Вот едет пышная княжеская карета. Впереди кареты гарцуют пятеро дружинников, позади — четверо. Каретой правит важный бородатый кучер с длинным кнутом. Из окна кареты выглядывает бледная физиономия; рот перекошен, глаза прищурены. Физиономии не по вкусу дорожная пыль, но что делать! Дорога ко всем одинакова.

Вот тащится крестьянская бричка. Ее тянет костлявая бурая лошаденка. Хозяин не особо погоняет ее, только слепни мешают. Лошаденка трясет головой и вздрагивает. Крестьянин решает вздремнуть. Он привязывает вожжи, подтягивает под голову мешок с солью, купленный в городе и растягивается на соломе, раскиданной по бричке.

Мимо проносится вороной жеребец с королевским послом. Жеребец взмылен и зол. Гонец тоже зол, но он зол от голода. Ему не терпится поскорее добраться до ближайшего трактира под названием «Три Пути». Ах, какая там раковая похлебка! Изголодавшийся гонец готов грызть раков вместе с панцирем. Он уже почти забыл о письме, которое зашито в подкладке кафтана, почти забыл, как вчера еле ушел от разбойничьей шайки, перекрывшей дорогу, почти забыл о жене, которая ждет его дома. В глазах у него плавает раковая похлебка.

А вот у едущего навстречу купца Марципана раковая похлебка плавает не в глазах, а в желудке. Он позавтракал в трактире «Три Пути» и теперь продолжает свой неблизкий путь. Воз купца нагружен воловьими шкурами. Марципан доволен. Он скупил шкуры сухими, а рассчитался, как за мокрые — подольские крестьяне совсем ничего не смыслят в торговле. Медленно катится воз, рядом идут три помощника-охранника.

Вот едут три монаха. Под ними хорошие харамские кони, к седлам приторочены торбы. Первый монах светловолос и строг, второй, повыше ростом, смеется, тряся черными кудрями. Третий, полноватый и благообразный, слабо улыбается.

— Ну хорошо, не буду, забыл! — говорит Иоанн. — Далеко отсюда до Горного?

— Спроси вон у купца, — кивает Петр на Марципана.

— Нет, пусть лучше он, — Иоанн указывает на Луку. — У него лучше выходит физиономия благочинная!

Лука качает головой, но все же соглашается.

— Скажи, добрый человек, — обращается он к купцу, когда его воз проезжает рядом, — далече ль отсель до Горного?

— Отсюда уже не очень, — охотно отвечает Марципан, придержав лошадей. Поезжайте все время прямо, скоро увидите трактир «Три пути». Сразу возле трактира дорога расходится на три стороны. Прямой путь ведет в Дубраву, правый — к Синему Яру, вам же нужен левый. По левой дороге поедете, она вас прямо в Горное и приведет. Только неспокойные там места…

— А что такое, разбойники шалят?

— Да не, — купец кривится, — вроде вампиры там свирепствуют.

— Да что ты! — Лука качает головой. — Ну да ничего, с нами Божья помощь, авось одолеем нечистую силу.

— Счастливого вам пути, святые отцы, — кланяется купец.

— И тебя благослови Господь!

Они разъезжаются.

И не успело солнце спрятаться за горизонт, как клерики увидели вывеску трактира «Три пути».

Охотник смотрел на поляну. Видно было плохо, но он уже привык к темноте. Он видел свежие пни, затаившиеся в траве, видел узкую тропинку, по которой ходили дровосеки, видел сухие ветви возле дерева. Охотник зашевелился, устраиваясь поудобнее. Он сидел на дереве, спрятавшись в листве.

Близилась полночь. Несколько раз в воздухе шелестели нетопыриные крылья, и Охотник хватался за стилет, но тревога оказывалась ложной. Все было спокойно. В траве фыркал еж, где-то в ветвях шевелились птицы. Тумана не было. Молодой месяц светил слабо, хоть туч и не было.

Охотник не особо надеялся на удачу. Местность была дикая, пустынная, это во-первых. Погода неподходящая — во-вторых. Ну а кроме того, сведения были не шибко надежными. По крайней мере, пока что. Три ночи он потерял впустую, эта была четвертой. Если и сегодня ничего не будет, то подожду еще один день для очистки совести, а потом — домой. Когда я последний раз был дома? Ох, давно… Отдохнуть надо бы от этих ночных дежурств, от всей этой крови.

Кусты на той стороне поляны шевельнулись и раздвинулись. Из кустов вышли две фигуры в черном, неся что-то в руках. Охотник вгляделся и понял, что они несут — человеческий труп. Сердце заколотилось. Проклятие, он не ожидал, что их будет двое. Ничего, авось справлюсь, подумал он, бесшумно спрыгивая с дерева.

Фигуры продолжали идти. Они заметили Охотника только тогда, когда он очутился прямо перед ними. Вампиры не растерялись. Один отпрыгнул в сторону, а второй выхватил узкий меч.

Охотник взмахнул рукой, и вампир схватился за грудь — серебряный стилет вонзился по самую рукоять. Несколько секунд он стоял, покачиваясь, потом опустился на одно колено и упал в траву. Быстрым движением Охотник подхватил меч и рубанул второго вампира, все это время стоявшего рядом. Рубанул крепко и неожиданно.

Вампир ушел от удара легким движением вправо и снова застыл, выжидая.

Но Охотник не прекратил атаку. Использовав инерцию первого удара, он тут же нанес второй — снизу вверх, в голову, затем третий и четвертый. Однако ни один удар не достиг цели. Охотник отскочил и замер. Он не на шутку встревожился. Он понял, что обычным оружием убить вампира не удастся. У него был с собой острый осиновый кол для упырей, но во-первых, чтобы его использовать, нужен был молот, а во-вторых, вампир был слишком быстр для таких фокусов. Охотник взял меч обеими руками, направил острием к вампиру.

Вампир сделал неуловимое движение и в руках у него появились два продолговатых предмета.

Охотник стремительно шагнул вперед, рубанул мечом. Меч коротко звякнул, наткнувшись на скрещенные предметы в руках вампира — теперь Охотник увидел, что это длинные кинжалы. Кинжалы были изготовлены из странного черного металла, и лунный свет не отражался на их клинках. Скрипнул металл. Охотник отдернул меч и ударил.

Вампир поднырнул под меч и оказался перед Охотником лицом к лицу. Их взгляды встретились.

Во взгляде вампира Охотник увидел свою смерть. Он машинально отступил и, зацепившись ногой за пенек в траве, упал. Спиною прямо на другой пенек. Екнуло что-то внутри. Черного кинжала он не увидел. Он только почувствовал укол в живот и услышал стук входящего в дерево металла…

Переночевав в трактире, клерики продолжали путь. Еще не доехав до самого селения, они поняли, почему оно называется Горным. Величественные горные громады, белея снежными шапками, возвышались над землей. Не было здесь недостатка и в лесных угодьях — бесконечные лиственные леса с могучими дубами, с тонкими осинами и нежными березами расстилались вокруг зеленым морем. Воздух был удивительно чистым и резким, в нем слышались запахи свежей листвы, горный холодок и аромат трав.

— Славно здесь как! — восхищался Иоанн.

— И не подумаешь, что тут какая-нибудь нечисть может быть. Прямо-таки райский уголок!

— Первые впечатления обманчивы, — возразил Петр.

Они уже въезжали в село. И тут не было никаких признаков беды. Скрипел журавль колодца, наклоняясь за водой. Рядом полоскали белье бабы. Крепко и уверенно стояли крестьянские избы. Расхаживали гуси и суетились куры. Мычал на привязи теленок. Пахло молоком, медом. Пахло навозом. Пахло сеном и подсолнухами. А также брагой — традиционным деревенским напитком.

Дорогу им, тявкая, перебежал пестрый песик. На него прикрикнула девчушка, крутившаяся возле двора, и убежала в дом. Клерики подъехали к колодцу. Женщины приветствовали их нестройным хором.

— А скажите, бабоньки, — осклабился Иоанн, — а где тут у вас храм божий находится?

— Да вот прямо поезжайте, на том краю села он и будет, — охотно пояснили они, перебивая одна другую.

— Агромадное вам спасибо!

— А вы что ж, теперь у нас священнику помогать будете? — не удержалась какая-то любопытная бабенка.

— Навроде того, — заявил Иоанн, улыбаясь. — Приходите завтра на проповедь! — Придем, — пообещали бабы.

Клерики двинулись дальше.

— Ты гляди — поп, а веселый! — услышали они сзади.

— Не иначе, как чудищ ловить приехали…