— Но почему? — спросил Кэйген и нахмурился, заметив, что она отвела глаза.

Странно, ведь Конни всегда предпочитала прямой путь к цели.

Помолчав мгновение, девушка ответила:

— Думаю, кто-нибудь другой лучше меня сумеет защитить интересы этого человека. — Она едва не подавилась, произнося эти слова, ведь в карьере был смысл ее жизни.

— Почему? — повторил он тоном, не терпящим возражений.

— Я уже встречалась с этим человеком и с первого же взгляда невзлюбила его.

На щеках у Адама заходили желваки.

— Он что, приставал к тебе?

— Нет! — Конни пришла в ужас от такого предположения.

Нет, ей не пришлось отбиваться от Колдгара, но она видела: он не прочь пофлиртовать, — и от этого ее клиент казался Констанс еще более отвратительным.

— Клиенту не обязательно нравиться адвокату. Ты знаешь его жену? Может, ты состоишь в родстве с ним или с его женой? Он вызывает физическое отвращение или ведет себя оскорбительно? — Адам засыпал ее вопросами так же быстро, как обычно делал это в зале заседаний суда, что большинство людей приводило в замешательство. — Или, может, он, напротив, очень понравился тебе?

— Я его не знаю, он мне не нравится, и я не хочу узнать его ближе. Мистер Колдгар довольно красив, вежлив и ведет себя подобающим образом, правда, не желает признавать выдвинутых против него обвинений, — четко объяснила Конни, сделав шаг назад, потому что босс встал слишком близко к ней, все ее тело неожиданно покрылось мурашками.

— Но ты же вела множество подобных дел, — спокойно заметил Адам.

Конни чувствовала себя такой усталой и не захотела спорить. Боссу нужно знать лишь ее позицию, больше ничего.

— С моей точки зрения — а говорю я сейчас как женщина и как адвокат, — этот человек достоин лишь презрения, он абсолютно бесполезен для общества, и его следует кастрировать.

Адам от изумления присвистнул.

— Вот тебе раз! Судья, Большое жюри и исполнительница приговоров в одном лице!

Насмешка была заслуженной, но Адам вовсе не испытал удовольствия, заметив, какой смертельной бледностью покрылось ее лицо.

— Совершенно верно, — согласилась Конни, надеясь на то, что воинственный тон поможет скрыть собственное смятение и босс не поймет, как сильно задела ее история Колдгара. — Разве ты хочешь, чтобы репутация твоей фирмы зависела от моей способности защитить этого подонка?

— Я подумаю об этом, — произнес Адам, снова приближаясь к ней; его стальной взгляд скользил по ее напряженному лицу.

— Подумаешь? — переспросила Конни. — Предварительные слушания в среду. Колдгару необходимо встретиться с новым защитником заранее.

— Никто не будет заниматься этим делом в выходные, — с ужасающим спокойствием заметил Кэйген. — Собранные тобой данные я просмотрю, а потом приму решение.

Конни это было не по душе. Она должна избавиться от дела Колдгара немедленно.

— Ты же сам говорил, что, если у меня возникнут проблемы, я могу поделиться ими с тобой, — напомнила Конни, чувствуя, что ее щеки постепенно вновь розовеют. — Я объяснила тебе, что меня смущает, и была бы признательна, если бы ты ответил мне немедленно.

— А я был бы признателен, если бы ты все-таки рассказала, в чем дело.

Этого Конни хотелось меньше всего.

— Я же сказала, что Колдгар мне сразу очень не понравился, — повторила она, проклиная настойчивость босса.

— И еще тебе не понравилось, как клиент обращается с женой, — добавил Адам.

Он не раз спрашивал себя, насколько Конни сама пострадала от бывшего мужа. Судя по тому, как она разволновалась, ей пришлось пережить немало.

— Его отношение к жене было отвратительным, — сообщила Конни, не вдаваясь в подробности.

— В любом случае всегда есть две стороны, и это особенно касается дел о семейных конфликтах, — строго изрек Кэйген одно из основополагающих положений юриспруденции. — Ты уверена, что тебя с этими людьми не связывают личные отношения?

— Уверена.

— Так как же, черт возьми, ты можешь осуждать этого человека? — Адам был возмущен ее упрямством. — Может, он отчасти и признает свою вину, что вполне естественно, и тебе это известно!

Жар его тела жег девушку. Ей хотелось снова отступить назад, но взгляд Адама держал ее на месте. Конни могла бы заметить, что давно уже стала большим знатоком дел о разводе и прекрасно понимала, кто и когда оказывался по-настоящему виновным, но в этой ситуации она не решалась доказывать свою правоту.

— Он мерзавец, Адам. Он самодоволен, отвратителен, изменяет жене и не думает раскаиваться. При этом даже не может понять, отчего жена хочет развестись с ним! Люди такого типа способны причинять близким невероятную боль и унижение.

Кэйген заподозрил, что Конни наделила и без того малоприятного клиента всеми отрицательными чертами своего бывшего мужа, но не хотел перебивать ее, раз уж она разговорилась.

— Конечно, Колдгар не первый и не последний виновный, которого мы защищаем, и не единственный человек, поднявший руку на свою жену, но он так отвратительно эгоцентричен, что даже не стыдится того, что сделал! — вскричала она и принялась мерить шагами кабинет, не в состоянии отогнать горькие воспоминания. — Да, я, к несчастью, знаю, какую боль могут причинить люди подобного самодовольного типа. Так что поверь: этот человек никогда не получит моей защиты!

— Самодовольного типа? — Адам был рад тому, что лед ее сдержанности наконец-то затрещал, и хотел, чтобы он совсем растаял. — По каким же критериям ты делишь людей на типы?

Конни встала напротив, ее хрупкая фигурка даже вытянулась от сдерживаемого гнева. Напряжение, стеной стоявшее между ними, усиливалось и становилось просто невыносимым. Отступать было поздно.

— Тип, — заговорила она, — это категория чего-то или кого-то, имеющего определенные характеристики. В данном случае это внешняя привлекательность, повышенное мнение о собственном эго и наличие эмоционального вакуума, который затягивает в себя все возможное для получения удовольствия, но ничего не дает взамен. Он — захватчик, потребитель.

Адам невозмутимо выслушал ее сердитую речь. Конни обвиняла не Колдгара и даже не своего бывшего мужа. Нет, она винила его самого в принадлежности к такому же типу мужчин. Неужели Конни и впрямь считает, что он не способен на глубокие переживания?

— Я тоже принадлежу к этому типу? — спросил Адам, показывая недовольным тоном, что ему крайне неприятно задавать такой вопрос.

Конни оторопела. Ей вовсе не хотелось оскорблять босса, к тому же она не относила Кэйгена к тому типу мужчин, который только что описала. Он вовсе не был эгоистом или безжалостным бабником.

— По тебе не скажешь, что ты способен взять на себя долгосрочные обязательства по отношению к женщине.

Заметив холодный блеск в его глазах, Конни пожалела о том, что дала волю гневу. Частная жизнь босса ее совершенно не касается.

— Ну да, — низким голосом произнес Адам. — А вот женщины твоего типа имеют обыкновение драматизировать ситуацию и подозревать представителей противоположного пола в самом худшем.

Это обвинение вывело ее из себя, хотя она и поняла, что попалась на удочку опытного рыбака.

— Какой еще тип?

— Нелюбимой, подавленной и сварливой женщины, которая забыла, что такое любовь, и всю свою энергию направила на карьеру, надеясь таким образом заглушить горечь одиночества.

Прислонившись к столу, Кэйген сложил на груди руки и наблюдал, с каким изумлением посмотрела на него Конни. Такая характеристика явно пришлась ей не по душе.

— Нелюбимая и подавленная? Да, может, я и не глуповатая девица, к которым ты так привык, но кто дал тебе право судить меня? Только из-за того, что сам не умеешь любить, ты не имеешь права критиковать других!

Кэйген только внешне был спокоен и сдержан. Его всегда интересовало, что Конни о нем думает.

— Я прослежу за тем, чтобы дело Колдгара передали кому-нибудь еще, или сам займусь им, — принял решение Адам.