Тизбе (выступая вперед). Да, монсиньор. Я.

Анджело. Вы, Тизбе!

Тизбе. Да, я

Анджело. Вы — здесь! Глубокой ночью! Каким это образом вы очутились здесь, и притом в такое время, и почему синьора…

Тизбе. Вся дрожит? Я вам скажу, монсиньор. Послушайте меня. Дело стоит того.

Катарина. Теперь конец!

Тизбе. Вот, в двух словах. Вас должны были убить завтра утром.

Анджело. Меня!

Тизбе. На пути из вашего дворца ко мне. Вы знаете, что по утрам вы обычно выходите один. О замысле против вас мне сообщили только что, и я поспешила предупредить синьору, чтобы она помешала вам завтра отлучаться из дому. Вот почему я здесь, и притом глубокой ночью, и вот почему синьора вся дрожит.

Катарина (в сторону). Великий боже! Что это за женщина?

Анджело. Не может быть! Ну что ж, это меня не удивляет. Вы видите, как я был прав, когда говорил вам об окружающих меня опасностях. Кто вам это сообщил?

Тизбе. Неизвестный человек, который предварительно взял с меня обещание помочь ему сбежать. Это обещание я исполнила.

Анджело. Напрасно. Человеку обещают, но потом велят его схватить. Как вам удалось проникнуть во дворец?

Тизбе. Этот самый человек и впустил меня сюда. Он ухитрился отпереть маленькую дверцу под мостом Молино.

Анджело. Скажите пожалуйста! А сюда как вы вошли?

Тизбе. А ключик, который вы мне сами подарили?

Анджело. По-моему, я вам не говорил, что он отпирает эту комнату.

Тизбе. Нет, говорили. Вы просто не помните.

Анджело (замечая плащ). Что это за плащ?

Тизбе. Мне его дал этот человек, чтобы я могла войти во дворец. У меня была и шапка, да вот не знаю, куда она девалась.

Анджело. И подумать, что такие люди входят ко мне, когда им вздумается! Вот какова моя жизнь! Подол моей одежды всегда защемлен каким-нибудь капканом. Но скажите мне, Тизбе…

Тизбе. Ах, огложите до завтра остальные вопросы, монсиньор, прошу вас. Нынче ночью вам спасли жизнь, вам этого должно быть достаточно. Вы даже не поблагодарили нас, синьору и меня.

Анджело. Простите, Тизбе.

Тизбе. Меня ждут внизу мои носилки. Вы не предложите мне руку проводить меня до них? Пора дать уснуть синьоре.

Анджело. Я к вашим услугам, донна Тизбе. Пожалуйста, пройдемте через мою комнату, чтобы мне взять шпагу. (Направляясь к большой двери в глубине сцены) Эй! Огня!

Тизбе (отводя Катарину на авансцену). Дайте ему сейчас же уйти отсюда. Тем путем, каким я пришла. Вот ключ. (Оборачиваясь в сторону молельни) О, эта дверь! О, как мне больно! Даже не знать, действительно ли это он!

Анджело (возвращаясь). Я жду вас, синьора.

Тизбе (в сторону). О, если б я могла увидеть, как он пойдет! Нет, невозможно! Надо идти! О!.. (К Анджело) Ну что ж, идемте, монсиньор.

Катарина (глядя им вслед). Да, это — сон!

Внутренность жалкого домишки. Бедная обстановка. В углу — недоплетенная камышовая корзина. В глубине — дверь. Налево в углу — окно, полузакрытое ветхим ставнем. С той же стороны — нечто вроде продолговатого окна, наглухо закрытого. С противоположной стороны — дверь и высокий камин, занимающий правый угол. Возле закрытого продолговатого отверстия — веревки, плетенки из прутьев, приставленные к стене, куча больших камней.

Орделафо. Вот, Омодэи, через это окно. (Указывает ему на продолговатое закрытое отверстие.) Внизу течет река. Всякий раз, когда подеста или светлейшая синьория хотят от кого-нибудь отделаться, человека приносят сюда, живым или мертвым, привязывают его к плетенке, прикрепляют к четырем углам четыре хороших камня и затем всё вместе выкидывают в это самое окно. Остальное доделывает река. У вас в Венеции — канал Орфано, а у нас в Падуе — Брента. Так ты даже и не знал про этот дом?

Омодэи. Я в этом городе недавно. Я еще не знаю всех обычаев. Впрочем, этот дом очень удобно расположен для моих надобностей. В пустынном месте и как раз на том пути, по которому пойдет Реджинелла, возвращаясь во дворец.

Орделафо. Кто такая Реджинелла?

Омодэи. Ладно, ладно! Ты мне только отвечай. Кто в этом доме живет?

Орделафо. Два гончих пса с человеческими лицами. Одного зовут Орфео, другого — Габоардо. Ты их увидишь, они должны сейчас вернуться.

Омодэи. А чем они тут занимаются?

Орделафо. Ночными казнями, упразднением мертвых тел, всякими текущими секретными делами, которые уносятся волнами Бренты. — Но вернемся к прежнему. Так ты говоришь, у тебя ничего не вышло?

Омодэи. Ничего.

Орделафо. Оно и понятно. С чего ты вдруг вообразил, что достаточно впутать в дело женщину?

Омодэи. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Если у тебя имеется замысел, которым можно убить человека, то нет лучшего клинка для этой рукояти, чем женская ревность. Да, женщины обычно мстят. Не понимаю, что этой взбрело в голову. Пусть меня больше не уверяют, будто комедиантка лучше всякой другой ударит ножом. Всю свою трагичность они расходуют на сцене.

Орделафо. Я бы на твоем месте просто пошел к подеста и сказал ему: «Ваша жена…»

Омодэи. На моем месте ты не пошел бы просто к подеста и не сказал бы ему: «Ваша жена». Потому что ты знаешь не хуже моего, что сиятельнейший Совет Десяти возбраняет нам, пока мы живы, как мне, так и тебе, вступать в какие бы то ни были сношения с подеста, вплоть до того дня, когда нам будет приказано взять его под стражу. Ты отлично знаешь, что я не могу ни говорить с подеста, ни писать ему, под страхом смерти, и что за мной следят. Почем знать? Быть может, именно ты за мной следишь!

Орделафо. Омодэи, ведь мы друзья!

Омодэи. Тем более. Предполагается, что я тебе доверяю.

Орделафо. О друг мой Омодэи!

Омодэи. А я тебе не доверяю, видишь ли!

Орделафо. Что я тебе сделал? Не понимаю!

Омодэи. Ничего. Задавал глупые вопросы, и только. И вдобавок, я не в духе. Ну, полно, мы друзья. Дай руку.

Орделафо. Так ты отказываешься от мести?

Омодэи. Скорей от жизни откажусь! Орделафо, ты никогда не любил женщины, ты не знаешь, что такое любить женщину и что значит, когда она тебя гонит, когда она тебя унижает, когда она дает тебе звонкую пощечину твоим же именем, называя тебя шпионом, причем ты действительно шпион! О, тогда твое чувство к этой женщине, к этой Катарине, понимаешь ты, это уже не любовь, это уже не ненависть, это — любовь, которая ненавидит! Страшная, жгучая, жаждущая страсть, утолимая одной только чашей — местью! Я отомщу этой женщине, я схвачу эту женщину, я за ноги протащу эту женщину в гробницу, я это сделаю, Орделафо!

Орделафо. Твоя затея не удалась. Как же ты поступишь?

Омодэи. Я уже придумал. (Подходит к окну в глубине сцены.) Да вот, Орделафо, ты мне кстати и поможешь. Поди сюда. Видишь ты вон там женщину в красной накидке? Она идет в нашу сторону.

Орделафо. Да. Так что?

Омодэи. Выйди на улицу как ни в чем не бывало. Поравнявшись с этой женщиной, пропусти ее мимо, а затем поверни за ней следом, тихонько. Когда она будет возле этого дома, — дверь, выходя, ты только слепка притвори, — ты сильно толкни эту женщину к двери. Дверь подастся, а женщину я тебе помогу втащить сюда. Остальное уж мое дело.

Орделафо. Понял.

Омодэи. Кругом ни души. (Смотрит в окно.) Да, никого. Если ей вздумается кричать, пускай кричит. Иди.