— Ой-ли, — усмехнулся Павленко, — А я вот пью и на рабате и вообще.

Он демонстративно стукнул своим стаканом по бутылке и залпом выпил. Затем, занюхав сухой корочкой хлеба, спросил:

— Слышал вас можно поздравить с успехом?

— Можно, — присаживаясь на свободный стул, ответил Рыбаков. Нарышкин остался стоять в дверях.

— А как же ваше подведение итогов? — с издевкой, спросил хозяин комнаты, — Соврал старому другу?

Он сделал очередную затяжку и выпустил дым в лицо Рыбакову.

Виктор помахал рукой возле носа и ответил:

— Друзьями мы были, но только в прошлой жизни.

— Согласен, — делая вид, что не понял смысл сказанного, произнес Павленко, — Друзьями мы были, когда служили в КГБ, а сейчас мы в разных структурах и воюем по разные стороны баррикад.

— А вот я не могу с тобой согласиться, — парировал Виктор, — Я как служил своему государству, так и служу. А вот кому ты служишь, Слава, я не знаю.

— Не смеши меня, — встав с дивана, и, всем телом наклонившись над столом, сказал Павленко, — Уже давно нет того государства и нет того народа, которому мы служили. А ты все витаешь в облаках собственных иллюзий.

— Я, как-то, не настроен сегодня дискутировать на тему офицерской чести и долга, — ушел от излишней полемики Рыбаков, — Ты лучше поделись, за какую сумму ты организовал этот кавказский транзит? Мне просто интересно, сколько сейчас стоит подполковник Погранвойск?

— Ты что, бредишь? — сделал удивленное лицо Павленко, — Какой кавказский транзит? И кто же интересно меня купил?

— Челик Акбулут, например, — невозмутимо ответил Рыбаков, глядя ему прямо в глаза, — Вы ведь с ним сотрудничаете, лет десять, если я не ошибаюсь?

Павленко выдержал пронзительный взгляд и с улыбкой произнес:

— Ты точно бредишь. У врача давно был?

— Мне не нужен врач, — ответил Виктор, скрестив руки на груди, — Все четверо задержанных вчера чеченцев, имеют грузинские паспорта моряков и все они были списаны с теплохода «Беркен». Если помнишь, мы направляли вам запрос в отношении них. Именно ты дал на него ответ, что все они покинули Украину через аэропорт, но, как видишь, все они оказались здесь.

— Это все ерунда, в свое время на меня отписал ваш запрос командир, но мне было лень с ним копаться, поэтому я ответил вам, как говорится, от балды, — засмеялся он.

— А вот твой Петрович, сегодня совсем не от балды, дал показания, что именно ты просил его отправить этих лиц на «Беркен».

Павленко смотрел на Рыбакова не моргающим взглядом и не выражая никаих эмоций.

— Глупости, этот старый маразматик мстит мне, таким образом, за то, что я не смог ему продлить квоту на вылов рыбы, — твердо ответил он..

— А как насчет твоего подчиненного, который просил в пункте пропуска оформить им миграционные карточки на реальные паспорта? — продолжал атаковать вопросами Рыбаков.

— А это вы у него и спросите, — ехидно улыбнулся подполковник.

Особисты молча переглянулись между собой… Станислав понял этот взгляд по-своему.

— Я же говорю Вам, что все это глупости, — засмеялся он, — Одни только домыслы и ничего больше.

Павленко плюхнулся на диван и удовлетворенно прикрыл глаза. Затем, не скрывая издевки, спросил:

— А хотите, я своего офицера за это накажу, чтоб другим не повадно было, — он оживленно стал жестикулировать руками и продолжил, — А что? Хорошая мысль. И я продемонстрирую воспитательную работу в отделе, и вы себе профилактическое мероприятие на учет поставите?

Он довольно посмотрел на незваных гостей и потянулся к бутылке.

— Я думаю, ты не успеешь его наказать? — впервые подал голос Нарышкин. Он бросил взгляд на вешалку и, увидев там фуражку, схватил ее и резким движением оторвал подкладку.

— Ты что с ума сошел? — заорал Павленко, вскакивая с места — Ты знаешь, сколько она стоит? Я ее на заказ в Киеве шил.

Нарышкин демонстративно вытащил из фуражки микрофон и, показав его Павленко, сказал, — Боюсь, что и фуражка тебе уже не понадобится.

— Ах ты, сука, — бросился Павленко на сидящего напротив Рыбакова. Виктор резким толчком в грудь вернул его на прежнее место. Тяжело дыша он, как зверь, посмотрел на особистов и тихо прошипел:

— Какие ж вы суки, как вас только земля носит.

— Ты не ответил на мой вопрос, — вновь заговорил Рыбаков, — Может скажешь, за сколько тебя купили?

Павленко молчал, его глаза бегали, он старался адекватно оценить ситуацию, но выпитый алкоголь мешать ему собраться с мыслями.

— Магнитофонная запись и показания одного свидетеля, это еще не доказательство. Максимум, что мне светит — это снижение в должности или звании. Поэтому реально у вас на меня ничего нет.

— Ну, положим, запись санкционирована судом, и это уже доказательство, а свидетелей будет больше. Еще не известно, что расскажет водитель. Не исключено, что твой офицер выполнял твою просьбу. И есть еще один, очень важный свидетель, а возможно и соучастник.

— Это кого же вы хотите еще мне приплести? — вызывающим тоном спросил Павленко.

Рыбаков вопросительно посмотрел на Нарышкина. Тот молча кивнул головой, в знак одобрения.

— Посмотрим, что нам расскажет Алина о ваших отношениях, — выложил самый серьезный козырь Виктор.

Глаза Павленко моментально стали стеклянными, он обмяк и, закрыв лицо руками, произнес:

— Ее не привлекайте в это дело.

— Ну, как не привлекать, — вновь вмешался в разговор Нарышкин, — Это ж ты ее познакомил с Челиком Акбулутом, а потом использовал как связную. Я думаю, она много сможет рассказать о ваших делах.

— Я прошу вас, ее не трогать, — настойчиво повторил Павленко, — все, что вы хотите узнать, я вам сам расскажу.

— Слава, с каких это пор, ты стал таким благородным? — усмехнулся Рыбаков.

— Вам этого не понять, — пробубнил он и, взглянув на каждого из присутствующих, добавил, — Поймите, она воспитывает моего сына, и я не могу позволить, чтоб из-за меня он рос в детском доме.

— А разве это не сын Акбулута, — удивился Нарышкин.

— Это он так считает, а на самом деле он мой. Просто, когда она забеременела. Я только что вернулся к прежней жене. А в это время Акбулут влюбился в Алину, как мальчишка. Вот мы и решили, что так будет лучше для нас обоих и для мальчика. У Челика детей не было, поэтому на этого ребенка он денег не жалел. Тем более, что после перевода в Киев, я и не мог им помогать материально. Все было хорошо, нас обоих устраивало такое положение дел, но однажды Алина с сыном приехали ко мне в Киев без предупреждения. Хотели сделать мне сюрприз. Вот и сделали. Она не знала, что в это время ко мне приехала жена. — Он тяжело вздохнул и продолжил. — Корче, они встретились. В итоге, жена ушла окончательно, а я, зная, что Алина периодически спала с Акбулутом, не смог воспринимать ее, как будущую жену. А что касается Акбулута, то он меня подцепил на взятке еще при Союзе. Дал деньги, записал момент передачи на видео, а потом шантажировал этим. Сначала я сообщал ему фамилии турков, которые попали в поле зрения КГБ. Благо эту информацию я мог легко получать через наши учетные структуры и действующих коллег. Теперь, стал помогать перевозить чеченцев. Они в зимнее время стараются перебираться к нам. Их свободно лечат в наших крымских санаториях, это гораздо дешевле и безопаснее, а самое главное — в Украине их никто не ищет.

Павленко потер руки об колени и продолжил:

— Но не буду лукавить, платил он хорошо, и в итоге, мне понравилось иметь побочные доходы. К сожалению, эти деньги, как легко приходили, также легко и уходили. В итоге к сорока годам я так ничего не нажил.

Дрожащими руками он прикурил сигарету и, выпустив дым, сказал:

— Вот, в общем, и все, добавить мне больше нечего. Как видите, ничего сверхъестественного я не делал и по большому счету никакого преступления не совершал, если конечно не считать содействие в незаконном перемещении лиц через границу.

— Это тоже не мало, — заметил Нарышкин, — От трех до семи лет.