Впрочем, странности странностями, а нужно продвигаться в нашем расследовании дальше. Будем считать, что капитан ехал по основной дороге на запад, со всех сторон прикрываемый громадным скопищем народа. Но где же именно он свернул влево? Ведь в любом месте такой манёвр не осуществишь. Если отсчитать от границ Смоленска двухсотлетней давности означенное расстояние, то роковой поворот, должно быть, состоялся в районе села Михновки, которое существовало и в те времена. И теперь давайте подумаем, отчего сей поворот был осуществлён. Ведь капитану изначально был дан приказ добраться до Красного! Да, в кустах замаячил десяток подозрительных всадников, так что с того? Ну, хорошо, пусть не десяток, а два десятка! Солидная опасность для одного небольшого обоза из двенадцати подвод. Но он ведь был вовсе не один в чистом поле! 2000 вооружённых людей окружали его сзади и спереди!!!

Что может сделать обычный армейский капитан при подобных обстоятельствах. Вариантов, как всегда, три. 1. Ринуться вперёд очертя голову и пасть смертью храбрых в ближайшей канаве. 2. Сразу сдаться в плен и не морочить себе голову глубокими раздумьями. 3. Попытаться обойти опасный участок дороги и выйти на неё в более безопасном месте. Вот и все вариации.

И, судя по содержанию письма, как раз и был выбран последний вариант (во всяком случае, мне поначалу представлялось именно такое развитие событий). Теперь посмотрим, имелись ли в тех местах возможности для объезда. Откроем карту Смоленской губернии от 1910 года и внимательно осмотрим участок дороги, ведущей на запад. Да, действительно, такой объезд существовал! Разумеется, по скверным просёлочным дорогам, не слишком удобный, но был! От Михновки следовало свернуть налево и доехать до Ширяева. Далее дорога шла в Хлясино, затем в Лубню и наконец, в Хохлово, которое стоит уже на столбовой дороге. Заметим себе, что расстояние от Михновки до Хохлова около десяти километров. Разумеется, в объезд несколько дальше, но в тех условиях, когда на телегах ещё отсутствовали спидометры, а световой день был уже короток, ошибиться на пару вёрст было немудрено.

И что же у нас теперь получается? Получается так, что если все наши рассуждения корректны, то обоз чётко исполняющего приказы начальства капитана Лавилета путешествовал именно по озвученному мной маршруту. Следовательно, нам нужно только посмотреть на карте, в каких же населённых пунктах протекала неширокая речка и стояли мельница с церковью. Прежде всего, все описанные в письме приметы имелись в самой Михновке. И речка, и церковь, и мосты, и господские дома, и даже плотина с обозначенной около неё мельницей были, как говорят, в наличии. В Лубне есть речка и господский двор, но всего остального нет. И в Хохлово не всё гладко. Да, есть церковь, есть и ручеёк, но крошечный. Что же касается мельничной запруды и господского дома, то они, хотя и присутствуют на карте, однако на значительном отдалении. В километре на запад есть маленькая плотинка (у дер. Запрудье, видимо мельничная) и два мостика неподалёку. Господский же дом «Беляновщина» стоит в полукилометре севернее церкви. При этом нужно особо уточнить, что нашему обозу для достижения мостов в Запрудье следовало непременно пересечь трассу Смоленск — Красный и вновь углубиться в непролазные российские грязи.

Самое время вспомнить ещё об одной подробности упомянутой в письме Елисаветы. Вот интересующая нас цитата: «Приметы, где он зарыл это сокровище, следующие: в правой стороне церковь и господский деревянный двухэтажный дом, а в левой мельница». И нам следует внимательнейшим образом рассмотреть обоих кандидатов на место наиболее вероятного кладохранилища. Довольно быстро можно отбросить Хохлово с Запрудьем. Как ни становись, не удаётся занять такую позицию, чтобы церковь и господский дом были чётко справа, а мельница слева. А вот в селе Михновка ситуация была совершенно иного свойства. Давайте я теперь расскажу вам, как всё происходило 200 лет назад, своими словами.

Ранним утром 3 ноября 1812 года небольшой обоз с заранее вывезенными из Москвы ценностями начал движение по дороге Смоленск — Красное. Кроме небольшой охраны из двух десятков пехотинцев и возниц их  «прикрывал» сводный «полк», сформированный из тех больных и раненых бойцов Великой армии, что не входили в Москву, а были оставлены в Смоленске на излечение. Возможно, среди них были и упомянутые девицей Овцыной солдаты из Вюртембергской дивизии. Моральное состояние этого контингента можно сразу определить как удручающее. Уже нахлебавшиеся военных тягот и тыловых мучений в наскоро приспособленных под госпитали конюшнях, они с ужасом обсуждали вынужденное отступление своего императора из сгоревшей Москвы. Они точно хотели как можно скорее унести ноги из столь негостеприимной страны, только вовсе не желали класть свои головы за неизвестно кому принадлежавшее и неизвестно кем награбленное серебро.

И около Михновки, едва только завидев впереди казачий разъезд, толпа плохо вооружённых и не готовых сражаться солдат наотрез отказалась идти дальше. Ещё бы, они ведь уже были столь наслышаны о звериной жестокости этих бородатых всадников, что без сопровождения боевых частей не желали делать и шага под их сабли и пики. Но французская армия была ещё далеко, копошилась между Дорогобужем и Вязьмой, ежедневно теряя пушки, лошадей и людей. Разумеется, перед капитаном Лавилетом мигом встала воистину неразрешимая задача. С имевшейся у него охраной он и помыслить не мог о том, чтобы тащиться ещё семьдесят километров до Красного в одиночку. Ведь наш капитан был вовсе не авантюрист, и прекрасно понимал, что всего с десятком солдат он представляет слишком лёгкую добычу не только для профессиональных солдат противника, но даже и для вооружённых чем попало крестьян.

Именно тогда он и принял нелёгкое решение. Пользуясь тем, что запрудившая дорогу масса солдат одним своим видом отпугивала зловредных казаков, он действительно свернул влево. Но свернул вовсе не для того, чтобы отыскать другую дорогу на Красное. Отнюдь! Он лишь хотел одного — поскорее вернуться обратно в Смоленск. И, надо сказать, такая возможность (во всяком случае, теоретическая) у него имелась. Сделав небольшой обходной манёвр, обоз мог совершить объезд через сельцо Ковалёво, откуда до смоленских предместий было не более двух вёрст, причём по хорошей, столбовой дороге.

Итак, решение его было однозначно — немедленно вернуться в Смоленск.

Действительно, это для него было бы наилучшим выходом из создавшегося положения. Вот только пробиться через плотно забившую дорогу солдатскую массу с телегами и бричками было нереально. Поэтому, проехав всю Михновку до конца, он ещё раз поворачивает налево около двухэтажной господской усадьбы «Александровское». Такое положение дел прекрасно отвечает планам французов, и вот 12 фургонов резво катят фактически по направлению к Смоленску, имея справа от себя речное русло, а слева высокий холм. Вскоре они подъезжают к деревянному мостику, перекинутому через водную преграду. Обозу следует непременно преодолеть речку, ведь заветное Ковалёво на той стороне. Но вот беда — с другой стороны моста подъём крайне крут, да к тому же покрыт намёрзшей за ночь толстой коркой льда. Промучившись весь остаток светового дня в тщетных попытках взобраться с одним тяжёлым фургоном на непреодолимый для неподкованных лошадей подъём, Лавилет вынужден снова менять свои планы.

На дворе глухая ночь и леденящий холод. Его небольшой отряд стоит в еловом лесочке, и в любой момент можно ожидать внезапного нападения летучего отряда противника. Что бы вы сделали в таком случае? Я бы точно избавился от груза, гори он синим пламенем! Освободившись от фургонов, можно было усесться на высвободившихся лошадей и обрести столь необходимую в критической ситуации свободу манёвра. Так что всю длинную ноябрьскую ночь солдаты охраны обоза занимались сокрытием своего груза. Они не только выкопали две глубокие ямы, но и в целях маскировки оформили их наподобие одиночных могил. Поскольку фургоны стояли вдоль просёлка, то и таскать поклажу в глубь прибрежного леса им было совершенно ни к чему. В лесу было темно и страшно и запросто можно было пострадать от острых ветвей. Так что вполне естественно, что вместилища для церковных ценностей откапывали поблизости, действительно в трёх шагах от телег. Вот, собственно, и вся история про французского капитана и его якобы бесследно исчезнувший обоз.