Существует всего шесть писем, из которых можно хоть что-то понять: Гукера — Дарвину от 2 и 3 июля, историка Джона Грина — геологу Уильяму Докинзу от 3 июля, физика Бальфура Стюарта — Дэвиду Форбсу от 4 июля, физика Альфреда Ньютона своему брату Эдварду от 4 июля и Хаксли — зоологу Фредерику Дайстеру от 9 сентября. Кроме того, 30 лет спустя Хаксли изложил инцидент в письме Фрэнсису Дарвину, который на этой основе сочинил рассказ, ставший хрестоматийным: Уилберфорс ядовито поинтересовался, согласен ли Хаксли быть внуком обезьяны, а тот, пробормотав: «Сам Господь предает его в мои руки», встал и произнес что-то вроде: «Лучше иметь в предках обезьяну, чем человека, наделенного острым и гибким умом, но не удовольствовавшегося успехом в своей области и посягнувшего на другую, в которой он ничего не смыслит, подменяющего научные споры словоблудием и отвлекающего внимание слушателей от сути дела ловкой игрой на религиозных предрассудках»[25].

Лукас, защищающий Уилберфорса, ставит этот рассказ под сомнение. Но, судя по другим источникам, примерно так и было, расходятся лишь детали. Грин писал Докинзу, что Уилберфорс «избивал Дарвина и "белые воротнички" ликовали, когда Сэм заявил, будто слышал, как профессор Хаксли говорил, что он не видит ничего плохого в том, был ли чей-то дедушка обезьяной или нет. Пусть почтенный профессор говорит за себя!» Стюарт — Форбсу: «Епископ сказал, что слышал, что профессор Хаксли говорит, ему не важно, был ли его дед обезьяной». Ньютон — брату: «Епископ спросил, предпочел бы Хаксли иметь гориллу отцом или матерью». Об ответном выступлении Хаксли Грин писал: «Хаксли, молодец, хладнокровный, саркастический, так отделал Его светлость… Это было великолепно: "Да, я утверждал и повторю, что человеку нечего стыдиться обезьяньего дедушки. Если есть предок, которого надо стыдиться, то это человек, который…" (продолжение см. выше. — М.Ч.)… и напомнил, как Его светлость плавает в вопросах астрономии и геологии». Гукер в письмах Дарвину, однако, ничего подобного не рассказывал: «Хаксли ответил превосходно, но он не мог ни перекричать собрание, ни овладеть аудиторией».

Заседание на этом не кончилось. Как сообщалось в «Ате-нее», выступил Фицрой, который «сожалел о публикации книги м-ра Дарвина и оспорил утверждение профессора Хаксли о том, что эта книга является логическим осмыслением фактов»; «Профессор Бил указал на некоторые трудности, с которыми дарвиновская теория должна была иметь дело»; «м-р Лаббок выражал готовность принять дарвиновскую гипотезу в отсутствии лучшей». Последним выступал Гукер и, по его словам, не подтвержденным другими источниками, добил Уилберфорса. Как всегда в таких случаях, обе стороны были уверены, что победили. Уилберфорс — Ч. Андерсону, 3 июля: «Я полностью разбил Хаксли». Хаксли — Фрэнсису Дарвину: «Я был самым популярным человеком в Оксфорде в течение следующего дня». Бальфур Стюарт был на стороне Хаксли, но писал Форбсу, что «в выигрыше остался епископ». Краткие отчеты о дебатах были также напечатаны в «Манчестер гардиан» и «Оксфордском журнале Джексона». Никакого переворота в науке не случилось. Это так быстро не делается.

В июле Уилберфорс опубликовал в «Ежеквартальном обозрении» статью с нападками на Эразма Дарвина (старшего) и унитарианцев (к которым Эразм не имел отношения): Чарлз Дарвин лишь повторил глупости своего дедушки, давно высмеянного «умными людьми»; «если бы превращения одного в другое действительно были, мы бы их увидели, но всякий видит, что репа не превращается в человека». Дарвин сказал Гукеру, что статья в общем неглупая и помогла ему в поисках аргументов. Один из дарвиновских биографов, Джеймс Бантинг (1974) написал, что в 1859 году только что ставший премьер-министром лорд Палмерстон представил королеве Дарвина в списке на рыцарское звание и принц Альберт поддержал идею (это подтвердилось), но под влиянием Уилберфорса королева передумала (а это уже домысел). Тогда ученым-естественникам, если они не состояли на госслужбе, как правило, рыцарских почестей не присуждали.

Дарвин — Хаксли, 3 июля: «Я думаю, что мои друзья (и Вы прежде всего) имеют причину ненавидеть меня за то, что на них вылилось столько грязи и обрушились такие ужасные неприятности. Если я был моим другом, я бы возненавидел меня (не знаю, как это правильно сказать по-английски). Я восхищаюсь Вашим мужеством: сам бы я сразу умер, пытаясь спорить с епископом на таком собрании…» Эмма Дарвин — мужу (в июле, адресату не вручено): «Не могу выразить, как глубоко я сострадала тебе в течение этих недель, когда у тебя было столько неприятностей, и как благодарна я за веселые и нежные взгляды, которые ты дарил мне, когда я знала, что ты несчастен… Я чувствую в глубине сердца все твои прекрасные качества и чувства, и все, о чем я мечтаю, — чтобы ты мог устремить их вверх, к тому, кто выше всего в мире…»

Оксфордский диспут часто представляют конфликтом религии с наукой. Это не совсем верно. Гукер, к примеру, был религиозен. Конфликт был чисто английский — Ватикан вообще на «Происхождение видов» не реагировал — и скорее политический: одна сторона — консервативная англиканская «высокая» церковь, другая — все остальные. 18 февраля 1860 года Дарвин писал Грею, что несколько священнослужителей «идут со мной далеко»: Дженинс, Генсло, например. Иннес сказал, что религия и наука идут своими путями, не мешая друг другу. Анонимы в «Английском пастыре» и «Бостонском христианском исследователе» расхвалили «Происхождение видов». Бейден Пауэлл написал Дарвину, что книга «должна вызвать победу великого принципа саморазвивающейся природы». Он был англиканцем, но отошел от «высокой церкви», а в марте 1860-го, незадолго до смерти, с шестью другими священниками издал книгу «Эссе и обзоры», где говорилось о необходимости осмысления Библии в соответствии с данными науки. Уилберфорс написал гневную рецензию в «Квартальном обозрении» и поместил в «Тайме» обращение, подписанное архиепископом Кентерберийским и еще двадцатью пятью епископами и грозившее семерке смелых священников церковным судом. Лайель, Дарвин (панически боявшийся высказываться по религиозным вопросам) и математик Уильям Споттсвуд подписали письмо в защиту семерки; Гукер и смельчак Хаксли — нет. (Чем завершилось противостояние? Один из семерых бунтарей, Фредерик Темпл, стал архиепископом Кентерберийским…)

А вот письмо, которое получил Дарвин 8 ноября 1859 года: «Я слишком глуп, чтобы полностью прочесть Вашу книгу сейчас; все, что я слыхал о ней, пугает меня, учитывая множество фактов, и уважение к Вашему имени, и ясное предчувствие того, что, если Вы правы, я должен отказаться от многого, что писал и во что верил. Но это мало меня волнует. Пусть Господь будет прав, а человек может ошибаться. Поведайте миру правду… Наблюдения за скрещиванием домашних животных и растений уже подготовили меня к пониманию того, что гораздо благородней та концепция Бога, которая предполагает, что Он создал первую форму, способную развиваться, чем та, что требует от Него постоянного вмешательства для решения проблем, которые Он сам создает. Я спрашиваю себя, не была ли моя прежняя вера ошибочной…» Это писал Чарлз Кингсли — духовник королевы.

В Сэдбрук-парке Дарвин жил до августа 1860 года, изучал орхидеи, которые любил смолоду, попутно увлекся другим растением, которое вдохновляло истории о вампирах и людоедах. Его новая возлюбленная, правда, ела не людей, размеры не позволяли. Росянки (Drosera) — одна из распространенных групп насекомоядных растений, ее типичный представитель — живущая на болотах росянка крупнолистная. Ее листья напоминают тарелку, верхняя часть которой покрыта волосками, на кончике каждого — искрящаяся на солнце капля; насекомое садится на каплю, прилипает, волоски-щупальца начинают изгибаться, облепляя слизью барахтающуюся жертву, и затаскивают ее в середину листа, где находятся пищеварительные ворсинки; лист смыкается над насекомым, превращаясь в подобие желудка, и садистски медленно переваривает его.