Скафандры СТК были очень удобными, легкими, но в то же время с высокой степенью защиты, круглый шлем охватывал голову, прозрачным был лишь лицевой щиток. Баллоны со сжатым воздухом встроены в скафандр на спине. С таким баллоном можно было бы не мучиться на Смирнове — хватит на неделю дыхания.

Да, все здесь говорило о том, что база давно покинута. Наклонно уходящий вниз коридор был пуст, пол покрыт слоем пыли.

Первыми попались коллекторные склады — два из них были совершенно пусты, в третьем обнаружились лишь аккуратно упакованные геологические образцы. Затем разведчики вошли в общие помещения.

Здесь царило разорение. И теперь уже было видно — здесь стреляли. В первом помещени взрывом разворочен пульт, снесено кресло с беспомощно торчащими шарнирами. Следы гари и выбоины на стене.

Дальше следовал коммон, в котором не осталось целой мебели — все разгромлено, разорвано на куски. Если бы база не находилась в толще скал, и стены ее не были бы естественными, любой из выстрелов привел бы к разгерметизации и общей гибели.

Наконец разведчики вошли в центр управления базы. Здесь тоже оставались следы борьбы, но уцелел пульт. И самое страшное — здесь на полу скорчились двое людей в поврежденных скафандрах.

Светлана склонилась над одним из трупов. Мужчина все еще сжимал в руке бластер. Вместо груди и живота — разодранная черная дыра. Лицо же убитого в герметичном скафандре оставалось нетронутым, только неестественно белое, с замершей черной полоской крови на губе.

У второго убитого не было лица — лицевой щиток расколот, и мужчину разорвало внутренним давлением. Светлана, много чего повидавшая, поспешно отвернулась от жуткого зрелища.

— Они очень давно здесь лежат, — произнес Кэс в радиофон.

— Да, капитан. Судя по пыли — уже годы.

— Или десятилетия. Я попробую что-то сделать с компьютером, подожди.

Кэс вскрыл кожух пульта, поковырялся, вынул плату.

— Здесь должны быть все данные. И журнал базы, где они отмечали происшествия. На Союзе разберемся.

— Капитан, здесь, видно, нет живых. Но у них должны сохраниться какие-то приборы… консервы… что-то ценное. Может, нам пригодится?

— Да, конечно, Светлана. Мы осмотрим все помещения базы.

Осмотр не дал ничего. На базе шли ожесточенные бои. Нашлись еще полтора десятка мертвых, и все они, судя по пыли, покрывшей тела, были убиты уже очень давно. Годы или десятилетия назад. .

Кэс подумал о том, чтобы похоронить их, ведь все это были коммунары, костанцы, его соотечественники. На скафандрах еще сохранились алые звездочки и надписи на линкосе. Но сейчас это было невозможно — их слишком много. Надо будет высадиться еще раз, взять побольше людей.

Что странно — с базы исчезли все материальные ценности. Напрасно Кэс и Светлана прочесали все склады, лаборатории, даже все каюты. Здесь было нечем поживиться — разве что переломанное оборудование да образцы и препараты. Не было ни оружия, ни консервов. Реактор безнадежно молчал.

— Кто-то напал на них, — предположила Светлана, когда они снова вышли в коридор, — явно же ограбление.

— Вероятно так, — согласился Кэс, — мы узнаем больше, когда познакомимся с журналом базы. Внимание, Союз! Вызывает разведгруппа!

— Разведка, я Союз, слышу вас! — послышался голос Кэса, — как дела? Нашли что-нибудь?

— Здесь нет ничего ценного. Абсолютно ничего. И семнадцать мертвых. Вероятно, остальные где-то снаружи. Все, что было можно и нужно, мы взяли, — сообщил Кэс, — мы возвращаемся на корабль.

— Это правильно, возвращайтесь как можно скорее!

— А в чем дело? — насторожился Кэс.

— Антуан поймал вызов с Мару-1. Очень слабенький! СОС-сигнал! Нас зовут на помощь!

Глава 2. Зов о помощи.

Исследовать Мару-3 больше не имело смысла, а разбор записей базы оставили на потом. Куда актуальнее сейчас был СОС-сигнал с первой планеты системы, ближней к здешнему солнцу.

"Союз" уже начал двигаться к планетке и посылать автоматические вызовы тем, кто послал зов о помощи.

— А что это за сигнал? — поинтересовалась Светлана, — человеческий?

— Да, это стандартный СОС-сигнал, общепринятый во времена СТК, — пояснил Антуан, — в то время и дружественные нам планеты Чужих пользовались той же модуляцией.

— Цивилизация люди быть самые развитые космическая цивилизация наша Галактика, — вставил Джан.

— Этим же сигналом пользуются в Космосе и сейчас, — уточнил Ю.

— Но ведь возможно, что сигнал автоматический, — заметила Чин, — я правильно понимаю? Может быть, они уже давно погибли, но автоматика…

— Да, это возможно, — повернулся к ней Кэс, — однако мы по Уставу должны предполагать, что там есть живые люди, и они зовут на помощь… Антуан… как там, параграф 2-8-2? Обязанности экипажей космических кораблей… по принятии сигнала СОС немедленно начинать движение в направлении сигнала, вести непрерывную радиосвязь, оставаться на месте подачи сигнала до тех пор, пока не будет оказана помощь…

— Или не будет установлена невозможность ее оказания, в связи с гибелью терпящих бедствие, технической невозможностью либо гибелью, ранениями и заболеваниями оказывающих помощь, — закончил Антуан.

— Спасать до тех пор, пока сами не окочуримся, — перевела Светлана.

— Для начала разберемся в условиях. Антуан, где находятся терпящие бедствие?

— Я принимаю недифференцированный сигнал с поверхности Мару-1, расстояние 2032, 57 км от экватора, демонстрирую на экране…

На мониторах возникла светло-коричневая безжизненная планета, в кратерах и складках, похожая чем-то на Смирнову.

— Планета малого горячего типа, — заметила Лотта, — Антуан, можно уточнить характеристики атмосферы, период вращения, температуру поверхности, именно в точке, откуда послан сигнал?

— Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Антуан, — итак, плотность атмосферы составляет 0,124 кг на кубический метр…

— Очень разреженная атмосфера, — перевела Лотта, глядя на вспыхнувший перед ней монитор, — все, Антуан, можно не озвучивать, цифры все мы видим. Итак, очень разреженная атмосфера из кислорода, натрия, гелия, водорода и других газов. Видимо, идет захват солнечного ветра. Как следствие разреженности — большие перепады температур. Период вращения равен 47 стандартным суткам. Точка сигнала находится сейчас на дневной стороне, и приближается к максимуму температуры. Планета в перигелии… так… Температура ночной стороны — минус 170 по Цельсию, дневной в перигелии до 440 по Цельсию.

— "Союз" мог бы выдержать такую температуру, — заметил Кэс, — но возможно, их корабль поврежден. К тому же вряд ли это корабль СТК, а современные космолеты, например, Руси, такой температуры не выдержат. Ант, когда мы будем на орбите?

— Через двадцать минут сорок семь секунд, — отозвался искин.

— Можно только гадать, что с ними, и сколько они еще выдержат… — произнес Ю, напряженно глядя в экран.

— Принимаю сигнал! — вступил Антуан.

— На экран!

По экрану побежали помехи, оглушительный треск — Тина поспешно зажала уши. И сквозь треск послышался слабый, очень слабый голос — он говорил на линкосе.

— Помогите… еще два часа… корабль поврежден… плавится оболочка…

— Антуан, передача! — Кэс вскочил и заговорил громко, — Вниманию терпящих бедствие! Корабль СТК "Союз" через пятнадцать минут будет на орбите планеты! Готовьтесь к срочной эвакуации!

— Думаешь, они что-нибудь слышали? — скептически спросил Ю. Кэс пожал плечами.

— Все же надо попробовать. Но кто это? Антуан, ты можешь определить тип их корабля?

— Пока нет. Внимание, начинаю орбитальный маневр!

Изрытая кратерами серая поверхность плыла внизу. Под яркими лучами солнца она казалась серебряной и сияющей. В правых экранах сверкал исполинский круг, похожий на ослепительную медаль из скомканной фольги, в левых нестерпимо сверкало огромное солнце — тем страннее выглядела кромешная тьма меж солнцем и нагретым диском планеты.