Заказав у проворно подбежавшего служки вино с нехитрой закуской, молодой человек, слегка поклонившись, присел на бревно, положенное рядом с кадкой. На бревне этом уже расположились посетители, пили вино, болтали, а кое-кто стоял вокруг кадки, деятельно комментируя плавающие там корабли. В числе этих вот «знатоков» Громов сразу же узнал хозяина заведения, Камило по прозвищу Моряк. Все так, как описывал Перепелка, — коренастый, широкоплечий, окладистая рыжеватая борода с проседью. Бывшему моряку на вид казалось лет пятьдесят, а может, и больше — смуглое морщинистое лицо его, излучающее самое истинное добродушие и довольство, иногда искажалось презрительной ухмылкой — когда комментаторы путались в морских терминах или несли совсем уж откровенную чушь. Окрестные детишки — те, что пускали кораблики — похоже, искренне обожали старика, называя его «дедушкой Камило», да и тот относился к ним соответственно: ласково разговаривал, гладил по головам, даже угощал какими-то вкусностями.

Вот, едва не споткнувшись, побежал какой-то озорной малыш с кораблем в руках — на взгляд Громова, так себе модель — щепка да лучина с носовым платком — парусом. Однако ж и судомоделист был еще мал — от силы лет восемь, наверное.

— Ой, дедушка Камило, глянь-ка, какой у меня кораблик! Я его сам сделал.

— Молодец, малыш, — старик протянул ребенку коврижку. — Ступай, отправляй свое судно в плаванье. Чувствую, выйдет из тебя добрый моряк.

Кроме совсем уж примитивных скорлупок, в кадке плавали и вполне добротные модели военных и торговых судов, явно сделанных со всем тщанием и любовью, за такие не было бы стыдно и участникам судомодельного кружка. Особенно один корабль выделялся — с изящными обводами, трехмачтовый, с узорчатой кормою и корпусом, выкрашенным в бледно-оранжевый цвет. Жаль, что не в красный… Однако…

— Добрый флейт! — прокомментировал кто-то. — Все как на настоящем — и ванты, и прочий такелаж.

Покосившись на старика, молодой человек немедленно встрял в беседу:

— Да, такелаж неплохой, как и рангоут. Все тщательно выделано, мальчишка-то молодец. Только это, на мой взгляд, не флейт…

— Как это — не флейт? Неужели сеньор скажет — бриг или шнява?

— Не флейт, — усмехнулся в ответ на столь неуклюжую подначку Громов. — И даже не галеон, скорее — пинас. Да видно же — обводы не такие вогнутые, как у флейта, да и корма — плоская. А где вы видели флейт с плоской кормой? Я уж не говорю о галеоне — у того корма массивная, как зад белошвейки!

Тут все разом захохотали, в том числе и старик Камило. Тот даже одобрительно махнул рукою:

— Вот уж точно сказано — словно зад! Я вижу, вы, сеньор, кое в чем разбираетесь… хотя и не моряк — так?

— Не моряк, — лейтенант согласно кивнул и, оглянувшись по сторонам, едва слышно добавил: — Дорого бы я дал, чтоб подобный кораблик — именно вот такого мерзкого цвета — отправился бы сейчас на дно ко всем чертям!

— Что-что, сеньор? — немедленно повернулся старый моряк. — Что вы сейчас сказали про цвет?

— Не берите в голову, — Андрей отмахнулся, соображая, не слишком ли он сейчас спешит, не слишком ли форсирует события?

Подумал и решил, что не слишком.

— Это я о своем… Да и тот проклятый корабль все же несколько отличался по цвету…

Старик вскинул глаза:

— Хотите сказать, сеньор, — он был красным?

— Да, — потупил взор Громов. — Он так и назывался — «Красный Барон» и стал виновником гибели очень близкого мне человека. Ничего! — Рука лейтенанта картинно легла на эфес шпаги. — Когда-нибудь я за все отомщу, клянусь Святой Девой! Ах… — Покусав нижнюю губу, лейтенант с остервенением сплюнул и, махнув рукою, простился. — Вынужден откланяться. Сей кораблик разбередил мою старую рану… увы!

— Постойте! — старик Камило нагнал Андрея у самых ворот. — Вы… вы очень спешите, сеньор?

— Сегодня да… Быть может, завтра к вам опять загляну, если будет время.

— Обязательно загляните, сеньор, — глядя Громову прямо в глаза, тихо промолвил трактирщик. — Если вы и вправду хотите отомстить — загляните. Может, и я вам хоть чем-нибудь помогу.

Старый моряк действительно помог, и очень сильно — на следующий день Андрей имел с ним беседу, в ходе которой узнал кое-что важное об интересующем его судне и капитане Алонсо Гарриге по прозвищу Гаррота — так называлось специальное палаческое приспособление, ошейник для удушения.

— О, он любит, любит потешиться своей властью, — опрокинув чарочку рома, с ненавистью шептал старик. — При мне велел забить плетями троих молодых матросов — просто так, за какую-то мелкую провинность. Да все в Картахене — я ведь оттуда — знают, что Гаррота невероятно жесток… однако же и удачлив — ему ворожит сам дьявол! «Красный Барон» всегда ходит почти по одному и тому же маршруту — из Картахены к западному берегу Африки, а оттуда — в Америку: в Виргинию, Каролину, Флориду.

— Так этот Гаррига торгует рабами! — догадался молодой человек. — Ну да, иначе к чему такой вот маршрут?

Старый моряк усмехнулся:

— Да, так. Выгодное дело, если его умело вести. Ну и везение нужно — да я ж сказал, Гарроте помогает сам дьявол!

Трактирщик набожно перекрестился на висевшее в углу распятие и, прошептав слова молитвы, продолжил:

— Если и сказать про кого — «дьявольски удачлив» — так это про него, про капитана Алонсо Гарригу! О, много чего я мог бы поведать об этом вонючем ублюдке… Но не буду, не люблю попусту болтать языком. Скажу лишь одно — если где и можно его достать, так только в колониях: в Сан-Агустине, во Флориде, у него даже имелся дом. Наверное, и сейчас имеется — этот проклятый гад любит вести богатую жизнь.

— А Картахена?

— Он заглядывает туда раз в пять-семь лет, сейчас как раз недавно был. Обновил колодки для живого товара, цепи и все такое прочее, что привозят в Картахену из Бристоля. Если ты, господин, согласен ждать еще по крайней мере пять лет… Может, тебе и повезет — дождешься, а может, Гаррига со своим проклятым кораблем вообще больше в Испании не объявится, поселится где-нибудь в Новой Англии — заживет себе припеваючи, как почтенный и обеспеченный человек, денег у него хватит.

— Что, и впрямь может остаться? — настороженно переспросил молодой человек.

— Говорю ж, может! — старик пригладил бороду. — Слухи такие ходили, да и знакомый шкипер недавно слышал, как сам Гаррига говорил об этом в Картахене, в портовой корчме.

— А почему корабль называют проклятым? — напоследок поинтересовался Андрей.

Камило Моряк неожиданно хватанул кулаком по столу и, без закуски опрокинув в себя стакан рома, выдохнул:

— Так потому и называют! Потому что — проклятый. Говорят, одна ведьма из Валенсии прокляла… Почти сразу же, как построили этот чертов корабль! Я когда-то и сам служил там боцманом, правда, слава богу, недолго, д-а-а-а…

Старик понизил голос и настороженно оглянулся по сторонам, словно кто-то мог их подслушать здесь, в каморке под самой крышей таверны:

— Не один раз и не только я это видел… Видения! Будто заходишь в знакомый порт — а там все не так! Огромные — с ма-аленькими мачтами — суда, белые-белые… плывущие со страшной быстротой стрекочущие лодки без парусов и весел… Господи, тот сойдет с ума, кто хоть раз видел все это!

Молодой человек закусил губу — вот оно! Наконец-то! Теперь точно ясно — «Красный Барон», в этом судне все дело.

Искать, искать… Однако — Америка! Как туда добраться-то? По морю, как… А можно и подождать лет пять — не каплет. А что? Служба есть, жалованье… вот только воспоминания о Бьянке…

— И часто такие вот… видения возникали?

— Да не очень. Обычно в грозу или перед грозою.

Молодой человек заметил какую-то странную суету, еще подходя к дому, но не придал значения — домовладелица, донна Эвальдия, вот-вот должна была вернуться из поездки на реку Льобергат, к мельницам — наверняка она вернулась и теперь устроила выволочку разленившимся без хозяйского ока слугам.