …Не простой мак, — продолжил босс «Iron Star», — а опиумный. Да, Колин, твои лорды докатились до опиумного бизнеса. Хотя, логично. Если они нелегально импортировали несколько тысяч гастарбайтеров из Бенгалии, то почему бы не импортировать заодно и самую рентабельную аграрную культуру Бенгалии — опиумный мак. Тоже нелегально.

— Ладно, — снова произнес Рамсвуд, — допустим, лорды выращивают опиум, и что? Если полиция коррумпирована так, что не замечает рабов, то она и опиум не заметит.

Берген Фарриган утвердительно покивал головой.

— Да, разумеется, индонезийская полиция ничего не заметит, пока лордов Авалона не прихлопнут…

— А кто их прихлопнет?! — перебил сценарист.

— Важно не это, Колин, а то, что ты станешь положительным героем. По закону кино, авторы решают, кого сделать положительным, а кого — отрицательным. И абсурдное распределение симпатий обычно увеличивает популярность фильма. Взять, например, «Шрека». Страшный клыкастый монстр-гуманоид с зеленой кожей сделан настолько симпатичным, что зрители на его стороне, вопреки традиционным штампам.

— Слушай. Берген, ты опять про кино, а у меня проблема…

— Твоя проблема, — перебил на этот раз Фарриган, — решится, если съемочная группа, в процессе работы над фильмом, разоблачит опиумную, а точнее, героиновую мафию.

— Берген! Я ни черта не понимаю! Где у тебя граница между кино и реальностью?!

— Эта граница там, — спокойно сказал Большой Бонго, — где я ее проведу. Итак, на фоне героиновой мафии, вольности с бенгальскими гастарбайтерами окажутся мелочью, не заслуживающей внимания. Тем, что с гастарбайтерами плохо обращаются, никого не удивишь, а вот раскрытие ново-гвинейского центра наркобизнеса — это сенсация. Ты, разумеется, пройдешь по программе защиты свидетелей, это хороший выход.

— Нет! — возразил сценарист, — лорды сумеют получать в FBI информацию обо мне!

— Лорды, — произнес босс «Iron Star», — будут вычеркнуты в предыдущей серии…