— Капитан Грайс, командующий Виридийскими Экспедиционными Силами. Кажется, ваша репутация не столь преувеличена, как мы думали.

— Действительно, — сказал технодесантник, которого Шолер назвал Драмоном. Его механическая клешня слегка сжималась в такт его словам.

— Мало кто смог бы сбежать невредимым с мира-гробницы некронов.

— Вряд ли невредимым, — ответил я, внезапно вспоминая два своих пальца, срезанных выстрелом по касательной из чудовищного оружия металлических убийц. Не желая лишний раз шевелить головой, я поднял к глазам свою правую руку, и уставился на бесформенную связку бинтов, которая раздулась так, что разглядеть под ней что-либо было невозможно. Напоминание о её существовании как будто щелкнуло выключателем и я внезапно почувствовал по всей руке отвратительный зуд.

— Аугметика приживается хорошо, — заверил меня Шолер так, словно я имел хоть малейшее представление, о чем он говорил. Прежде чем я успел его спросить, в разговор снова вмешался Драмон.

— Вы единственный выживший, — сказал он, — тогда как все ваши товарищи погибли. Думаю, два пальца — невысокая цена за это.

— Ну… Если вы ставите вопрос таким образом, — ответил я, — то не могу не согласиться.

Я даже не заметил, что лишился их, пока не помахал рукой на прощание этим существам в туннеле. Понимаю, что шуточка вышла так себе, но, учитывая обстоятельства, я вряд ли смог бы выдать что-то получше. К тому же она должна была убедить моих слушателей в том, что я достаточно скромно оцениваю свой, с позволения сказать, героизм. Я снова и снова обнаруживал, что чем больше я пытался преуменьшить свою незаслуженную репутацию, тем, кажется, больше людей в неё верило. Драмон, кажется, был приятно удивлен моим легкомыслием. Его обычно неподвижное широкое, покрытое шрамами лицо на мгновение озарила улыбка. Грайс же вовсе проигнорировал сказанное и вернулся к сути беседы с прямотой сервитора, пытающегося следовать своей простой программе.

— Я хотел бы как можно быстрее получить полный отчет о ваших действиях на Вечном Рассвете[5], — сказал он.

Технически, думаю, я мог бы порекомендовать ему держать свои тонко завуалированные приказы при себе, поскольку единственные, перед кем я обязан был отвечать, были представители Комиссариата, но вряд ли это будет вежливо или благоразумно. Я буду вынужден достаточно долго работать с ним и его людьми и ставить его на место еще до того, как мы официально начали сотрудничать, точно не поможет делу. Кроме того, мне нужно было придумать для генерала Локриса и его штаба какое-то объяснение относительно того, каким образом я ухитрился потерять целый корабль. А так как экспедиция принадлежала Адептус Механикус, то я был почти уверен, что они тоже проявят живой интерес и мне придется пересказывать все это ещё и им.

Ну и не будет особого вреда, если у капитана Отвоевателей будет копия, так как чем шире я смогу распространить свою версию событий, тем меньше шансов что кто-то сможет назначить виновным меня. (На этот раз я и не был виновен, просто оказался в неподходящем месте в неудачное время, что, кажется, случалось слишком часто за время моей продолжительной и бесславной карьеры). Поэтому я просто кивнул и постарался проигнорировать фейерверки в голове, вызванные этим неосторожным движением.

— Если кто-то сможет разыскать мне планшет, я займусь этим,— сказал я, — не то, чтобы у меня было много занятий, пока я здесь.

ЗАНИМАТЬСЯ этой бесполезной работой, вновь переживая кошмар, из которого только что выбрался, было не самым приятным выбором, но, поскольку я выздоравливал, мне удалось излагать события более непринужденно и плавно, вспоминая большее число подробностей, чем я ожидал. Несомненно, этому поспособствовало то, что я получил неожиданного союзника в лице Драмона. Он взялся опросить меня насчёт моего приключения и подготовить мне апартаменты, в которые мне предстояло переселиться после выхода из санаториума. Пока я описывал свои похождения, он задавал вопросы об оборудовании, которое использовали техножрецы для исследования руин и о разных богохульных артефактах, которые я видел в глубинах мира-гробницы. Я не питал иллюзий на счёт интереса десантника, конечно, занимала его не моя компания, а возможность больше узнать о технологических диковинах, о которых я мог ему рассказать. Но полёт был долгим, наши беседы захватывали всё более широкий спектр тем, и я не могу отрицать, что он был куда приятнее в общении, нежели астартес, с которыми мне до этого доводилось сталкиваться.

Я, конечно, не был единственным обычным человеком на борту: фактически, на несколько дюжин Отвоевателей[6] приходилось втрое или вчетверо больше сервов ордена, занятых обслуживанием судна. Мне эта прислуга казалась утомительной компанией, утомительной даже больше, чем скитарии, которых я встретил на борту "Благословение Омниссии". Кажется, они почитали астартес, которых обслуживали, сразу после Императора, и отношение к любому, кто не входил в их маленький мирок, оставалось отчужденно вежливыми. Они пресекали любую попытку завязать беседу формальными и строго конкретными ответами.

Юноша по имени Гладден, назначенный обслуживать меня, был эффективным, скромным и безупречным до такой степени, что я обнаружил себя скучающим по Юргену намного больше, чем по моему мнению это вообще было возможно. Правда, мой помощник был ходячим оскорблением униформы Имперского Гвардейца и в сравнении с ним, среднестатистический орк казался чистоплотным и благоухающим, но я привык доверять его непоколебимой преданности, и он стал неоценимой преградой между мной и многими наиболее тягостными аспектами моей работы. После некоторых раздумий я решил оставить его в штаб-квартире бригады; частично из-за того что идея появления Юргена рядом с самыми прекрасными воинами, каких только порождал Империум, пугала даже меня. А так же, потому что подозревал, что Локрис задумал отправить меня на другое задание, более подходящее для такого героя как я, и решил что мой помощник отвлечет его от этой идеи своим обычным закоренелым нежеланием отклонятся от протокола.

В результате единственным, кого я мог бы назвать здесь сносным компаньоном, оказался Драмон. По крайней мере, покуда мы не достигнем Виридии — этого момента я ждал с нетерпением. Когда он последний раз заглянул в мои апартаменты, то застал меня корректирующим распечатку отчёта при помощи авторучки, и лёгкая улыбка, которую я не раз видел раньше, вновь появилась на его лице.

— Новые пальцы, кажется, работают удовлетворительно, — сказал он с оттенком гордости в голосе.

— Так и есть, — ответил я, с облегчением откладывая в сторону утомительную писанину и сгибая свою новоприобретенную аугметику. Я всё ещё чувствовал некоторую неуверенность, но новые пальцы наконец начали ощущаться частью организма, и я уже мог брать предметы, не рассчитывая предварительно, как бы их ухватить, не промахнувшись на пару миллиметров. Драмон, как оказалось, лично изготовил и установил их вместе с Шолером, поэтому у меня, кажется, было за что поблагодарить технодесантника. Я кивнул на кипу бумаг.

— По крайней мере, я закончил с этим до того, как мы вышли из варпа, — добавил я.

— Брат-капитан будет доволен, — сказал Драмон.

Как обычно, он остался стоять и, кажется, ему было вполне удобно. За все время, которое я провел с Отвоевателями, я редко видел чтобы кто-то из астартес сидел, а когда это случалось, то почти всегда это было вызвано практической необходимостью, вроде вождения или езды в десантном отсеке "Носорога".

— Когда мы доберемся до Виридии на бумажную работу останется мало времени.

— Не сомневаюсь, — согласился я, плеснув себе остро необходимую порцию амасека. На самом деле я предпочел бы перелопатить столько файлов, сколько вообще возможно, чем попасть на фронт, но не мог же я признаться в этом одному из избранных воинов Императора. Хотя, как оказалось, пока мы двигались в варпе, восстание продолжало разрастаться и ко времени нашего прибытия понятия фронта и тыла утратили всякий военный смысл. Вся система представляла собой один огромный бурлящий котел конфликта и нам было суждено появиться как раз в его центре.