Он нетерпеливо тряхнул головой.

— Подумай хорошенько, девочка. Тебе придется уезжать и приезжать в полутьме. И нигде нет уличных фонарей. Ты не задумывалась, как просто в таких условиях попасть в переделку? Без должного опыта легко сбить кого-нибудь, зебру или жирафа, которые, случается, переходят дорогу. Ты настаиваешь на своем решении ночевать за пределами лагеря, но я не позволю твоему сумасбродству стать причиной беспокойства животных. И если ты думаешь, что, умоляюще глядя своими изумрудными глазами, ты переубедишь меня, не надейся.

Какое-то время они сидели молча. Затем Элис первая нарушила тишину.

— Ты сердишься?

— Совершенно верно. Как ты догадлива. Потому что для всех было бы гораздо проще, если бы ты пожила в моем коттедже. Но нет, ты настаиваешь на своем решении. Это лишено смысла, Элис. Я дал ясно понять, что тебе нечего меня опасаться. — Он помолчал секунду. — Если бы ты боялась потерять невинность, тогда еще можно было объяснить твое нежелание жить в одном доме со мной, а так…

— Ты очень много знаешь обо мне, Берт Бакстер, — сказала она с иронией.

— Я сказал то, что думал…

Три хижины стояли, образуя традиционный полукруг, окруженные забором из колючего кустарника. В последнее время здесь жили только Саймон и Зара. Берт предупреждал девушку, что она останется в полном одиночестве, и Элис заранее невольно съежилась — тишина уже тяготила ее.

Она прошла за ним в среднюю хижину. Так же как и остальные, та была круглой, наружные стены аккуратно побелены, крыша сделана из пальмовых листьев.

Элис молча осматривалась кругом. На первый взгляд жилище могло показаться излишне спартанским. Земляной пол отдавал холодом, мебели совсем немного, но в то же время здесь было достаточно уютно и чисто.

Повсюду присутствовали признаки хорошей хозяйки: вышитые вручную покрывало и подушки, плетеный коврик в ярких тонах, пучки сухих трав и связки кукурузных початков, свисающие с потолка, маленькие литографии на стенах и огромная оранжевая тыква-бутыль в углу, обязательная принадлежность каждой африканской хижины. На столе в сшитом руками Зары мешочке лежала коллекция трубок, которую, по-видимому, собирал Саймон, и стояли свечи в подсвечниках из расписной глины.

— Как видишь, Элл, здесь нет ни ванны, ни душа.

— Не беспокойся, Берт, это не так ужасно.

— Да, и еще раз прошу тебя не выходить ночью из хижины. У меня все.

— Спасибо, — вежливо отозвалась Элис.

— Никаких вопросов? — спросил он, глядя на нее с таким выражением, будто бы ждал, что в последнюю минуту она передумает. — Элис покачала головой и одарила его лучезарной улыбкой. — Тогда я возвращаюсь в лагерь.

— Хорошо.

Бакстер несколько секунд смотрел на нее; трудно было прочитать по его лицу, о чем он думает.

— По утрам я буду забирать тебя.

— Я не заставлю тебя ждать.

— Здесь несколько книг, которые тебе полезно прочитать. Ты ведь хотела немного подучиться.

Она лукаво улыбнулась.

— Я уже могу кое-что рассказать об антилопе куду. — И монотонным голосом Элис начала: — К так называемым антилопам куду относятся несколько видов скрыто живущих антилоп небольшой величины…

Но он перебил ее:

— Ты должна знать гораздо больше. Чтобы суметь ответить на любой вопрос.

— Для меня учение никогда не составляло проблемы, Берт.

Она заметила, что он смотрит на свечи на столе.

— Я много раз предлагал провести сюда электричество, но Саймон и Зара не соглашались.

— У меня отличное зрение, не волнуйся. Я смогу читать и при свечах.

Выражение лица Берта изменилось, теперь это было странное смешение восхищения и изумления.

— Прекрасно, — быстро сказал он. — Занимайся прилежно, потому что я устрою тебе экзамен.

— Экзамен? — спросила Элис с притворным ужасом.

— Самый настоящий.

— Не пугай меня, Берт.

Они весело рассмеялись. В течение нескольких секунд в маленькой хижине царило взаимопонимание, наполнявшее Элис приятным теплом. В какую-то секунду ей показалось, что Берт хочет ее поцеловать.

Элис желала поцелуя и была разочарована, когда вместо этого он повернулся и ушел, пожелав спокойной ночи.

Поздно вечером, когда с барбекю было покончено и кухня убрана после ужина, Элис возвращалась в свое новое жилище.

Ночью хижины смотрелись особенно уединенно, казались менее защищенными, более одинокими, чем днем. Ни приветливых огней в окнах, ни костров вдоль забора. Небо было затянуто, и свет луны и звезд не проникал сквозь низкие тучи. Кругом был кромешный мрак, какого Элис не доводилось наблюдать прежде. Хищник мог приблизиться, и она не увидела бы его. Элис невольно поежилась.

— Элис, — донесся сквозь темноту голос Берта.

Девушка интуитивно шагнула к нему.

— Да?

— Ты действительно уверена, что хочешь остаться здесь?

О, она совсем не была уверена. По правде говоря, все, чего хотелось, так это вернуться с Бертом назад, в тепло безопасного Грин Глейда.

— Почему ты спрашиваешь? — Голос ее дрожал.

— Я полагал, возможно, ты передумала… — Едва заметная насмешка послышалась в его тоне.

Ах так, он смеется надо мной… Ее плечи распрямились, и она сделала шаг в сторону.

— Нет, Берт, не передумала.

— Потому что альтернатива еще хуже?

— Вот именно.

Элис подбодрила себя таким ответом. К ее изумлению, Берт не обиделся, а напротив, рассмеялся, но в кромешной тьме его раскатистый смех вдруг показался зловещим и только увеличил ее напряжение.

— Отлично, Элл, давай в последний раз проверим, все ли в порядке в доме, потом я разожгу костер и уеду.

Четвертью часа позже Элис услышала звук удаляющегося джипа. Берт просил ее запереть хижину, но она открыла дверь и наблюдала, как постепенно удаляющиеся огни становятся все слабее.

Внезапно сквозь привычный стрекот сверчков она различила едва уловимый звук, говоривший о присутствии какого-то животного, которого она не могла разглядеть. Напрягая глаза, девушка вглядывалась в темноту и вздрогнула от страха, когда ее глаза встретились с двумя маленькими сверкающими точками, уставившимися прямо на нее. Какой это зверь? Несколько следующих секунд она стояла как завороженная, загипнотизированная этим нечеловеческим взглядом. Затем рванула дверь и, скользнув внутрь, быстро заперла ее.

Сердце бешено колотилось, она дрожа оглядывалась кругом.

Впереди долгая ночь… Люди, которые могли бы помочь, находятся в лагере, и путь туда лежит через темный, полный опасных животных лес. Здесь, в хижине, не было удобств и телефона. Невозможно никого позвать на помощь. И только зыбкое мерцание свечи отделяет ее от таинственной и страшной ночной саванны.

Какого черта нужно было приезжать сюда? Берт давал ей шанс изменить решение, но глупая гордыня заставила настоять на своем. Другого случая у нее не будет, по крайней мере сегодняшней ночью.

Паника росла, Элис ощущала почти животный страх, сердце то замирало, откликаясь на случайный шорох, то начинало биться с бешеной скоростью. И девушка поняла, что другого выхода нет, как только взять себя в руки. Она не позволит липкому ужасу задушить ее. Сначала удалось выровнять дыхание и затем унять дрожь, удары сердца постепенно стали ритмичными.

Почувствовав себя лучше и пододвинув стул к столу, она постаралась углубиться в книги, оставленные Бертом. Но и здесь он оказался прав — освещение было недостаточным, и, быстро устав, Элис отодвинула книгу, надела пижаму и, погасив свечу, забралась в постель. Лежа в темноте в незнакомой постели, она прислушивалась к звукам, которых не замечала раньше: легкое шуршание на крыше, как будто бы ветер шевелит пальмовые листья, непрерывный стрекот сверчка, потрескивание костра перед хижиной. И явно различимые звуки, издаваемые животными: знакомый уже вой шакала, трубный голос слона.

И вдруг неожиданно раздался звук, не похожий ни на один другой — рычание льва, зов короля, подтверждающий свои права на владение своим королевством.