Первые лучи солнца не заставили себя долго ждать, и Оливия поприветствовала их громким, ликующим криком, возвещая начало нового дня. Лилиан сладко зевнула, потянулась и, собравшись с силами, встала с постели. Ей все еще невыносимо хотелось спать. Качаясь, она побрела в ванную, умылась, потом отдернула шторы на окнах и подошла к колыбельке.

– Привет, моя маленькая ранняя птичка! – сказала она малышке, которая смотрела на нее широко открытыми глазками.

Прежде чем заняться сменой пеленок, Лилиан решила подыскать для себя какую-нибудь подходящую одежду в шкафу и очень обрадовалась, когда нашла желто-коричневый свитер и коричневые брюки. Переодевшись, она ловко перепеленала девочку, завернула ее в розовое одеяльце, взяла на руки и отправилась в кухню.

Внутренние покои дворца блистали великолепием и роскошью. Паркетный пол был устлан персидскими коврами, на высоких окнах висели бархатные шторы и тонкие тюлевые занавеси, на стенах – картины в позолоченных рамах и замысловатые светильники. Массивная мебель – кресла, столики, диваны и серванты – была расставлена с большим вкусом и удобством. Стены и потолки были украшены лепниной, с потолков свисали люстры из хрусталя или цветного стекла. Лилиан удивлялась, как современным дизайнерам и строителям удалось придать дворцу облик величия и древности.

Приближаясь к кухне, Лилиан уловила аппетитные запахи. Она открыла дверь и, войдя, удивилась. Несмотря на то, что на дворе едва рассвело, в кухне кипела бурная деятельность. Завидев ее, Повариха помахала ей рукой, приглашая войти.

– Дайте-ка мне взглянуть на нее, – крикнула она, отряхивая муку с рук. – Как наш ангел чувствует себя сегодня?

Лилиан передала малышку в ее руки и улыбнулась, когда все работницы кухни окружили ее и заворковали с ребенком.

– Она совсем мало спит, – сказала Лилиан, насыпая в бутылочку порошок с детским питанием. – Этот маленький совенок заставил меня развлекать ее почти всю ночь.

– О, я думаю, ей просто нужно привыкнуть к нам, – стараясь утешить ее, ответила Повариха, а затем, обращаясь к Тине, добавила: – А ты что стоишь тут, рот разинула! Живо принимайся за работу! Ты ведь знаешь, что у нас к обеду будет полный дом гостей, а мы еще и наполовину не управились.

Но на Тину, равно как и на остальных работниц, ее ворчание подействовало слабо. Девушки продолжали трогать малышку за ручки, целовать в нежный лобик, тихонько посмеиваться и бормотать ласковые слова. Лилиан смотрела на них, и ее сердце переполнялось невыразимой радостью и гордостью. Девушки относились к этому ребенку с таким теплом! И Лилиан не понимала, почему для нее так важно, что другие тоже любят эту малышку. Как будто эта девочка была ее собственным ребенком! При этой мысли она содрогнулась. Она не должна позволять себе думать об этом. Оливия не была ее ребенком и никогда не будет. Она не должна привязываться к этой малышке.

– А вы узнали, как зовут эту очаровательную крошку? – спросила Повариха, продолжая забавляться с ребенком.

– Оливия. Имя вышито внутри ее распашонки.

– О, это старинное октавианское имя. В наши дни редко услышишь такое имя, – сказала Повариха и нежно посмотрела на девочку. – Она так мила. Я бы хотела, чтобы она осталась с нами.

Приготовив детское питание, Лилиан взяла малышку из рук Поварихи, села и принялась кормить ее. Работницы кухни суетились вокруг нее, переговаривались, шутили, а она сидела, слушала их разговоры, вдыхала насыщенные ароматы и испытывала невероятную радость оттого, что кормила ребенка.

– Доброе утро, – услышала она голос Густава и подняла глаза.

– Доброе утро, – нестройным хором ответила ему кухонная команда.

Густав снял с полки поднос и принялся расставлять на нем кофейник, сахарницу и чашки. Когда он закончил, Лилиан с улыбкой сказала:

– Я очень надеюсь, что вам сегодня повезет.

– Повезет? Ах, с поисками матери этой малютки, – быстро догадался он. – Конечно же, я собираюсь заняться этим, как только освобожусь.

Он подошел к Лилиан, улыбнулся и нежно погладил малышку по щеке.

– Да, да, непременно, – рассеянно проговорил он и отвел глаза в сторону. – Непременно.

Наблюдая, как бережно этот человек обращается с ребенком, Лилиан не сомневалась, что он сделает все, чтобы найти ее мать.

Густав вернулся к своему подносу. А Лилиан вздохнула. В ее животе готовился бунт, и уже слышались возмущенные жалобы.

– В какую комнату здесь обычно подают завтрак? – спросила она Повариху.

Повариха вытаращила на нее глаза.

– Обычно няни завтракают здесь, с остальными слугами. Но иногда им приносят еду в детскую.

– Понятно, – сказала Лилиан и закусила губу.

Она мысленно упрекала себя за эту оплошность.

Неожиданно Густав пришел ей на помощь.

– Кстати, госпожа Лилиан, Его Высочество просил передать вам, что он завтракает в Утреннем зале. Он просит вас присоединиться к нему, как только вы освободитесь, – сказал он, задержавшись в дверях.

Лилиан встала и опустила глаза, стараясь избежать взгляда Поварихи. Она знала, что та не одобрит ее поступка.

– Ну что ж, если Его Высочество просит, то придется завтракать с ним, – сказала она и пожала плечами.

Она тайком взглянула на Повариху. Та сделала шаг вперед и открыла рот, как будто собиралась дать ей совет. Но Лилиан быстро отвернулась. В эту минуту она не нуждалась в советах.

– Можно, я посижу с малышкой, пока вы будете завтракать? – торопливо спросила Тина.

– О нет, – весело ответила Лилиан, устремляясь к двери. – Лучше я попрошу об этом принца. Уверена, что он не откажет.

Закрывая за собой дверь, она заметила, что все работницы кухни смотрят на нее, разинув рты. Густав повел ее по коридорам в Утренний зал. На его лице сияла улыбка одобрения.

Когда Лилиан вошла, принц Патрик встал, и она одарила его лучезарной улыбкой. Комната имела форму восьмиугольника, и каждая вторая грань была застеклена от потолка до пола. Потоки золотистого солнечного света обильно заливали все пространство комнаты.

– Доброе утро! – радостно сказала Лилиан.

Принц кивнул и слегка поклонился.

– Доброе утро!

По глазам Патрика она заметила, что он рад видеть ее, но его радость быстро поблекла, когда он увидел, что она не одна.

– Почему ты не оставила ребенка с Эммой? Ты не сможешь позавтракать с ребенком на руках, – нахмурившись, сказал он.

– Ты абсолютно прав, – ответила она, почти вплотную подойдя к нему. – Но у меня есть идея получше. Ты ведь закончил свой завтрак, не так ли? Так вот, я думаю, что ты сможешь подержать малышку, пока я буду завтракать.

– Я?

– Ты.

Не говоря больше ни слова, она всучила ему ребенка, а сама уселась за стол и принялась накладывать себе еду. Он был ошарашен, растерян, возмущен. Заметив, что Густав еще не ушел, он беспомощно воззвал к нему:

– Густав, пожалуйста, заберите у меня это, прошу вас, побыстрее…

– Извините меня, Ваше Высочество, но, к сожалению, я не могу, – ответил Густав, лукаво улыбаясь. – Я должен поторопиться, так как пообещал Вальтеру съездить в ремонтную мастерскую и привезти нужные детали для вашей машины.

– Да, конечно, – безнадежно пролепетал Патрик.

Он держал ребенка так, будто боялся заразиться.

– Лилиан, это так нелепо…

Убедившись, что он не уронит Оливию, она решила не обращать на него внимания и насладиться завтраком. Она аккуратно разложила на тарелке полоски бекона, кусочки яичницы и несколько тостов с маслом и принялась аппетитно уплетать их, лишь изредка поглядывая на него. Он продолжал стоять как столб и выглядел очень смешным.

– Ты можешь сесть. Не бойся, она не сломается, – предложила она и едва не прыснула от смеха.

Он бросил на нее яростный взгляд, но последовал ее совету и осторожно присел на край стула. Малышка весело залепетала. Лилиан продолжала молча есть, а он продолжал молча сносить свою муку. Наконец, покончив с едой, она сама заговорила с ним.