— Поставьте себя на его место, старина! Подоспей он вовремя, чтобы предотвратить убийство, — и все было бы в порядке. Но его люди убили Сулеймана, и он просто не может оставить вас в живых. Если англичане узнают, как все было на самом деле, виноватым окажется он один. Думаю, Бабер-Али представляет, что значит убить британского подданного, — особенно если выяснится, что он работает на британскую секретную службу. Вот если вы отправитесь на тот свет, можно будет смело сказать, что это моих рук дело. Его шакалы готовы любому перегрызть глотку за своего вожака, а уж такую малость, как подтвердить его слова… Так вот, если вы вернетесь в Кабул и обнародуете всю эту историю, Бабер-Али поссорится и с эмиром, и с британцами, и с Афдаль-ханом. А лучший способ заткнуть рот — это перерезать глотку.

Уиллоуби помолчал, но потом решил говорить начистоту.

— Поверьте, Гордон: я ценю ваш острый ум, но не могу вам поверить. Все выглядит разумно и логично, но… будь я проклят, старина, не знаю… А если это ложь? Я не хочу сказать про вас дурного, но у вас свои цели, а у меня свои. И вы хотите, чтобы я поверил вам на слово, без доказательств?

— Без доказательств? — прошипел Гордон. — Будут вам доказательства!

Он пополз обратно, и скоро от входа раздался его крик:

— Охай, Бабер-Али!

Выстрелы прекратились. На миг стало так тихо, что, казалось, можно было услышать, как струится даже лунный свет. Потом в тишине раздался голос Бабера-Али:

— Говори, Аль-Борак! Я слушаю тебя!

— Если я отдам тебе англичанина, ты отпустишь с миром меня и моих людей?

— Да, клянусь Аллахом!

Старый оракзаи не скрывал радости.

— Но я боюсь, что он вернется в Кабул и станет настраивать эмира против меня!

— Тогда убей его, а голову брось мне! Клянусь Аллахом, я бы сам с удовольствием сделал это!

Фраза, которую он произнес после этого, судя по всему, была крепким ругательством.

— О боже… — прошептал потрясенный Уиллоуби.

— Ну как? — нетерпеливо рявкнул Бабер-Али. — Или ты решил поиграть со мной, Аль-Борак? Ты отдаешь англичанина?

— Нет, Бабер-Али! Я не рискну поверить тебе на слово!

«Шакалы», судя по всему, были разочарованы не меньше своего вождя. Из-за валунов раздались возмущенные вопли, и по камням снова защелкали пули. Когда пальба поутихла, Гордон вернулся.

— Ну как, убедились?

— О да. Простите меня, дружище. Получается, теперь мне от вас никуда не деться? Но почему Бабер-Али так разозлился из-за этого перемирия?

— Потому что им с Афдаль-ханом перемирие на руку в любом случае. А я окажусь в ловушке. Вы им очень удачно подвернулись. Они прекрасно понимают, что африди разгромят их, если не принять мер.

Некоторое время оба молчали.

— Так что теперь? — спросил, наконец, Уиллоуби. — Так и будем сидеть, пока не умрем с голоду? Через несколько часов луна зайдет, и они попрут на нас в темноте!

Гордон хмыкнул.

— Знаете, сколько раз в жизни я попадал в ловушки? И из всех находился какой-то выход. Главное — найти такой выход, о котором твои враги не знают. Мы еще немного подождем, пока луна не спрячется вон за ту скалу. Тогда вход в пещеру окажется в тени. В задней стене пещеры есть лаз. Пока вы были в беспамятстве, я его немного расширил. Порода там рыхлая, я просто расковырял ее дулом винтовки. Сейчас туда может свободно протиснуться человек. Мы выйдем на противоположный склон, там есть уступ, который нависает над оврагом. Глубина — футов пятьдесят. Конечно, в овраге могут прятаться оракзаи, но я сомневаюсь. Другого пути на этот уступ нет, разве что кружным путем, да еще и преодолеть весьма неприятный подъем. Потом мы спустимся в овраг. Веревок у нас нет, поэтому воспользуемся кушаками и тюрбанами. Отсюда до Замка Акбара чуть больше десяти миль. Правда, придется идти пешком, но тропа проходит по горному хребту, куда сам шайтан не заберется.

Вскоре луна действительно спряталась за скалой, и пещера погрузилась в непроглядную темноту. Оракзаи ничем не выдавали своего присутствия, но глупо было надеяться, что они уйдут. Волки терпеливо караулили свою добычу.

— Ладно, идем! — тихо скомандовал Гордон. — Хода-хан, ты первый. Когда минуете расселину, я вас догоню. Если со мной что-нибудь случится, доставь сахиба в Замок Акбара. Идите по хребту и никуда не сворачивайте: в долинах могут быть кордоны.

— Дайте мне оружие, — попросил Уиллоуби.

В руках у него тотчас оказалась винтовка. В темноте силуэты людей скорее угадывались, чем различались сколько-нибудь ясно, однако ни суеты, ни толчеи не возникло. Один за другим африди исчезали в узком туннеле. Их сандалии словно скрадывали и без того тихие шаги, и Уиллоуби казалось, что скрип собственных сапог слышат даже оракзаи.

Гордон остался в пещере. Время от времени в туннель долетал звук его выстрелов: оракзаи не должны были догадаться, что добыча ускользнула прямо из-под носа.

Примерно через пятьдесят футов ход начал сужаться и пошел вверх. Потом далеко впереди показалось густо-синее пятнышко ночного неба, в нем сияла одинокая звездочка. Лаз казался бесконечным. Уиллоуби все еще слышал за спиной выстрелы Гордона, а до выхода было еще очень далеко. Подъем становился все круче, свод все ниже, и скоро рослым африди пришлось ковылять, сгибаясь в три погибели. Зато пятнышко вскоре превратилось в узкую щель, за которой алмазной россыпью сверкало небо.

Щель была такой узкой, что протиснуться в нее можно было только боком. Теперь беглецы стояли на уступе, залитом лунным сиянием. Казалось, он парит в воздухе: весь склон был затенен, а ров словно заполнило чернильное облако.

Велеречиво благодаря Аллаху, сотворившему тюрбаны, африди быстро сплели подобие каната и зацепили его за огромный валун. Мухаммед — могучий великан, наверно, не уступающий силой самому Гордону, — держал эту импровизированную лестницу, и его товарищи один за другим быстро и бесшумно спускались в непроницаемую тьму. Наконец наверху, кроме них, остался лишь Хода-хан. Он сунул голову в лаз и свистнул, подавая сигнал Гордону.

Затем настала очередь Уиллоуби, но англичанин медлил. Из-за утеса все еще доносились приглушенные выстрелы: Бабер-Али продолжал обстреливать пещеру, не догадываясь об исчезновении противников.

Уиллоуби перелез на край утеса, обхватил ногами канат и начал медленно и осторожно спускаться. Снизу ему был хорошо виден Мухаммед: он стоял, широко расставив ноги и придерживая канат. Вскоре послышался шепот: Гордон покинул пещеру и теперь держал канат вместе с Мухаммедом. На дне оврага уже можно было разглядеть темные силуэты африди, до земли оставался ярд… И вдруг в темноте сверкнула багровая вспышка и короткий звук, словно кто-то звучно хлопнул в ладоши. Уиллоуби понял, что летит в пустоту, а через миг грузно рухнул на камни. Рядом упал Мухаммед — канат опутал его, точно удав. Тяжелое тело великана стукнулось о землю и осталось лежать неподвижно.

Уиллоуби попытался подняться, но не смог. Еще миг — и вокруг началась свалка. Тускло сверкали ножи, раздавались хриплые возгласы и звуки ударов. Значит, оракзаи знали об этом выходе! Сверху прогремел выстрел — Гордон неизвестно зачем выстрелил наобум. Кто-то рядом истошно завопил, выронил винтовку, больно ударив англичанина по ноге. Почти инстинктивно Уиллоуби вцепился в холодный ствол, перехватил нежданно обретенное оружие поудобнее и нащупал курок. Потом из темноты возникла жуткая бородатая рожа, и Уиллоуби померещились острые, как у вампира, зубы. Англичанин наугад ткнул дулом, раздался глухой звон — похоже, ему удалось отразить удар клинка, — а потом Уиллоуби спустил курок.

— Аль-Борак! — заревел Хода-хан, колотя могучими кулаками, как молотами.

— Бери сахиба и уходи! — крикнул ему Гордон.

Боже… Падая, Мухаммед утащил за собой канат, и теперь Гордон оказался в ловушке, один на утесе, на высоте пятидесяти футов над ними!

— Подожди, во имя Аллаха! — завопил Хода-хан. — Сейчас мы бросим тебе канат!