Машина подлетела к горам Кавказа с севера. Поэт невольно залюбовался чарующей панорамой горной цепи, развернувшейся под ногами:

— Когда то вершины этих гор были покрыты вечными снегами, — задумчиво проговорил он. — Клянусь, это, вероятно, было божественно красиво!

— Если бы таяние снегов не произошло раньше, это случилось бы сейчас, — сказал один из техников, устанавливая истребитель. — Как прикажете взять прицел, божественный?

— Погрейте самую лысину старика Казбека, дорогой Микорос. Zeuzo?

— Zeuzo!

— Во славу освободительного союза ларгомерогов! — торжественно провозгласил Гро Фезера.

Каждый поднял левую руку кверху и все на несколько секунд застыли в этой позе.

— Война начинается! — сверкнула глазами Эйрейя.

— Да, война начинается, — повторил поэт и тихо, с грустью добавил:— и вместе с ней рушится неустойчивая «гармония миров»…

Над вершиной Казбека что-то зашевелилось.

Через несколько секунд густые клубы дыма, как седыми кудрями, обволокли развенченную главу порабощенного старца.

Глава девятая.

Мертвые повелевают!

Сигара Роне Оро-Бера скользила над горными цепями центральной Азии. Эта часть земного шара представляла собою запрещенную зону, зорко охраняемую воздушными постами Федерации. Воздушные пространства беспрерывно пронизывались радио-токами высочайшего напряжения, кругообразно обтекающими охраняемый район.

Пересечь своеобразную орбиту этого смертоносного круга можно было только в известных пунктах, через узкие воздушные «ворота», и только тем кораблям, которые имели специальные приспособления, парализующие действия радио-волн.

Эти высочайшие в мире горные кряжи были превращены в гигантскую лабораторию, где выковывалось невидимое оружие для врагов Федерации.

Чудную картину являли эти застывшие каменные волны, расходящиеся концентрическими кругами и напоминающие панораму лунных цирков и кратеров.

Взбудораженная каменная поверхность, такая мирная, первобытная, ничем не выдавала тайн, скрытых в ее недрах. А эти недра, на огромные пространства изрытые и просверленные колоссальными артериями, кипели творческим трудом.

Дети Земли вытягивали из сосцов своей старушки-матери живительные соки, необходимые для поддержания их сложного существования.

Ученый указал своему молодому другу на одну из горных вершин:

— Вы видите, Гени, этот природный обелиск? Это высочайший горный пик на Земле. Наши предки называли его — Гауризанкар. Ныне это — мирная пристань воздушных кораблей. К ней то мы и пристанем.

Аэро снизился на небольшую площадку и проворно уполз в невидимый сверху туннель.

— Вот мы и дома! Здесь мы надежно защищены от наших врагов, — сказал ученый и сейчас же добавил, положив руку на плечо Гени и с грустью смотря ему в глаза:

— А также и от некоторых «друзей», что гораздо важнее.

— Что вы хотите сказать этим, учитель? — несколько удивился Гени.

— Ничего, дитя мое, кроме того, что уже сказал. Просто вспомнилась древняя пословица: «Избави меня бог от друзей, а от врагов я сам избавлюсь». Будем надеяться, что мы собственными силами, с помощью одного уменья, избавимся как от одних, так и от других.

Они вышли из аэро и по движущейся подвесной дороге, в небольшом вагончике, начали опускаться в самые недра Земли.

Картина поражала своей необычайностью даже начальника флота, привыкшего к виду грандиознейших технических сооружений.

Одна за другой сменялись исполинские, высеченные в каменном массиве шатрообразные залы, освещенные фосфорическим светом. По всем направлениям, точно гигантские змеи-удавы, бесшумно бежали, с неуловимой быстротой, сверкающие провода. Тысячами крутились, сливаясь в прозрачные сферические тела, отливающие всеми цветами радуги, огромные лопасти-пропеллеры. Методически двигались гигантские, башнеподобные поршни.

Можно было подумать, что именно эти, скрытые в недрах земли, колоссы являются причиной движения старушки Земли в пространстве, что здесь бьется ее никогда неустающее сердце.

— Но я не вижу здесь людей, великий учитель! — Кто же управляет этими молчаливыми титанами? — с удивлением и восторгом спросил Гени.

— Еще больший титан — Человеческий Гений, друг мой! Он научился управлять подвластными ему силами на расстоянии, а потому — в присутствии людей здесь нет ни малейшей необходимости.

Миновав сотни зал, они пересели в сигарообразный, герметически закрытый прозрачный аппарат. Этот аппарат скользнул по рельсам и не без некоторого усилия, вызываемого каким-то внешним сопротивлением, вынес их по темному туннелю на широкий простор нового, безграничного зала, феерически засверкавшего тысячами разноцветных радуг.

Гени, пораженный невиданным зрелищем, быстро схватил ученого за руку.

— Учитель! Моя мысль отказывается понять окружающее!

— Ничего непонятного здесь нет, — улыбнулся ученый, — эти радуги — явление кажущееся. Мы находимся в призме из граненого горного хрусталя. Радуги — результат преломления лучей — и только. Выйдем наружу.

Поражающий своими размерами зал пронизывался золотистым светом из невидимого источника.

Здесь царствовал покой. Ни одной движущейся точки. Ни единого звука. Нити проводов и трансмиссий легкой ажурной сетью уходили в высоту купола на тысячи метров. Пропеллеры, лопасти, поршни, как будто только-что остановившиеся в своем движении, застыли во всевозможных раккурсах.

— Здесь собрано всё, что изобрёл человеческий гений от седой древности до сегодняшнего дня, — сказал ученый своему спутнику. — Отсюда я имею возможность в любую минуту следить за своими врагами и… наблюдать друзей, которых, как вы знаете, очень часто нельзя оставить без повышенного внимания. Вход сюда закрыт для всех, за исключением… впрочем, вы видите это исключение сами. Почему я так поступаю? Это я вам объясню как-нибудь на досуге… Хрустальная сигара пронесла нас через туннель, наполненный конденсированным воздухом. Других путей сообщения с миром отсюда не существует, а способ управления хрустальной машиной известен только одному человеку в мире…

— Этот человек — вы, мой гениальный учитель!

— Зачем повторяться, дитя мое?.. — улыбнулся старик. — Приступим лучше к делу. Здесь — технический пост вашего старого друга. В случае крайности, отсюда непосредственно можно управлять даже борьбой миров и следить за их разрушением.

— Это непостижимо! — вырвалось у начальника флота.

— А между тем, это — так. И вам, как одному из первых руководителей этой борьбы, необходимо знать все тайные пружины, ведущие к победе. Явные — вам, разумеется, известны лучше меня. Сейчас — 17 ч. 20 мин. Через 10 часов с небольшим начнётся атака неприятельских позиций. Все наши части, разумеется, вполне готовы и только ждут приказа к выступлению. Приказ этот может последовать и раньше. Не так ли?

— Совершенно верно, дорогой учитель. Командующих флотилиями смущает только одно обстоятельство, а именно: неизвестность назначения новых аппаратов, которые только-что установлены на всех воздушных судах, по вашему распоряжению. Признаться, меня это, как начальника боевого флота, несколько волнует и даже… удивляет, — тихо договорил Гени.

— Не удивляйтесь и не обижайтесь, мой друг. Вы увидите, что я имел чрезвычайно веские причины скрывать назначение новых аппаратов даже от вас, дорогое дитя. Через час у нас не останется никаких неясностей, никаких сомнений. Ну-с, с чего бы нам начать? Вас что больше всего интересует в настоящий момент?

— Прежде всего — вопрос о готовности неприятеля к борьбе и час его выступления. В общих чертах я, конечно, догадываюсь…

— Не нужно строить своего благополучия на догадках, когда есть возможность точно установить факты, — прервал Роне начальника флота.

Ученый взял Гени под руку и поднялся на небольшую огороженную площадку. Площадка плавно поплыла в высоту и остановилась в самом куполе, перед целой системой сферических тел, от огромных круглых колоссов до миниатюрных шариков.