Держи направление. Видишь солнце. Ула, видишь месяц, Пер, там за горами тебя ждет новый день. Он подбадривал себя всякой чепухой, ему совершенно не хочется пить; он может прекрасно обходиться без воды. Только вперед, держи направление.

Пустыня.

Фредрик должен был признать, что совсем по-другому представлял себе пустыню. Это было совсем не похоже на обычную европейскую жару. Сейчас его запекали в раскаленной духовке.

Вот именно. Отличное сравнение; только у этой духовки был резкий ослепляющий свет, от которого все куда-то плыло.

Направление. Пустыня.

Песчинки. Блики. Красное, зеленое. Вокруг потрескивало и поблескивало, но он ничего не видел и не слышал. Он закрыл глаза и попытался сконцентрироваться: пусть пустыня превратится в dirbikt. Чудесное новое слово: dirbikt — солнце, змеи, перья, солнце и грифы.

Довольный придуманным словом, Фредрик взобрался на очередной бархан и в очередной раз осмотрелся. К счастью, на этот раз смотреть далеко не пришлось — прямо под ногами у него лежала зеленая полоса, уходящая куда-то на запад — запад? или восток? Куда-то к еще более зеленому массиву. А вдалеке виднелись дома.

Фредрик бросился вниз к каналу. Вода давно высохла, осталось некое подобие трясины. Прямо посреди устроилась стайка прекрасных бабочек, красных и черных, они сидели и пили из тины. Если бы у него тоже был хоботок…

Идти вдоль канала было намного легче. Близость жилья подбадривала, ему больше не хотелось пить. Через равные промежутки времени он останавливался и высыпал из туфель песок.

Фредрик попытался продумать план действий. Он должен найти одного человека. Пожилого египтянина, который знал ответы на мучившие его вопросы. Который знал разгадку khi'elim khu. И всего, что касалось пирамиды Хеопса. И высохших мумий фараонов. Затем Фредрик отдался фантазиям о чудесном мире голубизны, где его всегда посещали умные мысли.

И четыре зверских убийства.

Он остановился и схватился за карман пиджака. Все было на месте: паспорт, его паспорт, бумажник, деньги. Прежде всего надо добраться до Каира. Затем до убогого отеля. Немного отдохнуть и прийти в себя. Собраться с силами, выработать план действий. Интермеццо с военными помогло запутать следы. У него есть время на раздумья.

Он приближался к деревушке.

Вскоре его уже окружили собаки и дети. Ребятишки кричали и протягивали худенькие грязные ручонки в надежде получить bakshis.

Несколько мужчин сидели в тени сараев. Фредрик подошел к ним и поздоровался:

— Sabahil khayr. Bititkallim inglizi?

Все дружно потрясли головами. По-английски никто не говорил.

Пришлось использовать все известные арабские слова и вскоре перед ним уже стоял кувшин с водой и поднос с фруктами. Когда же он достал новую двадцатифунтовую бумажку и громко назвал Каир, все почему-то с потрясающей быстротой бросились в сарай. Там арабы покричали, помахали руками, и к Фредрику выкатили старый, развалившийся «форд», модель «Англия», весь проржавевший и без стекол. Аборигены подтолкнули развалюху, на что-то нажали, и машина вдруг заурчала, засопела, и мотор заработал.

Фредрик прислонился к стене сарая, выплюнул косточки граната и три раза с удовольствием чихнул.

Через час он уже въезжал в суету Каира. Сехмет, Сота и Анвар с восторгом поочередно управляли старой «Англией» и высадили Фредрика у моста Кубри. Он быстро сориентировался и направился в сторону отеля.

Портье в очках с донышками бутылок из-под пепси-колы подозрительно посмотрел на него, когда Фредрик попросил ключ от комнаты.

— You are mister Drum? Cut your hair and moustache?[13]

— Новые времена — новая мода, — пожал плечами Фредрик.

— Телевидение, — парень ткнул пальцем в старый потрескивающий телевизор в углу. — Вас показывали по телевидению, мистер Дрюм. Вы защищали военных. Я видел вас. Два раза. (Не было похоже, чтобы это доставило ему радость).

Фредрик замер. Значит, полковник Таваллан добился своего. Значит, разразится еще больший скандал, чем он предполагал. Интересно, сколько звездочек останется на рождественном мундире полковника.

— Это не я. Мой племянник. Глупец! — Он схватил ключ от комнаты. Кажется, тучи сгущаются.

Было еще довольно рано. Не больше двенадцати. Фредрик долго стоял под душем, а потом лег в постель. Смотрел на пляшущие на потолке тени и рассуждал.

Найти старого египтянина.

Поговорить с доктором Эрвингом?

Пойти в полицию, в отдел расследования убийств?

Полистать газеты и найти материал о трех первых убийствах.

Пойти на доклад в Каирский музей. Сегодня вечером, в шесть. Послушать, что скажет Эзенфриис, посмотреть, кто вообще придет на доклад.

Переодеться.

Он повернулся на бок. Тени на потолке съежились и побледнели. Сколько раз ему придется менять свою внешность, маскироваться, переодеваться? Неужели его не могут оставить в покое? Кошмар; сейчас половина Каира, та половина, что не знала о последнем убийстве в пирамиде, судачила о всемирно известном ученом Фредрике Дрюме, который во всей своей красе, с длинными волосами, пижонскими усами, в шляпе и очках, решил вмешаться во внутренние дела Египта и поддержать военных! Идиотизм! Его вообще не интересовала политика! Что подумала вторая половина Каира, которой было известно об убийстве Фредрика Дрюма, он и представить себе не мог. В теориях по поводу его неожиданного воскрешения из мертвых недостатка не будет, но популярности это ему не прибавит. А полиция по делам иностранцев во главе с отвратительным мистером Мухелином тут же решит, что все это хорошо спланированный и тщательно подготовленный заговор против египетского государства, выполненный суперагентом, обладающим способностью перевоплощаться, умирать и воскресать по мере необходимости.

Был ли он сейчас в безопасности? В дешевом отеле, каких в столице тысячи. Каир — громадный город, и даже полиции по делам иностранцев нелегко найти в нем пропавшего человек. Портье видел его паспорт, но не побежит же он в полицию?

Фредрик предпочел не думать об этом. Но переодеться стоит. Новый костюм, ничего общего ни с первым, ни со вторым мистером Дрюмом. Это даст ему свободу передвижения.

Тени на потолке вновь задвигались. Он расслабился, шум с улицы успокаивал, а мягкая кровать убаюкивала.

Он стоял у магазина театральных эффектов. Было уже почти пять вечера, Фредрик вкусно пообедал, переоделся в светлый костюм, зеленую рубашку фирмы «Lacoste» и кожаные туфли того же цвета. Подобрал к костюму элегантную шляпу.

В магазине Фредрик купил коричневый тональный крем для лица, пару очков с простыми стеклами. Парик с седыми не очень длинными волосами, и подходящую бороду. Владелец магазина, доброжелательный весельчак с радостью помог Фредрику загримироваться и старательно наложил ровным слоем тональный крем. Последним штрихом стал ватный тампон, приподнявший верхнюю губу. В зеркале отразился элегантный господин среднего возраста с интеллигентным лицом.

В таком виде Фредрик отправился к площади Тахрира. У памятника Ахлазару он остановился понаблюдать за дервишем, мусульманским аскетом, невозмутимо совершавшим в центре суетящейся толпы священный ритуал. Это был старик в поношенной коричневой халабее. На голове — серая круглая шапочка из овчины, а из щеки торчит толстая игла. Он сидел на коврике и потряхивал украшенным шелковыми шнурками предметом, очень похожим на детскую погремушку, бормоча какие-то таинственные заклинания. Зрачков у него не было. Не было и глазных яблок. Казалось, его глаза не просто закатились, а куда-то укатились, и остались только молочно-белые белки.

К Фредрику подскочил сорванец с подносом пирожных, но он только покачал головой и пошел дальше. Никаких сладостей.

Он вышел на улицу Талаал Харб, остановился у витрины магазина и посмотрел на свое отражение. Незнакомец.