Юноша не выпускал кинжал и напряжённо следил за неожиданно вмешавшимся в поединок человеком. А тот спокойно снял маску, открыв лицо старого азиата.

- Одзи-тян [33]! - ахнул парень и рухнул ниц.

Старик спокойно сел на пятки и жестом велел юноше сделать то же самое. Тот повиновался и благоговейно произнёс:

- Ты жив!

Старик кивнул:

- Да, я, Иванэ Камбэй, дзёнин и пятнадцатый патриарх Накагава-рю, жив.

- А..? - вырвалось у юноши, но продолжить он не решился.

- Ты хочешь спросить о своём отце? - сказал Камбэй. - Спрашивай больше, у нас очень мало времени. Отец твой умер, как настоящий синоби. Продолжал сражаться почти мёртвым.

Старик потупил седую голову.

- Так значит, кости на пожарище?..

- Да, его. И кости ещё одного человека - мы держали их для такого случая... А я ушёл через подземный ход.

- Но почему ты не дал знать?..

- Зачем? Враги пытали бы вас, чтобы найти меня. Я помогал тебе и твоей матери все эти годы, но так, что вы ничего не подозревали. Под разными личинами я всё время был рядом. Радовался, видя, что ты становишься истинным ниндзя - когда ты убил тех троих из кэмпейтай.

- Дед, почему они хотели убить тебя? - спросил юноша по-русски. По-русски ответил и старик:

- Вот из-за этого.

Неведомо откуда он извлёк потёртый, оправленный в тусклое золото футляр.

- Наш свиток? - встрепенулся юноша. - Но...

Он обернулся к корням кедра, где начал копать.

- Там его нет - спокойно произнёс дед. - Там нет ничего. Мы с твоим отцом делали вид, что прячем что-то - для того глупца, который доносил на нас. А свиток всё это время был у меня. В нём - тайное учение Накагава-рю, из которого я преподал тебе и твоему отцу малую часть. Мне надо отрезать язык за то, что сказал про свиток Висковатову-сан. Он доложил наверх и приговор нам был подписан. Дело не в кэмпейтай... госбезопасности. Я давно уже понял, что нас ищут очень могущественные и тайные силы. Я сам не знаю, что это... В Японии эта сила называется просто Кай [34]. О ней знал Доихара-сама, он хотел посвятить меня в эту тайну, но не успел - русские наступали слишком стремительно. Теперь я чувствую, что эти силы борются между собой из-за нас.

- Зачем мы им, дед?

- Им нужен свиток. Ради того, чтобы добраться до нашей рукописи, люди оттуда пойдут на всё. Это не только собрание тайных знаний синоби. Он сам по себе офуда [35], обладающий могучей силой, которой даже я до конца не знаю. Знаю только, что именно он сохраняет уже триста лет Накагава-рю. Теперь ты будешь владеть им и постигать его силу самостоятельно.

- Сколько языков ты знаешь, кроме русского и японского? - неожиданно спросил Камбэй.

- Английский, - не раздумывая ответил Фудо, - могу говорить, как англичанин и как американец. Немецкий хорошо. Французский, испанский, шведский и турецкий хуже.

- Ёси [36]. Лида-сан нашла тебе хороших учителей. Тебе понадобятся все эти знания, потому что ты должен уйти из этой страны.

Фудо молчал, но дед и не ожидал от него ответа.

- Наклонись ближе, - велел он, - и запомни то, что я тебе скажу.

Дед прошептал внуку на ухо несколько слов. Потом опять заговорил в полный голос:

- Там настоящий тайник, который я сделал перед тем, как навсегда покинуть Японию. В нём оружие, снаряжение синоби, деньги, золото, акции, большая часть которых сохранила и приумножила свою стоимость. Это пойдёт на возрождение клана. Ещё там список имён и адресов. Эти люди обязаны мне. Многие из них, конечно, уже мертвы, но кто-то должен быть жив. Назовись им, и они помогут тебе устроиться.

Фудо склонил голову. Старик продолжал наставления:

- Ты должен в совершенстве овладеть мугэй-мумэй-но дзюцу - скрывать свою жизнь, личность, место пребывания, умения. Изучай свиток и сохрани его, потому что Накагава-рю без него нет.

- Но дзёнин - ты, - юноша, наконец, заговорил, и заговорил по-японски.

- Моё время кончилось, - покачал головой Камбэй. - Я болен, силы покидают меня. Я могу только прикрыть твое исчезновение собственной смертью. А ты, Фудо-тян, мой внук Иванэ Фудо, станешь шестнадцатым патриархом и дзёнином нашего клана. Ты назван в честь Фудо-мёо, он проявится в тебе.

- А мать? - дрогнувшим голосом спросил Фудо.

- Вы увидитесь не скоро. Лида-сан достигла больших успехов в ёмогами-но дзюцу [37], она настоящая куноити. С ней всё хорошо. А ты вернёшься на нашу родину, в Японию, и будешь жить там.

Фудо долго не отвечал, наконец заговорил - теперь по-русски:

- Дед, моя родина здесь. И зовут меня Фёдор Юрьевич Иванов...

Камбэй протянул руку и, пошарив на шее юноши, вытащил серебряный крестик на цепочке. Несколько секунд глядел на него, потом отпустил.

- Россия... - вздохнул он, - Я знал, что это будет препятствием. Если цветок пересаживают в чужую почву, он становится другим. Когда я давал обещание твоей умирающей бабке, что наш сын и его дети будут крещены, я знал, что христианский Бог станет отвращать вас от пути синоби. Так бывало и в Японии... Я обещал ей, это гири... Но, - он поднял голову и посмотрел юноше прямо в лицо, - гири и на тебе. Передо мной, перед памятью твоего отца, перед основателями нашей школы. Ты должен возродить Накагава-рю. А потом делай что хочешь.

- Хай [38], - склонил голову Фудо.

- Та девушка будет тебе хорошей женой, - добавил старик.

- Которая на меня напала? - спросил Фудо.

Лицо юноши было бесстрастно, но внутри его царило смятение.

- Её зовут Миюки, - заговорил Камбэй, - Оцу Миюки. Она внучка моего старого врага Оцу Икусукэ. Думаю, он внедрил её в СССР, когда до него дошли слухи, что я жив. Девушка тоже охотится за свитком. Берегись её, она сильна. Ты должен победить её, а потом вы будете вместе.

Фудо не стал спрашивать, откуда дед это знает. Сейчас было не время обсуждать предсказания и предчувствия.

- Возьми, - сказал старый патриарх, протягивая Фудо толстую пачку стодолларовых купюр, - этого хватит, чтобы добраться до Японии. А мне пора...

Фудо вскинул голову.

- Сейчас придут чекисты, - говорил старик. - Их командир умён и упорен. Ты должен уйти. Помогать мне не надо - пусть думают, что я был тут один.

Юноша низко поклонился. Старик сбросил дзукин [39] и расстегнул ворот уваги [40]. Острый нож танто блеснул в его руке.

- Того, кто преступит Путь синоби, не защитят ками и будды. Ибо тот, кто преступает законы Неба, не найдет добра [41], - монотонно продекламировал он по-японски.

Патриарх снял тэкко [42] с обеих рук и быстрыми движениями стал отрезать ножом подушечки своих пальцев. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, как и у наблюдающего за этим Фудо. Кровь брызгала в стороны, ручейками стекала на землю. Покончив с левой рукой, старик взял ею рукоять ножа и с такой же лёгкостью изуродовал пальцы на правой. Поднял танто, сделал несколько быстрых надрезов на лбу, щеках и подбородке, и, помогая ножом, словно чистил апельсин, сорвал со своего лица всю кожу. Что-то вроде короткого хрипа вырвалось из влажной кровавой дыры, в которой блестели белые зубы. Движение руки замедлились, стали неуверенными, какими-то механическими. С видимым усилием синоби пытался воткнуть остриё ножа себе в горло, но он всё время уходил куда-то в сторону. Юноша не выдержал - схватил деда за плечи и с силой направил тело к ожидающему клинку. Пятнадцатый патриарх Накагава-рю упал ничком.