Я всегда засыпал спокойно, так как умел успокаивать даже отчаянно колотившееся сердце силой воли, как и расслабляться, иначе бы уже много лет не смог бы заснуть без помощи снотворного.

Единственное, что не нравилось мне в происходящих событиях — это то, что о моём братце-шинигами я так и не узнал. Хотя, впрочем, у меня уже появилось парочка идей, как если не убить его, так хотя бы ослабить.

Пока даже не ясно, знает ли Элли хоть что-то о нём. Но, зная, какая он сволочь, я мог только порадоваться, что они незнакомы. При мысли, что он мог сделать с этой девушкой, у меня сами собой сжимались кулаки.

Что ж, я всегда был собственником. Моими куклами имел право играть только я!

Неожиданно, когда я уже был готов заснуть, зазвонил телефон — лениво протянув руку и взяв мобильный — тоже белого цвета, как и практически все мои вещи — я увидел номер Агояши. Нахмурившись, я поднёс трубку к уху.

— Привет, милый, извини, что так поздно, — в голосе Тензо звучало раскаянье, но и радость оттого, что она слышит мой голос. — Просто Сае приснился страшный сон — она только что проснулась с криками — что ты встретился со своей смертью.

— В смысле? Что я умер? — я сел в кровати и потянулся за пепельницей, пачкой сигарет и зажигалкой.

— Нет, она выразилась именно так, но сказала, что про сон почти ничего не помнит, только ей стало очень тревожно за тебя… Скажешь ей несколько слов?

— Да, конечно, дай ей трубку, — я выпустил струйку дыма и сжал мобильный в руке, — Сае, милая, у меня всё в порядке, да, со мной ничего сегодня не случилось, я имею в виду, ничего опасного и страшного, — уговаривал я её как ребёнка. Иногда это меня просто бесило, но я понимал, что в ней говорить лишь привязанность и желание меня опекать. Тоже мне, мамочка… Хотя, если подумать, на самом деле лучшая мама, которая у меня когда-либо могла быть. И это даже несмотря на то, что сейчас опекаю её я и Агояши. Тензо даже больше. — Всё хорошо, даже очень, у меня сплошные удачи, надеюсь, что так и будет, так что ложись спать. Спокойно ночи, дай телефон Агояши.

— Довольна? — насмешливо проговорил я. — Что это тебя потянуло на милосердие. Или к ней ты больше не ревнуешь?

— К ней нет, — в её голосе послышалась горечь, которая тяжёлым камнем упала мне на сердце.

Всё она чувствует, чертовка!

И что я могу ей ответить? Лишь промолчать. Что только подтверждало сделанные нею замечания.

К тому же, несмотря на то, что она не словом не обмолвилась о моём поспешном уходе — в конце концов я и раньше приходил и уходил, когда мне заблагорассудиться — было ясно, что ей это более чем неприятно.

Она несколько раз тяжело вздохнула, затем, явно едва сдерживая слёзы, спросила вполне мирным тоном.

— Маюри, ты уверен, что у тебя всё хорошо? Если честно, мне не нравится этот сон, приснившийся Сае…

— Да, конечно, я всегда в курсе своих собственных дел, — хмыкнул я.

— Что у тебя за голос?! Ты куришь? Ты чем-то взволнован? Я же сотни раз просила тебя не курить в постели!

— Да я уже почти докурил, милая, — последнее слово я произнёс машинально, и едва не осёкся при этом. — Повторяю, у меня всё в порядке, я просто курю, — уже жёстче добавил я, вновь ненавидя себя за то, что причинил ей боль. — Если ты не помнишь, я всегда курю, волнуюсь я или же нет. Уже ложусь спать. И тебе советую. Спокойной ночи.

Отключившись, я затушил недокуренную сигарету в пепельнице и поставил её на подоконник. Затем почти упал на кровать, блаженно глядя в потолок.

«Она сказала: моя смерть? Может быть, это и есть Элли?»

Утром я проснулся удивительно рано, когда небо казалось бело-серебристым, словно снег под лунным светом. Первым делом позвонил в клинику и надавал множество распоряжений своим заместителям — любой начальник должен уметь перекладывать свою работу на подчинённых, которые умеют в точности исполнять твои приказы и пожелания; затем позвонил в клинику пластической хирургии, чтобы удостовериться, что на сегодня у меня точно нет операций.

Протестировал образец своей крови — и с вздохом облегчения убедился, что моя авантюра с вампирским укусом не привела к катастрофическим последствиям.

Полдня было занято ожиданием и нервозностью, мне с трудом удавалось держать себя в руках, я метался как дикий зверь в клетке, почти ненавидя себя за организованную собственным организмом душевную бурю.

Мысль: «А если она не придёт» — всё сильнее завладевала сознанием, постепенно вызывая чувство безысходности и пустоты.

Убедившись, что часы показывают половину первого дня, я уже почти решился телепортировать к Агояши, хотя бы под предлогом проведать Сае, когда раздался звонок в дверь.

Сердце будто ушло в пятки и не сразу вернулось обратно, дыхание перехватило.

Я быстро пошёл к зеркалу в коридоре и пригладил волосы, взглядом убедившись, что выгляжу как всегда безупречно. Искушение встретить красавицу в одном халате было очень сильным, но я предпочёл сразу её не пугать — и так пуганная — поэтому надел серебристо-перламутровую рубашку и лёгкие белые брюки.

Только подходя к двери, я вспомнил, что забыл очки, просто оставил их у изголовья, когда просыпался — впрочем, они мне на самом деле не нужны, да и без них я выгляжу моложе, а в тридцать один год это уже достоинство.

Открыв дверь, я с улыбкой встретил сразу покрасневшую, когда она встретилась со мной взглядом, Элли.

Её рука повторно тянулась к звонку, но она явно не решалась на него снова нажать.

Я взглядом оценил её: облегающее длинное платье тёмно-синего цвета, драгоценное ожерелье с сапфирами подчёркивало её длинную шею и опускалось к небольшому вырезу платья, который всё равно позволял оценить самый верх обольстительной груди.

У меня перехватило дыхание, когда мой взгляд скользнул вдоль изгиба её невероятной тонкой талии.

Она откинула голову, и её длинные густые волосы роскошной гривой рассыпались по плечам и спине, по хрупким плечам, трогательным лопаткам, достигая небольших округлых ягодиц.

Я заметил, что она чувствует себя неловко, словно надела нечто, что давно уже не носила.

— Я давно не носила платья. Уже и не помню, когда это было в последний раз, — застенчиво улыбнувшись, заговорила она. И это разрядило напряжённую атмосферу, накалившуюся между нами.

— Тебе идёт, — я отступил, приглашая её войти. — Ты хочешь, чтобы мы остались в квартире или пошли куда-нибудь, например, в ресторан? Выбирай, — улыбнулся я, закрывая за ней дверь. — Знаешь, не подозревал, что ты настолько хрупкая… красивая, — я вновь окинул её взглядом, любуясь нею, отчего девушка засмущалась. Но я видел, что мои слова для неё — словно медовые добавки для пресного чая. Она была совершенна, словно настоящее произведение искусства. Моё сердце билось в груди, а жар распространялся по всему телу.

— Мне хотелось бы остаться здесь, — она несмело подняла на меня взгляд невозможных фиолетовых глаз. — Хочу побыть с тобой, а не в чьей-то компании… пусть бы это был просто официант и другая ресторанная публика, — она зарделась, отводя взгляд.

Я кивнул, подбадривающе улыбаясь ей, стараясь, чтобы она расслабилась.

— Сейчас я чайник поставлю или хочешь кофе? — поинтересовался я, когда она снимала изящные туфельки-лодочки и надевала мягкие тапочки.

В полутьме коридора, где горело несколько синих лампочек в стене, её глаза казались ещё более необычными, чем раньше, словно немного светились в темноте или просто ловили отсвет слабого электрического света.

— Честно, я даже не знаю, — она наморщила лоб. — Ты как себя чувствуешь? Кстати, я тебе лекарство принесла, оно было у Азы, хотя она сказала, что, так как ты не пил кровь той вампирши, то и не превратишься, просто рана будет немного дольше заживать.

— Почти зажило, — я откинул волосы, склоняя голову к плечу, демонстрируя шею, где действительно почти не осталось следов. — Но твоё лекарство обязательно попробую, спасибо тебе за него.

Я подошёл к зеркалу и с осторожностью втёр немного серого крема в рану — мало ли чего они могли там изобрести.