Борис понял по глазам, что Лена шутит, если она над чем-то иронизировала, значит, вовсе не придавала тому значения. Он был уязвлен, но не подал вида. Однако Лена заметила его замешательство и сказала уже серьезно:

—

Боря, сам посуди, что могут сделать эти букашки. Пожужжат и перестанут. Кстати, дедушке Пимену я симпатизирую. Он напоминает мне покойного отца. Та же непоколебимая вера, та же слепая убежденность — непротивление злу насилием… Давай лучше поговорим о наших делах в Крыму.

—

Что толку в этих разговорах? — отозвался Борис. — Ты отрядила туда Роланда, даже не поставив меня в известность, не боишься, что он устроит там Хиросиму?

—

Не сердись, это была единственно правильная мера — лучше в зародыше пресечь всякие поползновения. Страх — тормоз любого действия. Роланд раз и навсегда покончит со всем этим. Мертвые не кусаются. К тому же они послужат наглядным примером живым, чтоб те в свою очередь не повторили ошибки мертвых и не совали свой нос куда не надо.

—

А что, собственно, они нам сделали? Разве мы не поступаем так же? Просто пришли прощупать, под чьей крышей сидит твой сосунок, предложили свой потолок. Я не вижу ничего зазорного в том, если б мы для отвода глаз согласились на их услуги, а теперь не знаем, чем могут обернуться усердия Роланда, уж он-то, конечно, постарается.

—

Ты до сих пор не осознал весь масштаб того, что я делаю, в частности, в Крыму. Я не желаю, чтобы мой человек даже понарошку доверился бы какой-то самодеятельности, какой-то шайке недоносков, как бы они себя не называли: охранное бюро, агентство телохранителей, — я не хочу иметь ничего общего с малым бизнесом, я посадила своего человека под государственную крышу, пусть его бережет "родная" милиция. Когда недоброжелатели чувствуют силу, то превращаются в друзей.

—

Это смотря какие недоброжелатели. Бывают и такие, которые, почувствовав чью-то силу, демонстрируют свои мускулы.

—

Боря, ты все говоришь в пику. Это легче всего, не приходится даже думать. Ты сомневаешься в наших способностях противостоять любым врагам?

Борис не ответил. Елена деланно улыбнулась:

—

А нет, так нечего болтать. — После долгой паузы она сказала: — Роланд в Симферополе решит попутно еще один вопрос. Он касается золота заброшенного храма. Владыка Василий очень вяло нам помогает, зато делает много лишних движений, слишком рьяно выслуживается перед Москвой, хочет остаться чистеньким в глазах Синода. Одним из первых он предал анафеме Филарета и упал в ноги новому экзарху. От владыки Василия в любой момент можно ждать подвоха, его двурушничество негативно отразится на становлении банка. Он может оборвать цепочку следующих одно за другим событий. Волчок уже крутится. Роланд Кутателадзе в Симферополе, положись на его профессионализм.

"Приговор отцу Василию был подписан, но ведь назначение на его место нового человека зависит не от нее. Крымская епархия находится под юрисдикцией посажен

ного Москвой правящего экзарха украинской православной церкви. Что даст смерть отца Василия?" — подумал Борис.

Родионова как будто услышала его немой вопрос. Она сказала:

— Неразбериха во время смуты всегда лучше порядка, тебе представится возможность в этом убедиться. Скоро многое изменится. Все будет по-другому!

Борису было обидно, что она не посвящает его в свои. планы. Раньше она говорила ему все. Теперь было иначе, стала гораздо скрытнее и держала его на расстоянии. Елена оставила Бориса в неведении о своей поездке в Италию в прошлом месяце. Кроме того, лишь в последний момент он узнал от нее, что за тайные переговоры с человеком из Рима будут проходить во Львове. Его чуть не парализовало от неожиданности, так как Борис не предполагал, что Елена так скоро отважится на такое.

Оказалось, что она не шутила. Она хвасталась с умыслом, когда говорила, что Филарет так же безболезненно сменит автокефалию на унию, как сменил московскую патриархию на независимую конфессию, а если будет надо, то она собственноручно сделает ему обрезание, и он без вопросов будет поклоняться пророку Мухаммеду. Да, теперь было очевидно, что она не шутила. Потому что гостем из Рима был ни кто иной, как аббат Бенито Потрезе. Лицо, имеющее прямое отношение к финансовой политике Ватикана. Протекция монашеского ордена иезуитов открыла Родионовой ворота в бездонные сейфы Ватикана. Но ей стоило больших трудов убедить правых клерикалов, что только она в состоянии сделать всю украинскую церковь вотчиной Ватикана. Не сразу. Вначале надо сделать промежуточный шаг, укрепить автокефалию, чтобы полностью отгородиться от Москвы, а на это нужны деньги, большие деньги.

Эти деньги она просила у иезуитов, обещая, что вложенные средства окупятся сторицей. Она доказывала, что нельзя медлить. Нужно сейчас отсечь от московской

патриархии соборы и приходы Восточной Украины, Крыма, все еще находящиеся под юрисдикцией Синода. Она уверяла иерархов ордена, что если сейчас не заняться этими регионами, особенно подверженными влиянию Москвы, то они будут потеряны для автокефалии навсегда. Она лукавила, но говорила уверенно и проникновенно, что будет всячески содействовать утверждению унии на Украине, что она сейчас считает конечной целью своей программы… Это дело не одного дня. Оно не свершится само собой, без солидной финансовой инъекции. Ей нужны были деньги.

Иерархам ордена не надо было объяснять, что сколько-нибудь крупные дела — пустой номер без финансовой подоплеки. К тому же они знали, что в этом деле на народный энтузиазм полагаться не следует, народ — стадо, пойдет той тропой, какой пастух с собаками погонит. Реальным проводником тех планов, что вынашивали иезуиты, мог стать только конкретный надежный человек. Присмотревшись к Родионовой, они поняли, что наткнулись на то, что искали.

Итогом встречи был вывод: Родионова способна внести немалый вклад в великую миссию, которая на этот раз должна обойтись без жертв. В Ватикане решили, что Родионовой дадут деньги.

Визит Потрезе был ответным. Бенито Потрезе прибыл во Львов инкогнито в цивильном костюме. Место переговоров выбрали не случайно.

Греко-католики уже фактически хозяйничали во Львове, многие православные приходы были захвачены силой не без помощи муниципальных властей. Львов был готовым плацдармом для обращения Украины во всемирную веру и приобщению ее к "истинной духовности".

Родионова просчитала все ходы вперед и играла по- крупному. Она поставила в известность о прибытии гостя из Рима президента страны, который в эти дни пребывал в агонии, стараясь любыми путями удержаться в своем кресле. И удержать, по возможности, расползающееся государство в существующих границах. Экономический кризис набирал обороты. Русскоговорящие области клонили страну к конфедеративному устройству, особенно в этом преуспел Крым, у которого уже была собственная конституция и который грозился провести референдум о статусе республики. Отделение Крыма имело все шансы стать прецедентом. Допустить этого президент не мог. В Крым потихоньку стягивались войска. Но одно дело — рисковать креслом, используя силовые методы в решении территориальных споров, а другое — просто благословить чужую попытку украинизировать Крым мирным путем. Президент не хотел кровопролития, хотя подстрекатели из националистов толкали его в пропасть гражданской войны. Но он понимал, что боевые действия в Крыму равнозначны войне с Россией, а это — крах. И вот появилась эта очаровательная Родионова. Он воспринял ее слова о том, что она готова заняться Крымом вплотную, больше со снисходительной добротой, чем всерьез. Он не верил в ее способность что-либо изменить, хотя знал — в расколе московской патриархии эта женщина была первой скрипкой. Он поддержал ее тогда, почему бы не помочь ей теперь. Все средства хороши. Может, у нее что и получится. Может, ей удастся улучшить положение дел. Ему доложили, что Родионова фактически владеет несколькими коммерческими банками и является одной из главных фигур киевской мафии. Ну, баба! Ну, шельма! Пусть попробует что-то сделать. Раз хочет. Сам он уже ничего не хотел. Он только лавировал, заискивая перед большинством в парламенте. Это был политический труп.