— Где ты пропадал, Габи? Ты же знаешь, как я за тебя волнуюсь.

Габи понес несусветную чепуху. Ведь если бы он сказал маме правду, то она бы еще больше напугалась и расстроилась! Избавило его от лжи одно неожиданное обстоятельство: на дороге показался отец. Да, да, это был, несомненно, он, хотя в такую пору он обычно находился еще на заводе. Он, кажется, цел и невредим, шагает сам, без посторонней помощи… Тем не менее глаза у мамы наполнились слезами, она негромко ойкнула и бросилась к отцу. А отец шел медленно, устало, и на лице его застыла гневная гримаса.

— Что случилось? — спросила мама.

— Увозят завод! — ответил отец.

— Увозят? Как?

— Да так… Увозят, и все… Говорят, эвакуация. После войны, дескать, все привезут обратно. Но если этим ворюгам-нилашистам удастся что-нибудь увезти, то Гитлер, их главный вор, ничего и никогда не вернет обратно.

— А что же с нами будет? — в отчаянии спросила мама.

— Нилашистский начальник сказал, что мы обязаны ехать вместе с заводом.

— Ну уж нет… Я никуда отсюда не уеду, — решительно сказала мама.

— Конечно, не поедем, о чем там говорить… — согласился отец.

У мамы отлегло от сердца. Посмотрев на отца, она спросила:

— А как же с работой?

И втроем они пошли домой.

Габи сразу смекнул, что об эвакуации завода надо немедленно сообщить доктору Шербану. Ведь отец работает на заводе, а если завода не будет, что же станется с отцом и мамой, уж не говоря о нем, Габи? Этого нельзя допустить. Надо что-то предпринять. Время еще есть. Папа сказал, что официальною приказа об эвакуации завода пока еще нет, но это вопрос дней. Попросту говоря, нилашисты хотят украсть весь завод, все машины, все оборудование… Единственное, что они не смогут украсть, — так это здание.

Он быстро написал донесение и стал ждать сигнала воздушной тревоги, которую объявили точно, как по расписанию.

В подвале Габи протиснулся к доктору Шербану и, согнув указательный палец, сунул ему в карман донесение. Пока доктор Шербан читал, он прислушивался к разговорам в подвале. Поскольку зеленорубашечник случайно оказался дома, он, разумеется, тут же принялся разглагольствовать.

— Теперь уж наверняка победят немцы, — напыщенно заявил он. — Русских специально заманили сюда только потому, что дошла наконец очередь до сверхсекретнейшего оружия, о котором весь мир даже и не подозревает.

Господин Розмайер, старший по дому Тыква, его превосходительство Теребеш и Эде одобрительно кивали головами.

— Все дело в том, — не унимался зеленорубашечник, — что секретное оружие действует только на расстоянии ста километров. Вот русские пришли сюда, но им придется горько раскаяться в этом. Потому что сначала пустят в ход секретное оружие номер один, которое смахивает на карманный фонарик. Если свет его направить вверх, то все самолеты противника рухнут на землю. Затем вступит в действие другое секретное оружие: если покрутить его за ручку, то от страшного холода все враги погибнут.

— Восхитительно! — восторгался Тыква, которому особенно понравилось то, что все замерзнут.

— А затем, — войдя в раж, продолжал зеленорубашечник, — дойдет очередь до самого страшного оружия, о котором я и сам толком ничего не знаю, так как его еще никто не видел. Но, как бы то ни было, это самое ужасное оружие. Русским будет казаться, будто они идут вперед, а па самом деле пойдут назад и опомнятся только в Москве, откуда они и пришли.

— Невероятно, — ввернул господин Розмайер.

— Все точно, — подтвердил зеленорубашечник. — Вот поэтому я и говорю, что наше дело в шляпе, так как секретное оружие будет испытано здесь, у нас, — недаром Гитлер, как известно, любит нас больше всех. Вот!

Вся эта высокопарная белиберда показалась Габи почему-то знакомой. Он упорно пытался вспомнить, где он мог ее слышать. И вдруг вспомнил. Ну конечно! Ведь он сам думал по ночам о чем-то схожем, когда мечтал отомстить зеленорубашечнику. «Только я знал, что все это выдумки, — рассудил про себя Габи, — и никому ничего не рассказывал. А зеленорубашечник раструбил на весь мир, хотя он и взрослый… Гляди-ка, и Тыква кивает головой… Ну и странный народ эти взрослые…»

Заметив, что доктор Шербан поманил его пальцем, Габи сел рядом с ним.

— Откуда тебе известно? — шепотом спросил доктор Шербан.

— Отец сказал, — ответил Габи.

— Когда начнут?

— Не знаю. Но могу спросить.

— Ни-ни… Не твоего ума дело! — строго предостерег доктор Шербан. — Это тебе не детская забава. Я сам свяжусь с кем надо.

— Но, господин советник, — заупрямился Габи, — ребята тоже не хотят бездельничать. Мы и так давно ничего не делаем.

— Ну и на этот раз ничего не будете делать, — прекратил спор доктор Шербан и спрятал донесение в карман.

Габи приказал главному секретарю созвать на следующее утро заседание. Собравшись на конспиративной квартире, ребята решили еще раз подшутить над зеленорубашечником, а то он, наверно, очень скучает без их проделок.

Шефчик-старший предложил было набить ствол его автомата порохом: он где-то вычитал, будто это очень интересно, так как порох с треском разорвет автомат. Все согласились, но отложили на неопределенное время, поскольку пороха у них не было, а достать его негде. Решили пока ограничиться более безобидной шуткой: подвести электрический ток к дверной ручке зеленорубашечника, чтоб его основательно потрясло. Шефчик-старший тут же вызвался раздобыть завтра необходимый инструмент и в воскресенье, когда зеленорубашечника не бывает дома, подвести электрический ток к ручке. Но заявил, что сделает это лишь при том условии, если ему позволят взорвать автомат, ибо порох он обязательно достанет. Что поделаешь, такой уж Шефчик-старший! Если что-нибудь втемяшится ему в голову, колом не выбьешь.

После заседания ребята разошлись кто куда, и Габи остался наедине со своими тревогами. Ведь недаром он — председатель, на нем лежит вся ответственность, так что тревожиться есть о чем. Во-первых, надо проследить за обещанием Шефчика- старшего, взявшегося подключить ток к двери… ну и о порохе тоже подумать… Это раз. Потом остается Дуци, которую постоянно подстерегают опасности, потому что ее в любую минуту могут обнаружить и узнать, что она не мальчик, а девочка. Это два. Наконец, завод, который собираются украсть… Это три. Однако остаток дня прошел без всяких треволнений. Наступила суббота.

Субботнее утро было чудесным, солнечным. Но как ни странно, это сияющее, столь редкое для осени солнце не очень радовало Габи, ушедшего в свои заботы и тревоги. Правда, ребята — и в том числе Габи — побегали по двору, погоняли на улице мяч, даже прокатились на проезжавшем мимо возу и доехали до самого угла улицы… Но все это было не то.

После обеда отец прилег вздремнуть, мама хлопотала на кухне, весело позвякивая посудой. Потом в комнате водворилась такая тишина, что слышно было легкое посапывание отца и унылое жужжание осенней мухи. Габи прислушивался к звяканию посуды, к посапыванию отца, к жужжанию мухи и в тетрадке для домашних заданий рисовал зеленорубашечника па тоненьких, кривых ножках, с круглым брюшком. Он так увлекся работой, что даже высунул кончил языка от усердия, и уже собирался было приделать голову к пузатому туловищу, как раздался мощный взрыв, потрясший весь дом.

«Ну и дела!.. Значит, Шефчик-старший все-таки взорвал автомат зеленорубашечника!..» — промелькнуло у Габи в голове. Он оцепенел от ужаса, предвидя последствия взрыва. Отец проснулся и недоуменно заморгал глазами. Мама выскочила из кухни и испуганно спросила:

— Что это? С вами ничего не случилось?..

Не успела она договорить, как последовал новый взрыв, потом третий, четвертый, а может, и пятый. Задребезжали стекла, с потолка, словно снег, посыпалась штукатурка. На кухне с грохотом сорвался со стены медный таз. Затем наступила мертвая тишина. Они молча сидели и ждали еще чего-то, а Габи подумал, что Шефчик-старший основательно поработал, может, даже взорвал и самого зеленорубашечника…