Официальной культурной оппозицией масскульту выступает «патриотическое» искусство, стоящее на трёх китах: Православии, Антисоветизме и Лубке. Современный квасной патриотизм — это когда в каждом кадре крест, а в каждой песне — «мы русские, с нами Бог!». При этом порядки в Императорской России воспевают бывшие коммунистические идеологи, перекрасившиеся из красных в серые, «душеспасительные» киноленты снимают авторы «чернухи» девяностых, а романсы исполняют те, кто не пробился в «попсу». В искусстве роли поделены, как в игре «казаки-разбойники»: кто-то разыгрывает карту западничества, кто-то — славянофильства. А нам предлагают выбирать между не лучшими образцами заимствованного искусства и пародией на собственное, между искусственностью и безыскусностью.

В Союзе Писателей заправляют наследники «деревенщиков», писателей земли, «авторграундов», как их называли представители советского андеграунда. Удивительно, как они сохранились в перевёрнутом мире! Ещё более удивительно: как им не стыдно за свои книги? За поэзию, которая, вероятно, хороша в переводе на русский, и прозу, не делающую честь школьному сочинению? Или стыд остался в развитом социализме? Душу поэта сегодня заменили сердце чиновника и руки дельца! Основная претензия «почвенников» к «западнорыночным отношениям» в литературе: почему издаётся тот, кто платит? Но и для вступления в СП России требуется денежная сумма. Помимо умения справиться с предложением «Мама мыла раму». Распахивая двери всем и каждому, он давно превратился в проходной двор. А писательские съезды, которые проводятся в лучших традициях советской партноменклатуры и от которых за версту несёт обскурантизмом? Да и остальные творческие союзы — эти големы, вызванные к жизни внутрикорпоративной грызнёй — в создавшихся условиях также переживают стагнацию. А с другой стороны модные режиссёры, уловив запросы времени, эксплуатируют славу великой русской драмы, ставят на сцене классику в духе ушедшего театра абсурда, называя эти перепевы современным прочтением. Им не откажешь в мастерстве, им опошлить — только прикоснуться!

А создать равноценное?

Кажется, культурная жизнь бьёт ключом: издаются книги, выходят фильмы, ни дня не проходит без фестивалей, выставок и концертов. А в будущих учебниках по культурологии о них не будет и строки.

В начале прошлого века русская словесность переболела декадансом, в начале нынешнего русское искусство в целом переживает тёмную полосу деграданса. Переживёт ли?

Это учителя провинциальных школ, самые низкооплачиваемые в мире врачи, это рабочие, которых вытеснили гастарбайтеры, это миллионы безработных, беспризорников и бомжей. Путинская Россия перещеголяла николаевскую — в ней все лишние. А может, лишняя она сама? Её вклад в мировую экономику меньше половины процента — за счёт нефти и газа, исчезни Россия, никто и не заметит. На карте появится белое пятно, где вахтовым методом качают нефть и рубят лес. Проиграет ли при этом цивилизация? А разве для неё важно трафаретное, списанное под чужую кальку общество? Похоже, Россия исчерпала себя, надорвавшись в революциях и войнах, её потенциал истратился, дав Толстого, Менделеева и Рахманинова, так что её будущее лежит в её прошлом. А кому нужны джунгли с квартирами, похожими на колумбарии, толпами одномерных людей и телевизором, по которому лгут продажные оракулы? Какой вклад в культуру может дать страна, тиражирующая худшие образцы чужого? Сегодняшняя Россия — это место, где хорошо себя чувствуют навозные жуки. «Мы устали быть великими!» — пропагандируют они, и национальную идею для них олицетворяет потребительская корзина. Кто заметит их исчезновение? Кто будет оплакивать? Вся российская геополитика свелась к мелочным разбирательствам с Украиной и Беларусью чиновников Газпрома, которые вовлекают в конфликт народ, но на свои яхты приглашают избранных. А на Западе о России молчат, будто не замечают. Или льют помои: водка, медведи, скандалы. Это раньше именем России были Гагарин или Солдат-Освободитель, сегодня, сколько бы мы не тасовали исторических деятелей, выбирая для себя символ, для внешнего мира наше имя — Позор. А, может, мы сами виноваты? Копирование чужого всегда пародия. Невозможно было без смеха смотреть голливудские фильмы о России. А теперь российское кино показывает нашу жизнь глазами американцев! Лубочное прошлое, гламурное настоящее, туманное будущее. Бездарные ленты, об эстетике которых не приходится и говорить, тиражируют мифы о «чёрном» НКВД, пьяной матросне, не кланявшейся пулям белой гвардии, о рае помещичьей России, о выигравших войну штрафниках и симпатичных бандитах девяностых. Современными героями экрана руководят приземлённые мотивы, их цели меркантильны, отношения пошлы, а в диалогах сквозит откровенная фальшь. И на этом воспитываются поколения! Неудивительно, что наперегонки в России идут два процесса: вымирания и вырождения. За год мы теряем население города Краснодара, но как учесть потери духовные? Сколько талантов загублено навязанными ориентирами? Сколько жизней растоптано бесконечными смехопанарамами, рекламой пива и пропагандой образа жизни «звёзд»? Если так пойдёт, то эти строки скоро станут написанными на мёртвом языке.

По уровню коррупции Россия входит в первую десятку стран. При этом рост экономических и уголовных правонарушений нам объясняют неразвитостью судебной системы, лазейками в законодательстве. Но ещё Конфуций считал, что чем больше законов, тем больше преступников. «Ибо сначала надо научить людей, а потом судить их, — говорил он. — Пример же праведного пути должен показать правитель». А россиянин с младых ногтей знает, что успешное продвижение по социальной лестнице обратно пропорционально морали и способностям. Мы давно смирились с тем, что нами правят посредственности, что процветают откровенные проходимцы и беспринципные негодяи. Нам отводят роль говорить по эту сторону экрана, а на выборах — голосовать за меньшее из зол. И каждый понимает, что от него ничего не зависит, что его «втёмную» используют в чужом спектакле. Так что сложившееся сообщество очень походит на крысиное. И оно глубоко больно! В каждой столичной квартире — палата номер шесть, родственные отношения выродились в коммунальные, а все их стороны регламентируют деньги. Наши современники завистливы и озлоблены. И строительство тысячи храмов ни на каплю не увеличивает их любви к ближнему! Подлинной религией в России стало оголтелое потребление, а возрождённое Православие свелось к идеологической обслуге власти, обрядоверию и дурной мистике.

Один немецкий политолог сказал: «Для успешного развития в России есть всё, осталось, чтобы на руководящие посты пришли достойные, честные люди».

Несбыточные мечты!

Если цивилизации сравнивать с людьми, то наша похожа на уличную торговку. Ощупывая липким взглядом, она, зазывая к лотку, хватает за одежды — никто не уйдёт от неё с пустыми руками. Торговое ремесло сегодня не просто в почёте, купля-продажа — стержень нашей цивилизации, где гонку вооружений сменила гонка потребления. Важнейшей из наук стал маркетинг, искусством заправляет реклама, а человеческие отношения свелись к public relations. В России гомо советикуса сменил человек-телезритель — прикованный к экрану, беспомощный без электронного поводыря.

Сталинские годы были мрачными, но казематы Лубянки в каком-то смысле гуманнее маркетинговых отделов, на дверях которых написано: «Человек человеку потребитель!» Опровергая хронологию, за 1991 годом пришёл «1984»: живущие инстинктами люди, управляемые, как радиомашинки, будто сошли со страниц оруэлловской антиутопии. При тоталитарном социализме следят за поступками, при тоталитарном капитализме — под контролем мысли и желания. Ловцы человеческих душ — маркетологи — составляют досье на каждого: что пьёт, что ест, с кем живёт, где отдыхает, какими маршрутами передвигается. Сотни институтов разрабатывают методы, определяющие за нас, что лучше, что хуже, заставляющие нас думать о том, о чём можно, и не думать о том, о чём нельзя, но мечтать — только о шопинге. При этом все средства хороши, в ход идут достижения рефлексологии и психоанализа, семиотики и ассоцианизма, не брезгуют даже гипнозом. У маркетологов развязаны руки, их пропаганду не ограничивают ни уголовные, ни нравственные законы. Нередко можно увидеть, как в магазине ребёнок истерично требует: «Купи!» Это плоды «детского маркетинга», который с младых ногтей приучает быть агрессивным потребителем. Детское восприятие иное, и, с учётом психологии, для малышей разрабатывают особые рекламные приёмы. Как говорил персонаж мультфильма: «Дети плачут, а родители платят». Сегодня слезинка младенца — это монета.