— У тебя уже здорово получается! — сказала я, подождав, пока он доиграет до конца.

— Думаю, что на этот раз смогу пересдать на хорошую оценку! — Нумата посмотрел вдаль, его лицо было довольным. Но когда он играет, флейта в его руках звучит до удивления одиноко и печально.

После летних каникул в новой четверти мы часто вместе возвращаемся из школы домой. Во-первых, нам с ним по пути, во-вторых, мы не ходим дополнительно заниматься к репетиторам. У нас у обоих мамы работают, и даже если мы сразу придём домой, дома всё равно никого нет. Поэтому мы с ним часто идём или через бывший призамковый парк и там немного гуляем, или, как сегодня, идём на старый пруд Убагаикэ. Иногда мы заходим в кафетерий музея, и мама Нуматы угощает нас пирожным.

С Нуматой я подружилась на летних каникулах. Хотя когда мы впервые столкнулись в музее, я постаралась поскорее убежать, потому что мне было неудобно.

— А когда ты стал носить взрослую одежду? — однажды я спросила его. Серые, ужасные широкие штаны, которые он часто надевал, давно не давали мне покоя.

— Да с позапрошлого года, — ответил Нумата, а потом добавил:

— С третьей четверти третьего класса.

— Это мама тебе такие выбирает?

— Ну, — кивнул он.

Похоже, его никак не волнует то, во что он одет, и то, как он выглядит. Я набралась смелости и продолжила:

— Можно попробовать подобрать тебе какой-то другой фасон?

Нумата спокойно слушал меня.

— Ну, сам подумай, ведь даже в одежде для взрослых есть разные фасоны брюк… Джинсы, например, или бежевые с карманами, наподобие военных…

В самом деле, эти серые мешковатые брюки выглядели очень странно. Они выделяли его на фоне всего класса. Из-за них он был похож на дяденьку-школьника. При этом на талии красовался ремень, такой как носят взрослые, что ещё больше усугубляло странное впечатление.

Дошло до него то, что я говорила, или нет, не знаю, но, похоже, Нумата нисколько не обижался на мои слова. Он абсолютно не собирался менять что-то в своей одежде и в ответ на мои слова только как-то неопределённо улыбался.

Когда речь шла об уроках, у него была та же самая реакция. В самом конце летних каникул, за два дня до начала четверти он поразил меня тем, что не сделал ни одного домашнего задания.

— Да ты что! Правда?! Ни одного? — Задали нам довольно много. — Задание по тетради на печатной основе я тебе покажу, спишешь у меня быстренько. Хотя бы это сделаешь…

Я говорила, что дам ему списать, говорила, что помогу ему сделать задание, но он не проявлял никакого интереса.

— Да ладно, не надо, — В глазах у него было желание уйти от этой темы.

Я была поражена, потом на секунду почувствовала восхищение. Я никогда не смогла бы так поступить.

В конце концов Нумата не сдал учителю домашнее задание. Но, по крайней мере, из-за этого случая начиная с новой четверти мы с ним подружились.

— Пойдём пирожных поедим? — спросил меня Нумата, убирая флейту в чехол.

Я наклонила голову:

— Сегодня не пойду.

По поверхности пруда скользили лучи заходящего солнца. Что мне нравится в Нумате, так это то, что в подобных ситуациях он никогда не спрашивает «почему».

— Смотри! — вскрикнула я и кивнула в сторону узкой дорожки, ведущей к зданию исторического музея. По дорожке неторопливо шла чёрная кошка. Лучи заходящего солнца скользили по шерсти на её спине. — Как красиво!

В этом городе мне очень нравится, как садится солнце.

Когда я пришла домой, мама на кухне читала книгу. Как всегда в понедельник, когда у неё выходной, днём она делала что-то по дому. На ней было простое платье из мягкой ткани с печатным рисунком.

— Привет, дочка! — Мама подняла голову от книжки, посмотрела на меня и улыбнулась. Маленькая пепельница была полна окурков.

— Мам, помнишь Нану? — спросила я неожиданно.

Раньше, когда мы жили в Кавагоэ, у нашего соседа по дому жила кошка Нана.

— Я сегодня видела кошку, как две капли воды похожую на Нану. Чёрненькая, такая красивая!

— На Нану? — мама недоумённо смотрела на меня. — Где?

Мама тоже очень любила ту кошку. У неё был коротенький хвост, и мама говорила, что кошка очень симпатичная.

— Возле пруда Убагаикэ.

Мама вдруг замолчала, и теперь уже я недоумённо смотрела на неё.

— Мам, ты чего?

Её лицо стало серьёзным:

— Нана, наверное, умерла.

Я испугалась.

— С чего ты решила? — громко спросила я.

Мама сказала, что сегодня видела эту кошку во сне. Во сне Нана спокойно спала, растянувшись возле почтовых ящиков в подъезде, в том доме в Кавагоэ.

— Прошло всего два года, как мы уехали из Кавагоэ… — произнесла мама, потупив взгляд. Я смотрела на её профиль с острым подбородком, короткую стрижку…

— Первый раз увидела её во сне. Наверное, Нана приходила попрощаться, — Мама говорила это таким голосом, как будто всё, что она говорила, было абсолютной правдой и не вызывало никаких сомнений.

— Только поэтому? — спросила я.

— Да, мы видели её в один и тот же день. — Мама взяла сигарету и закурила.

— Это была не Нана. Просто похожая на неё кошка и всё. — Но мои слова были бесполезны.

— Не переживай, милая! — сказала мама, как бы желая меня успокоить. — Нана прожила долгую жизнь, а все домашние животные, которых любили, обязательно попадают в рай.

Я ничего ей не ответила. Я была уверена, что это полная чушь. Не сказала вслух, но подумала: «Получается, что животные, которых не любили, не попадут в рай?!»

Наступил октябрь. Ветер несёт дыхание осени, небо по-осеннему ясное и прозрачное. Ушла всем надоевшая последняя жара, вкус кофе и сигарет стал ощущаться по-особенному терпко.

В этом городе я, как всегда, езжу на работу на велосипеде, но именно осенью педали велосипеда крутятся как-то особенно легко!

Сегодня с утра у меня было два урока по фортепиано, потом, купив кое-что в магазине, я пришла домой, пообедала и взялась за стирку. Закончив стирать, я взяла плеер Соко и пошла прогуляться.

Край сухого рва довольно крутой, и хотя я старалась спускаться медленно, всё равно не удержалась и сбежала. Вокруг растёт много больших деревьев.

Я люблю бродить в одиночку. Когда я гуляю одна, я всегда иду быстро, крупным шагом. Иду и иду. Настойчиво шагаю вперёд. Иногда меня охватывает странное чувство. Оно бывает очень редко, но, может быть, именно желая вновь ощутить его, я настойчиво шагаю вперёд. Это — ощущение, что когда я иду прямо и большими шагами, мне навстречу точно так же идёт Он. Это только лишь ощущение и не больше, я ни на что не надеюсь и ничего не рисую в своём воображении… Мне кажется, Он идёт мне навстречу… прямо на меня… нежданно-негаданно… Я, наверное, подумаю: «Всё-таки вернулся…» Не «Почему?», не «Не может быть!», а «Всё-таки вернулся…» Он засмеётся. Он ведь знал откуда я буду идти… Никто из нас не ускоряет шаг. Шаг за шагом, мы приближаемся друг к другу. Как будто за каждым нашим шагом кто-то наблюдает. Как будто стоит ошибиться в длине или числе шагов, и кто-то из нас снова исчезнет.

Например, вот если бы сейчас на верху этой насыпи, от которой начинается сухой газон, я бы заметила Его фигуру, я бы нисколько не удивилась. Только бы подумала: «Всё же вернулся! Я так ждала».

Меня кто-то окликнул, но из-за того, что я слушала плеер, я не сразу услышала.

— Уважаемая Ёко-сан!

Наконец-то услышав, я подняла взгляд и увидела Осита-сан с мужем. Они вдвоём очень громко меня звали.

— Извините, не слышала, — сказала я, снимая наушники. — Здравствуйте! Вы гуляете? — я опустила голову в сторону двух пожилых людей, которые шли вдоль ровной дорожки.

— Да, — Осита-сан приветливо кивнула. Её рука опиралась на руку мужа. — И вы тоже?

Я почувствовала неловкость оттого, что люди, которые были старше меня в два раза, обращались ко мне так почтительно.