«Друг мой, о чем вы думаете, когда прелестная вдова, осаждаемая роем поклонников, возможно, отдала бы вам предпочтение перед всеми? Она очень богатая особа, и ее состояние помогло бы вам поправить ваши дела, а она нашла бы в вас то, что не идет ни в какое сравнение с ее богатством – прекрасного мужа. Завтра утром я должна буду отправиться вместе с ней на прогулку на ту дальнюю аллею Енисейских полей, что называют Аллеей вдов. Садитесь на лошадь и скачите туда, там мы как бы случайно встретимся, вы заговорите со мной, а дальше будет видно, подойдете ли вы друг другу».
Как было устоять перед такой очаровательной сводней? Бомарше охотно согласился поехать на Аллею вдов, ведь сведения, полученные им от г‑жи Бюффо, были достойны самого пристального внимания.
Молодая вдова, о которой шла речь, была близкой подругой г‑жи Бюффо: родилась она 11 ноября 1731 года на улице Муано и звалась Женевьевой Мадленой Уотблед. Ее отец был краснодеревщиком короля и десятским Парижа. В 1754 году эту красавицу удостоил своим вниманием весьма важный господин по имени Антуан Анжелик Левек, интендант королевских зрелищ и увеселений. Щедрость этого высокопоставленного чиновника восхищала не только королевский двор, но и весь Париж; у всех на устах еще была постановка «Психеи», для которой на театральной сцене был построен дворец Венеры, украшенный бриллиантами стоимостью 120 тысяч ливров; эти декорации привели зрителей в такой восторг, что Людовик XV приказал до двух часов ночи не запирать зал «малых забав» («Меню‑Плезир»), где шел спектакль, чтобы все могли полюбоваться этой роскошью. В 1767 году Левек скоропостижно скончался, оставив супруге солидное состояние. Было очевидно, что по истечении траура у вдовы не будет недостатка в претендентах на ее руку. Так почему бы не поспешить и не опередить других?
И вот на следующее утро свежевыбритый и принарядившийся Бомарше гарцевал на своей великолепной испанской лошади по Аллее вдов; он постоянно улыбался и был так хорош, что сразу же привлек к себе внимание прогуливавшихся там женщин. Вскоре появилась карета г‑жи Бюффо. Поприветствовав дам, Бомарше спешился, передал поводья своей лошади слуге и сел в карету к дамам. Он не скрывал своего восхищения красотой г‑жи Левек и белизной ее кожи искусно оттененной траурной вуалью. Благоприятное впечатление, которое Бомарше произвел на женщин своим скакуном, своим умением великолепно держаться в седле и своей импозантной внешностью, он подкрепил искрометностью своего ума. Пьер Огюстен завел с дамами разговор и так понравился им, что они вовсе не спешили с ним расстаться.
Бомарше принялся уговаривать г‑жу Левек отобедать с ним в кругу его семьи на улице Конде, та пыталась уклониться от приглашения, ссылаясь на траур, но в конце концов уступила. Бомарше отправил слугу со своей лошадью домой: это было условным сигналом для Жюли, что в доме будут гости и нужно накрывать на стол. Когда наступило время обеда, Бомарше с новой знакомой прибыл на улицу Конде. Г‑жа Левек пришла в восхищение от убранства дома, остроумия Жюли и выражения благородной печали на лице старика Карона, недавно похоронившего свою вторую жену г‑жу Анри. Обед проходил в такой непринужденной и милой атмосфере, что еще до того, как подали кофе, г‑жа Левек дала себе слово, что станет г‑жой де Бомарше. Что же касается Пьера Огюстена, то, помимо того, что он был очарован своей гостьей, ему еще весьма импонировала мысль о том, что доходы г‑жи Левек, которые она может прибавить к двадцати тысячам его ренты, сделают его очень богатым человеком. Это взаимное влечение, видимо, сразу же переросло в нечто большее, поскольку вскоре г‑жа Левек обнаружила, что может стать матерью еще до того, как закончится официальный траур по ее первому мужу. Вопреки правилам, она скоропалительно обвенчалась с Бомарше 11 апреля 1768 года, а спустя восемь месяцев, точнее – 14 декабря, то есть за неделю до годовщины смерти г‑на Левека, на свет появился маленький Огюстен де Бомарше. Похоже, Пьер Огюстен, еще не забывший неудачную попытку создать семью с Полиной Ле Бретон, решил на этот раз подстраховаться.
Женевьева Мадлена, всерьез влюбившаяся в Бомарше, также приняла меры предосторожности: когда Пьер Огюстен начал осаждать ее своими предложениями, она заявила ему:
«Господин де Бомарше, я вдова, и мне известно, что большинство мужчин не держат клятв, которые они произносят перед алтарем. Я знаю по себе, как трудно устоять перед вами. Я знаю, как нежно вы относитесь к женщинам, но вы человек чести; пообещайте мне, и я вам поверю, что вы никогда не огорчите меня и никогда не оставите одну проливать слезы в холодной постели во власти ревнивых подозрений».
Он дал ей это обещание, и она сдалась. Убежденный в том, что союз с г‑жой Левек в любом случае сделает его материально обеспеченным, что имело для него немаловажное значение, Бомарше пошел на поводу у чувства и не проверил, каково в действительности финансовое состояние его избранницы. Дальнейшие события показали, что это было легкомысленно – от наследства, полученного г‑жой Левек, после выплаты всех долгов осталась лишь пожизненная рента. Герцог Омон, новый интендант королевских зрелищ и увеселений, предъявил наследнице Левека счета на солидную сумму, обвинив ее покойного супруга в излишней расточительности. Чтобы оплатить эти счета, вдова продала все движимое имущество и отдала в королевскую казну свои драгоценности, но этого оказалось мало, для погашения остатка долга ей пришлось пожертвовать частью своего основного капитала, чтобы сохранить хоть какие‑то доходы. Так как новоиспеченная г‑жа де Бомарше была еще довольно молода и в случае нового вдовства могла рассчитывать на собственные средства, ее второй муж вынужден был примириться с уплатой долгов по счетам первого в ущерб собственному состоянию, ему пришлось пойти на это еще и потому, что совсем недавно из‑за своего чрезмерного остроумия он лишился покровительства короля, а придворные уже судачили о его поспешной женитьбе. В одном из своих писем Бомарше подробно рассказал о том, при каких обстоятельствах он настроил против себя Людовика XV:
«Помню, в 1768 году в страстную пятницу герцог де Лавальер вез меня в Версаль, где у меня уже была репутация человека, свободно и независимо выражающего свои мысли, что, естественно, многим не нравилось. В то время, как мы мчались по дороге в карете, как то приличествовало таким важным вельможам, герцог сказал мне: „Сегодня вечером я ужинаю в малых покоях короля, где будет г‑жа Дюбарри и несколько избранных особ, приглашенных лично королем. Я хотел бы чем‑нибудь позабавить общество, поскольку обычно эти вечера бывают ужасно скучными“. Я расценил его слова как просьбу помочь ему и, улыбнувшись, ответил: „Если хозяева будут слишком серьезны, перескажите им прелестный анекдот о том, что ответила наша певица Арну графу де Лораге, когда тот сказал ей: „Помнишь, Софи, наши первые свидания, когда мне приходилось пробираться по ночам в дом твоего отца‑виноторговца, прибегая к разного рода ухищрениям?“ „Ах, – воскликнула Арну, – какое было прекрасное время, и как мы были несчастны!“ Этот милый ответ остроумной женщины может повернуть вашу беседу к теме, способной позабавить ваших сотрапезников, как это случилось в тот вечер, о котором я вам рассказываю.
Если же, наоборот, хозяин будет под хмельком и излишне весел, то прочтите ему нравоучение, как это обычно делают в Потсдаме на пиршествах прусского короля, например, такое, оно не лишено интереса и будет весьма кстати именно сегодня. Начните так: „Мы вот здесь смеемся, а не приходило ли вам когда‑нибудь в голову, сир, что в силу августейших прав, полученных вами вместе с королевской короной, ваш долг, исчисляемый в ливрах по двадцать су, превышает число минут, истекших со смерти Иисуса Христа, годовщину которой мы отмечаем сегодня?“ Столь странное утверждение привлечет всеобщее внимание и, возможно, вызовет возражения; предложите тогда каждому взять карандаш и заняться подсчетами, чтобы доказать вашу ошибку и повеселиться за ваш счет. А вот вам готовый расчет. Сегодня – 1768 лет со дня, когда Иисус Христос умер, как известно, во спасение рода человеческого, который с момента, когда тот принес себя в жертву, застрахован от ада, чему мы имеем бесспорные доказательства. Год наш состоит из 365 суток, каждые сутки из 24 часов по 60 минут в каждом. Сосчитайте и вы сами увидите при сложении, что 1768 годовых оборотов Земли вокруг Солнца, если прибавить по одному лишнему дню на каждый високосный год, то есть раз в четыре года, дают в сумме девятьсот двадцать миллионов девятьсот сорок восемь тысяч сорок восемь минут, а король не может не знать, что долг его давно превысил миллиард ливров и уже приближается к двум“.