Волны внизу вспениваются и разбиваются о скалы, посылая мелкие брызги

прямо вверх. Тут нет ничего общего с ритмичными звуками волн,

набегающими на пляж Калифорнии. Нет последовательности в скорости

приливов, волны сталкиваются и соударяются, прежде чем быть поглощены

следующим потоком воды.

Вода забурлила внутри меня, даже прежде чем я успела призвать ее,

сила настолько мощная как океан. И такая же необузданная. Я вызываю

стену воды и обрушиваю ее на утес со всей силы. Она хлынула на скалы,

прежде чем отступить и слиться с морем.

Это небольшая демонстрация силы не усмиряет боли в груди. Я каким-

то образом хочу быть еще ближе. Частью моря. Я прогуливаюсь вдоль

обрыва пока не нахожу петляющую тропу, ведущую вниз к каменистому

пляжу. Я медленно спускаюсь по тропинке. К тому времени, когда я

добираюсь до низа, солнце скрывается за темными облаками. Здесь дни

длятся вечность, солнце цепляется за землю почти до полуночи, как бы в

знак компенсации за постоянную облачную пелену.

Что-то зовет меня сюда, напевая моей крови. Барабанная дробь,

толкающая меня вперед, бешено колотиться в груди. С берега вода выглядит

более необузданно, волны обрушиваются на высокие скалы, возвышающиеся

надо мною. Ветер подхватывает море, создавая свой собственный ледяной

поток, барабанящий по моим щекам. На этом пляже нет песка, только камни

всех форм и размеров, беспорядочно разбросанные повсюду. Узкий проход

виднеется между двумя валунами, достаточно большой, чтобы пройти

одному человеку.

Я продолжаю свой путь, проскальзывая между валунами на другой

пляж поменьше. Ветер кружиться в скалах, пойманный между обрывом и

валунами, создавая природный ветровой туннель. Должно быть морозно, но

из трещины в каменистой стене, возвышающейся, по меньшей мере, на

сотню футов там, где я стою, поднимается пар. Вспышка золота из-за облака

пара, и я инстинктивно двигаюсь к ней.

Ветер, вода, огонь и земля мгновенно собираются вместе, все мои силы

сплетенные в один хаотичный всплеск. Это потрясающе и невероятно. Я

поднимаю руки к небу, желая вобрать их все, переполненная стихиями,

пульсирующими по венам, пульсирующими в этом месте.

Я ощущаю, как меня заполняет сила, не ведомая мне раньше, но в тоже

время чувствую себя умиротворенной и спокойной. Эта неистовость – то, кто

я есть. В одном броске я запускаю огонь, ветер и воду в океан. Земля

сотрясется под моими ногами. Вспышка голубого света озаряет темнеющее

небо, создавая дугообразные молнии, вспыхивающие одновременно в

нескольких направлениях.

Стена рядом со мною грохочет и сотрясается.

Я замираю.

Я тянусь к земле, находя, что она спокойна и безмятежна.

Я не могу чувствовать движение стены. Не могу контролировать.

Нет.

Это не может повториться снова.

Я инстинктивно отстраняюсь от стены. Грохот продолжается. Не в

стене, а за нею. Звук становиться все громче. Что-то приближается.

Я отхожу еще на пару шагов, не отрывая взгляда от сотрясающегося

утеса. Камень падает на землю в нескольких футах от меня. Я бегу под

укрытие двух валунов. Отверстие в скале гудит и сотрясается, открываясь с

громким треском, который приводит еще к одному обвалу камней.

Темная фигура вылетает оттуда, приземляясь с глухим ударом о землю,

едва не задев валун, за которым я спряталась.

Стена снова затрещала и загромыхала, прежде чем плотно закрыться с

последним содроганием.

Я пристально смотрю на темную фигуру на земле, ожидая, что она

поднимется и нападет. Она не двигается. Я осторожно делаю шаг вперед. На

камнях лежит парень по пояс обнаженный, тихий и неподвижный. Тело?

Я подхожу к нему, опускаясь на колени, чтобы положить руку на его

шею. Пульс есть. Я тяну его за руку, переворачивая на спину.

Губы Остина изогнуты в знакомой кривоватой улыбке. Он обернут в

древний плед, толстый кусок ткани вокруг его талии, но он не сияет золотом,

как обычно в своей истинной форме. Его украшенного драгоценными

камнями меча тоже нигде не видно. Он перепачкан, все еще покрытый

слипшейся массой из камней и обломков отвесной стены, но грязь не может

скрыть скульптурные линии его лица и идеальные пропорции тела.

В конце концов, он – бог.

Я отпускаю его плечо, позволяя упасть обратно на скалистый грунт.

– Больно. – Остин моргает, приподнимаясь на один локоть. – Не

должно быть больно.

– Ты не должен быть здесь, – говорю я.

Не. Должен. Предполагается, что он заперт в потустороннем мире на

тысячу лет. По моим подсчетам, ему еще остается больше девятьсот

девяносто девяти.

Остин стонет и закрывает глаза. Под пятнами на лице, его кожа

выглядит болезненной и бледной. Вдоль бровей виднеются капельки пота. Я

дотрагиваюсь ладонью до его лба. Он горит.

Океан наполняет меня, охлаждая руку, прежде чем я подумала призвать

его. Это становиться настолько интуитивно, что теперь стихии приходят ко

мне почти бессознательно. Словно я – их часть. За исключением случаев,

когда они живут своей собственной жизнью.

Остин открывает глаза:

– И Джульетта – солнце.

Я отдергиваю руку от его лба.

– Тебе нужны новые строки.

Он потирает виски.

– Лучшее, что я могу выдать с этим давлением на мой череп. Боль

всегда ощущается настолько сильно?

– Не зря же она называется – боль.

Остин приподнимает голову, его кривоватая улыбка на месте, не

смотря на очевидные усилия, с которыми она ему дается.

– Говорит девушка с инстинктом смерти.

Я пячусь назад, пока не упираюсь в валун.

– Ты угрожаешь мне?

По его виду не похоже, что он в состоянии угрожать кому-либо.

– Конечно, нет. Я бы никогда не стал угрожать тебе.

Остин постанывает, поднимаясь и занимая сидячее положение.

– О, точно, ты предпочитаешь угрожать людям, которых я люблю.

– Для твоего же блага.

– Я единственная, кто может решать, что для меня хорошо. – Я делаю

шаг вперед, пламя разгорается под кожей. – Ты не должен быть здесь.

Он наблюдает за голубыми дугами огня между моих пальцев.

– Верно. Я наделал много глупостей, не так ли?

– Как ты попал сюда?

Использованное мной заклинание, чтобы заточить его в потустороннем

мире, сработало. Я знаю это.

– Ты не должен быть в состоянии пересечь границу.

– Возможно, у судьбы на меня другие планы.

Клубок пламени появляется в моей руке.

– Огненным шаром по голове?

Он смеется, а затем останавливается, потирая лоб.

– Надеюсь, нет.

Небо становиться все темнее, чем больше набегает облаков. Все не

правильно. Я на другом краю мира, вдали от родителей, друзей. Блейка. И

ради чего? Чтобы отсрочить войну, которая настигнет меня в любом случае?

Чтобы провести свои оставшиеся дни в одиночестве, или что еще хуже, в

компании того самого бога, заставившего меня убить Блейка.

Огонь с жаром горит, кровь прожигает кожу изнутри. Остин наблюдает

за танцующим пламенем в моей руке, и я клянусь, что есть что-то очень

похожее на страх в его взгляде. Хорошо. Он должен меня бояться. Но с каких

пор, Остин вообще чего-либо боится? Он может быть и слабым, но он все

еще бессмертный.

– Продолжай, – говорит он. – Тебе пора вести себя как бандия.

Нет.

Я не убийца. Я, может быть, и убила Блейка, но только потому, что

пыталась спасти. И я вернула его обратно. Это должно идти в расчет.

Я разворачиваюсь и кидаю огненный шар со всей силы в воду. Он

пролетает на пятьдесят футов, прежде чем с ярко-голубой вспышкой

ударяется о волну и затухает.

Остин вздыхает и падает снова на камни.

– Возможно, для нас все еще есть надежда.