то да, угадал.
К счастью, такси подъезжает почти сразу же, как мы подходим к
обочине. Брейден открывает дверь для парочки внутри. Порция берет его
руку и выходит. Брейден смотрит на меня с поднятыми бровями, в то время
как мои чувства превращаются в страдания и измену.
Порция озаряет Брейдена прелестной улыбкой, но она длится ровно
столько, сколько времени ей требуется, чтобы повернуть голову в мою
сторону.
– Боже мой. Ты преследуешь нас.
Блейк выходит из такси позади нее, его лицо почти такое же мрачное,
как и у Порции. А затем он замечает мою мокрую одежду и видит Брейдена,
выражение его лица меняется во что-то еще более мрачное.
– Что случилось? С тобой все в порядке?
Глаза Порции сужаются, но не ко мне она поворачивается. К Блейку.
– Не надо. Пожалуйста. Не говори мне, что тебе все еще не насрать, что
с ней происходит. Только не теперь.
Вена на шее Блейка пульсирует, свидетельство того, что он в ярости.
Почему? Со мной конечно же все отлично, за исключением того факта, что я
промокла насквозь. Блейк закрывает глаза. Когда же он открывает их снова,
то выглядит обеспокоенным.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Отлично.
Я проталкиваюсь мимо него в ждущее такси. Брейден забирается и
садится рядом со мной.
– Вау. Что это было?
– Ты имеешь в виду, сверх–ревнивую новую подружку моего бывшего?
– Это и тот факт, что она втискивала свои эмоции в него.
– Что?
– Я чувствовал ее эмоции в нем. А его в ней коли на то пошло, но ее
были сильнее.
И вот теперь мой день – идеальный.
Блейк и Порция связаны.
– 31 –
Остин ожидает, когда я вернусь домой. Он едва дает мне войти в дверь,
как начинается допрос третьей степени о поездке в город в одиночку.
Я прохожу мимо, не обращая внимания на его вопросы. Он прав,
конечно, и последнее чего я хочу, так это рассказать о Джона. Или Брейдене.
Или Блейке.
Я замерзла и промокла. И мне просто хочется принять горячий душ и
как следует выспаться.
– Нам нужно поговорить, – произносит Остин. – Мне надо знать, что
произошло в библиотеке.
Я ушла сразу же, как только он упомянул, что я была той девушкой,
которую он встретил тысячу лет назад. Я даже не рассказала ему о нападении
Лайма. Вода капает на пол, где мы стоим.
– Я не готова говорить об этом.
Или о твоей тайной возлюбленной в потустороннем мире.
Кроме того, он вышвырнет Лайама, если я расскажу ему, что
произошло, а нам необходимо разузнать побольше о Сборе.
Держи своих врагов поближе.
Я же своим врагам позволила подобраться слишком близко. Я обхожу
Остина и поднимаюсь по лестнице в свою комнату.
Все так слишком быстро меняется.
Брейден определено фуа. Но он не кажется настолько злобным, как
описал его Остин. Блейк и Порция, безусловно, спали вместе. И теперь он
связан с ней. А Остин? Остин определенно что-то скрывает.
Единственное, что я знаю наверняка – это то, что я должна остановить
Лайама. Я ни в коем случае не допущу, чтобы этот садистский ублюдок
управлял миром.
Поэтому я буду сражаться.
Мне просто нужно выяснить как. В данный момент мои варианты
довольно-таки ограничены.
Я продолжаю возвращаться к мысли, что все могу остановить прежде,
чем это начнется. Поэтому на следующее утро я беру Панду и снова скачу к
руинам.
Я потираю между пальцев небольшую подвеску в форме лошади.
Высеченные фигурки на камне выглядят как-то бледнее. Они исчезают? Но
это не имеет смысла. Они были здесь сотни лет. Последние несколько недель
едва ли отразятся на временной шкале. Если только я не та, у кого истекает
время.
Подвеска по-прежнему идеально подходит к высеченной фигурке.
Солнце уступило место облакам. Теперь, когда я знаю, что находится
на другой стороне, туман меньше сбивает столку. Я закрываю глаза и жду,
пока не чувствую траву под ногами. Солнце согревает мою кожу. Легкое
дуновение ветра. Справа слышится шорох. Я открываю глаза, ожидая
увидеть Остина. Но это Гвин, кто встречает мой взгляд и направляется ко
мне.
Она поднимает широкие юбки платья, которое на оттенок глубже цвета
голубого неба над головой.
– Кто ты? – Это скорее не вопрос, а обвинение.
– Твоя наследница.
– Это так? – У нее сильный акцент, и мне приходится напрягаться,
чтобы понять ее. – Ты считаешь, что можешь просто появиться из ниоткуда и
заявить права на первородство?
– Я не знаю, почему здесь.
Гвин кладет руки на талию. Я не могу не заметить цепочку на ее шее,
кулон в форме аконита, идентичный цветочной подвеске на моем браслете.
– Смотри.
Я показываю запястье. Оправа другая, но цветок отличается лишь
потерей блеска от вековой носки.
Пальцы Гвин подлетают к шее.
– Хороша копия.
Я качаю головой.
– Он тот же самый. Только тысячу лет спустя.
Она подходит ближе, изучая подвеску, свисающую с моего запястья.
Она морщится, прищуривая глаза.
– Тогда почему ты здесь?
– Не знаю. Чтобы что-то изменить, думаю.
– Возможно, так ты сможешь осуществить свой план, чтобы убить мою
мать.
– Мой план? Я не хочу, чтобы что-то случилось с твоей матерью. Я
пытаюсь это остановить.
Она машет рукой.
– Ложная скромность никого не украшает. Нам и так удавалось
избегать неизбежного слишком долго. Если мы хотим прийти к власти и
занять свое место среди богов, то должны действовать.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Она не может в серьез думать, что я здесь, чтобы убить его мать. Она
слишком спокойная.
– Я сказала – мы должны действовать. Ты правильно сделала, что
пришла сюда и встряхнула. Путь, по которому мы идем, приведет к
бесспорному нашему уничтожению. Моя мать забыла нашу цель. Но она все
еще может быть полезна. Ее смерть гарантирует войну с Сынами, не так ли?
Может ли она в серьез думать, что убийство матери – хорошая идея?
– Нет. Я имею в виду – да. Но это не сработает.
– Ты же знаешь, что сработает. В ее смерти обвинят Киллиана. Мы
разожжем войну. Это то, что ты сказала Аарону, верно?
– Она твоя мать.
Гвин делает еще шаг, вторгаясь в мое личное пространство.
– Она – пешка, когда должна быть конем. Когда должна быть
королевой.
– Война ничего не изменит. Сыны Киллиана побеждают.
– Его сыны претендуют на победу и сейчас. – Гвин практически
сплевывает слова. – Моя мать вышла замуж за одного из них.
Остин, Аарон в этом столетии, въезжает на поляну на огромном
гнедом скакуне. Он останавливает коня перед руинами, спешиваясь с
легкостью наездника, который всю жизнь провел верхом.
– Вижу, вы двое встретились.
Гвин ухмыляется Остину.
– Мы только обсуждали причину, по которой она может быть здесь.
– И какие нечестивые идеи вы сочинили в мое отсутствие?
Остин переводит сверкающий взгляд с Гвин на меня.
Мне хочется ударить его.
Гвин всего лишь смеется.
– Мы не можем делиться нашими секретами с каждым симпатичным
мальчишкой, блуждающим по тропинке. – Она кладет свою ладонь на его
руку, заявляя на него право. – Но для тебя я могла бы сделать исключение.
Остин опускает глаза так, что его ресницы почти касаются его щеки.
– Это так?
Я смотрю на деревья, делая все возможное, чтобы сдержать прилив
зависти, поднимающийся в моей груди. У меня здесь нет никаких прав на
Остина. Я даже не уверена, могу ли я претендовать на него в настоящем.
Гвин глядит на меня через плечо.
– Она провоцирующее одета. Возможно, тебе следует посмотреть, как
далеко она намерена зайти.
– Что бы это должно значить?