Шо с силой швырнуло о подъемное окно, и Лингард, обхвативший рукой поручень, почувствовал, что судно ровно ринулось вперед и палуба несколько выпрямилась; бриг стал развивать скорость и облегчил напор ветра на надутые поверхности парусов. Только пропорциональность линий маленького судна и его совершенная форма дали ему возможность с такой молниеносной быстротой развить ход; это спасло паруса, а может быть, даже и мачты. Лингард глубоко вздохнул и торжествующе закричал Шо, с трудом пробиравшемуся к нему сквозь дождь и ветер:

— Он выдержит. Держитесь за все, что подвернется!

Шо попытался говорить и сейчас же наглотался тепловатой воды, которую ветер забил ему в горло. Бриг мчался среди ши роких волн, шумно проносившихся между мачт и пробегавши› по палубе с грохотом и яростью водопада. С каждой мачты,› каждого каната хлестали в подветренную сторону неровные по токи воды. Этот поток, казалось, продолжавшийся целую веч ность, стал невыносимым и сразу прекратился. Через какие-ни будь две минуты ливень прошел и теперь, похожий на прямую серую стену, убегал дальше в непроглядную ночь под замолкав ший шум рассеивающихся облаков. Ветер стал стихать. На севере, у темной линии горизонта, появились три звезды, то под прыгивая над гребнями волн, то опускаясь вниз, словно головы пловцов. Отступающий край облака, вытянувшийся прямой ли нией с востока на запад, скользил по небесному своду, похожий на огромную полукруглую заслонку, передвигаемую вниз каким то огромным механизмом. Вместе с трепетным звездным светом с величественного неба полилась бодрящая свежесть. Небо тс перь было торжественное, чистое и до странности необычное, точно в быстрое мгновение бури была создана новая вселенная Это было возвращение к жизни, возвращение к пространству, земля выходила из-под савана и снова занимала свое место в обновленной, сверкающей безграничности мира.

Бриг, слегка нагнувшись, ровно бежал вперед под марселями, кливером и контр-бизанью, презрительно расталкивая беспорядочную толпу шумных и взбудораженных волн. Позади него по беспокойной поверхности моря крутилась широкая лента кипящей пены, пронизанная поблескивающими, завивающимися темными кругами, отбрасываемыми рулем. Далеко за кормой, на конце троса, казавшегося не толще нитки и то и дело погружавшегося в клубы пены, виднелся какой-то маленький предмет, длинный и темный, несшийся по белому следу корабля.

Лингард прошел на корму и, опершись обеими руками о гакаборт, стал искать глазами шлюпку Картера. С первого же взгляда он убедился, что шлюпка плыла на конце длинного троса, и, отвернувшись, пристально посмотрел наверх, в подветренную сторону. Было половина первого ночи, и Шо, смененный Васубом, спустился вниз. Уходя, он сказал Лингарду:

— Я уйду, сэр, если вы не собираетесь наддать ходу.

— Я еще подожду, — озабоченно отвечал Лингард. Шо удалился, негодуя, что таким хорошим ветром не пользуются.

На верхней палубе темнокожие матросы, вымокшая одежда которых так плотно прилегала к их дрожавшему телу, точно их выкупали в море, только что окончили уборку и подвязку снастей. Кассаб, подвесив фор-марса-фал на стропку, важно прошел на шкафут к кучке людей, стоявших без дела у спасательной шлюпки. Он внимательно посмотрел на их туповатые лица. Ему сейчас же освободили место.

— Это был большой дождь и могучий ветер, матросы, — наставительно произнес он, — но этому кораблю не страшен никакой ветер. Я это знал, когда я смотрел за парусом, который мне поручен.

Послышался тихий и равнодушный шепот голосов.

Высокая волна, перескочив через борт, хлестнула собравшимся в глаза тяжелыми и колющими, как град, брызгами. Раздались негодующие стоны. Кто-то вздохнул. Кто-то рассмеялся, стуча зубами. Но никто не тронулся с места. Маленький кассаб отер лицо и, под аккомпанемент шипящих волн, продолжал своим скрипучим голосом:

— Слышали вы, как он кричит на ветер? Кричит громче самого ветра. Я сам слышал, когда стоял на носу. Да еще и раньше, за все те долгие годы, которые я прослужил этому белому человеку, я часто слыхал, как он выкрикивает волшебные слова. Эти слова спасают от всякой опасности. Я-ва! Это истинная правда. Спросите Васуба, который такой же хажди, как и я.

— А я не раз видел, как корабли белых людей вместе с их мачтами ломались так же, как и наши прау,[4]- печально заметил худой, поджарый малый, который дрожал, сидя рядом с кассабом, повесив голову и пытаясь охватить свои лопатки.

— Верно, — согласился кассаб. — Все они дети сатаны, но некоторым посылается небом милость. Хорошо повиноваться таким людям на море или в бою. Я видел, как хозяин этого брига сражался с дикими людьми, которые съедают своих врагов, — они живут далеко на востоке, — и я стоял рядом с ним и без страха наносил удары направо и налево. Ибо чары, которыми он обладает, защищают и его слуг. Я истинно верующий… и сатана не может коснуться моей головы. Но вознаграждение за победу идет от неверных. Шесть лет плавал я с этим белым человеком. Сначала я был за рулевого, ибо я вырос на море, родился на прау и искусен в этой работе. А теперь, так как я хорошо знаю его желания, я заведую всем на этом корабле.

Несколько голосов пробормотало: «Верно, верно». Под порывами ветра, то и дело обдаваемые брызгами, матросы стояли апатично и терпеливо. Балансируя на колеблющейся палубе корабля, они все сбились в одну кучу и прижались к большой спасательной шлюпке. И ветер, жужжа между наклоненных мачт, обволакивал своим непрерывным звучанием их темные и молчаливые фигуры.

Нос брига был повернут так, чтобы пройти мимо маленьких островов Кариматской группы. До сих пор их не видно было во тьме, но теперь оба вахтенных одновременно крикнули, что впереди показалась земля. Лингард, стоя с подветренной стороны рулевого колеса, наблюдал первый показавшийся островок.

Когда бриг очутился как раз против него, Лингард скомандовал, и Васуб поспешил на верхнюю палубу. Руль положили под не тер, реи грот-мачты медленно выправились, и мокрая парусим. i грот-марселя, тяжело хлопнув, прилипла к мачте. Блестящий след корабля исчез. Бриг потерял направление и начал окунать ся своими концами в быстро набегавшие волны. При каждом погружении ветер выл в качавшемся рангоуте жалобно и дико.

Когда приготовили лодку к спуску, яхтовая шлюпка, подтяги ваемая тросом, появилась с подветренной стороны, подбрасываемая вверх и вниз и обдаваемая пеной. Картер стоял у кормы, лов ко балансируя на своем беспорядочно качающемся суденышке Он дважды окликнул бриг, спрашивая, в чем дело, ибо он не moi различить в темноте, что делали люди, столпившиеся на корме брига. Он не получил ответа, хотя на бриге стоял лицом к нему какой-то человек и, по-видимому, наблюдал за ним. Он собирался было крикнуть в третий раз, как вдруг послышалось громыхание талей, затем тяжелый звук упавшего в воду предмета, громкие го лоса, глухой скрип, и отделившаяся от корабля темная масса про неслась мимо него на гребне волны. С секунду он мог видеть на фоне звездного неба очертания лодки, головы людей, лопасти торопливо поднимаемых и опускаемых весел. Затем все исчезло из вида, еще раз появилось вдали в смутных, едва различимых контурах и, наконец, совсем скрылось.

— Они спустили лодку! — воскликнул Картер. Он вспомнил, что всего несколько часов тому назад он видел, как среди этих островов шныряли туземные прау. Ему пришло в голову, что надо бы отвязать шлюпку и поехать вслед за лодкой, чтобы выяснить… Но что выяснять? Он сразу отказался от своей идеи. Что мог он сделать?

Мысль, что яхта и ее пассажиры подвергаются какой-то неопределенной, но реальной опасности, овладела им с новой силой, и хотя он был уверен, что хозяин брига идет яхте на помощь, все же это нисколько не успокаивало его. Это только усложняло его тревогу ощущением тайны.

Белый человек, говоривший таким тоном, точно это море принадлежало ему и точно люди, осмелившиеся сесть здесь на мель, тем самым вмешивались в его личные дела, представлялся ему не очень желанным помощником. Лодку спустили для того, чтобы что-то передать на те самые прау, которые он видел и старательно избегал. Это не подлежало никакому сомнению. Мысль эта осенила его сразу. Все это было подозрительно и, однако, все-таки наилучшим образом действий было следовать за бригом и добраться обратно до яхты, чтобы предупредить их… Но предупредить против кого? Не против же капитана «Молнии», который был с ним совершенно откровенен. Предупредить против чего? Картеру пришло в голову, что именно им грозило или что могло грозить. Весть об опасности приносил сам их странный освободитель. Опасность грозила, конечно, со стороны туземцев. Это было очевидно. С другой стороны, эта спущенная ночью лодка… Картер выругался. Его замешательство становилось настоящей физической болью, пока он сидел тут у руля, промокший, усталый и бездеятельный, подбрасываемый волнами вверх и вниз. Прямо перед его глазами опускался и подымался высокий и черный корпус брига, то и дело с шумом окуная свою корму в пенящуюся воду. С брига до Картера не доносилось ни звука. Бриг казался покинутым, и только фигура внимательно сторожившего человека виднелась у гакаборта.