— Не помнишь? Как так?! — женщина озадаченно прижала руку к подбородку, покачала головой, — А годков тебе сколько — знаешь?

— Да, — ответила девочка и улыбнулась, показывая три пальчика, — Вот!

— Ах, ты славная моя! — улыбнулась женщина, потом задумалась, — А назову-ка я тебя Славенкой. Как тебе, нравится имя — Славенка?

— Да, — звонко засмеялась кроха.

Хорошо жилось Славенке у тетушки Эль. Да всему хорошему приходит конец. Три года они жили — не тужили, а потом пришли в селение неподалеку злые люди и истребили всех жителей, да и тетушке Эль спастись не удалось. С утра ушла она лечить дочку старосты, да назад так и не вернулась.

Славенка ждала её до следующего утра, а потом, почувствовав беду, таясь от посторонних глаз, выбралась из леса в селение. Но вместо двух рядков светлых, будто игрушечных, домиков её встретило черное пепелище. Девочка со всех ног кинулась назад, к жилищу, которое было родным все три года для нее, но там орудовали чужие. Люди верхом, много, больше десяти человек — шарили по двору, ломали, крушили, что-то искали, а потом подожгли её дом и уехали.

Едва всадники скрылись, Славенка бросилась в огонь спасать свои сокровища — мамин платочек и нож отца, что всегда лежали в изголовье. Тетушка Эль нашла их в сумочке малышки, перекинутой через плечо, под плащиком, надетым поверх костюмчика. Она понимала, чьи они могут быть, и не стала убирать далеко. Позволила помнить о родителях.

Не боясь за себя, Славенка пробралась в горящий дом, её не пугал ни треск соломенной кровли, ни огонь вокруг. Она откинула подушку, подхватила родные сердцу вещи, выхватила взглядом сумку на стене, закинула в нее краюху хлеба и выпрыгнула через окно, убежала в лес. Там забралась на сосну и долго смотрела на затухающий костер глазами полными слёз.

Тито вздохнул, открыл глаза, обернулся на спящего Вилла, мысленно позавидовал крепкому сну эльфенка и повернулся на бок. Сон продолжал его беспокоить. Он был слишком реальным и вернул его в прошлое, нахлынули воспоминания.

Следующий мир стал недобрым для него. Тот кто встретился ему и приютил у себя был вором. В первую встречу малыш еще об этом не знал. Незнакомец показался ему добрым. Сочувствуя потерявшемуся ребенку, охая и вздыхая, старик привел его к себе в дом. Эта хижина отличалась от той, где раньше жила Славенка. Но, не поддаваясь слезам, она выбрала для себя иной путь. Путешествовать среди зла легче в мальчишеском виде, поэтому всё, что касалось тетушки Эль — осталось в прошлом.

Теперь его имя было — Ром. До поры до времени он не понимал, чем занимается его опекун. И думал тогда, что играет в увлекательную игру. Гибкий и ловкий — Ром пролазил ночью туда, куда велел ему старик по имени Феон и брал то, о чем тот его просил.

— Молодец, сынок, — хвалил он мальчика всякий раз, когда тот возвращался к нему с увесистой — статуэткой, шкатулкой или же с россыпью блестящих монет, — Я кормлю тебя, одеваю и это будет до тех пор, пока ты носишь мне эти штуковины. Таков закон мира. В нем один царь — Золотой.

Ром верил Феону и думал, что поступает правильно.

Лишь только, когда попал вместе с пьяным вором в тюрьму, мальчик начал понимать что к чему и при первой же возможности сбежал.

Проход в новый мир открывался сразу, как только малыш мысленно произносил: «Мамочка — спаси!» Но, как вернуться назад — он не знал. Да и не хотел знать. Боялся. Магические силы Тито обнаружил в себе в девять лет. Вначале у него получилось разжигать костер без огнива, с помощью щелчка, потом он научился согревать место ночлега, находить воду, просвечивая взглядом землю, мысленно переставлять предметы, видеть не только глазами… и каждый прожитый месяц магии становилось в нем все больше. Сны возвращали в прошлое, помогали понять кто он, и в чем заключается его предназначение.

Когда Тито научился выживать самостоятельно, он перестал зависеть от кого-либо. И исчезал теперь всякий раз, как только чувствовал малейшую опасность для себя. Прыгая с места на место, спасаясь от видимых и невидимых врагов, очень хотелось, наконец, оказаться дома. Мир эльфов был добрым и принял к себе беглеца. Нашедший его Дроу, дал новое имя — Тито. Он прожил с ним чуть больше года и добавил себе возраст, чтобы попасть в свиту принцессы. Так хотелось кем-то стать, прижиться, но и в этот раз все закончилось очередным побегом.

Теперь еще и Вилл свалился ему на голову, правда, с приятелем путешествовать не так одиноко и, быть может, когда-нибудь у него получится вернуть эльфенка домой или найти свой собственный мир.

Тито снова вздохнул. Небо пестрело звездами, так же как и всегда. Так же как и в любом мире. Оно равнодушно к чужим бедам. Мальчик закрыл глаза и постарался прогнать недобрые мысли. Скоро рассвет, а с ним придут трудности очередного дня.

Цикады звенели в тишине, переговариваясь с чуть поскрипывающими ставнями. Жило сидел на крыльце своего невысокого дома, спрятанного в тени кряжистого необъятного дуба и задумчиво пускал клубы дыма. Пора бы лечь, отдохнуть, но отчего-то тревожно было на душе, очень тревожно. Внезапно налетевший вихрь вывел Жило из задумчивости и он поднялся, чтобы войти в дом. Тихо на плечо к нему опустилась серая сова и слегка ущипнула за ухо.

— Но-но, Грейс. Не можешь без своих шуток, — гном ласково провел рукой по мягкому оперению, — Идем в дом, там и поболтаем.

Обернувшись, по привычке он еще раз осмотрел свои гористые владения. Все было спокойно. Затянувшись, в последний раз выпустил вереницу цепляющихся друг за друга сизых колец, затушил трубку и вошел в дом. Сова вспорхнула и переместилась на его кресло, возле еще не остывшего очага. Гном прошел за ней, поворошил угли, добавил полено, которое тут же обволокли языки прожорливого пламени.

Жило с прищуром посмотрел на притихшую, взъерошенную сову. Та отчего-то медлила, не спешила становиться Грейс.

— Небось, голодна? Хочешь супец? Зол вчера приготовил твой любимый, с водорослями…

Сова повернула к нему голову и, ухнув, обернулась Грейс. Может кому-то и показалось бы это странным, но она действительно очень любила не свежеприготовленный суп, а тот, который настоится, когда каждый компонент напитает его своим ароматом, когда он приобретет однородный цвет и нераздельный вкус. Вот это — суп, а не то, что плавает друг за другом в чуть подсоленной воде, при этом, не имея ничего общего, кроме посудины, в которой кипит.

— Знаешь, чем меня купить, — улыбнулась Грейс одними уголками губ и почти без сил плюхнулась в кресло, прикрывая от усталости глаза.

Они ели молча. Жило не спешил с вопросами, ждал. Его дом был небольшим снаружи, но довольно вместительным внутри, так как его хозяин вдали от всех становился самим собой, а коротконогий гном, исчезал, как недавно исчезла сова. Две комнаты наверху, библиотека и кухня — много ли надо одному в холостяцкой жизни? Высокие потолки позволяли не стеснятся своего настоящего роста. И Жило с удовольствием проводил время дома, отдыхая от дел, как сейчас, пока порог его жилища не перелетела серая сова. Брат и сестра смотрели друг на друга, не решаясь прервать молчаливую тишину.

— С чем пожаловала, сестрица? — начал разговор гостеприимный хозяин.

Расположившись у очага, они теперь пили крепкий бархатный чай, а Грейс продолжала молчать.

— Я снова её потеряла, — вздохнула волшебница, сокрушенно качая головой.

Жило чуть не выронил свою чашку из рук, но удержав почти налету и даже не расплескав чай, поставил её на стол и лишь затем, проговорил, бледнея:

— Опять?!

— О, нет, — Грейс поняла, что сказала не совсем то, что собиралась, заметила состояние брата и поспешила добавить, — Нет-нет, братец, не в этом смысле… она ушла по следам наследника и захлопнула за собой дверь, остается только надеяться, что все будет хорошо… О, Боги! Что я говорю! Когда это с нашей Хельгой было все хорошо?!

Волшебница закрыла лицо руками и неожиданно разрыдалась, чем привела брата еще в большее волнение. Никогда его Грейс не поддавалась эмоциям. Даже тогда, когда они в первый раз потеряли свою любимую Хельгу. Когда он в отчаянии чуть не кинулся следом за младшей сестрицей в омут забвения, именно Грейс удержала его от непоправимого шага и подарила надежду на то, что Хельга вернется к ним. Спустя почти столетие, она появилась в доме старшей сестры хрупким младенцем, за которым нужно было ухаживать и заново всему учить. Они надеялись, что все будет как раньше, но очень боялись, что их сестренка уже не станет прежней. Её волшебство оказалось совсем небольшим.