– Вы не видели Элану? – спросила у них женщина.

Девицы дружно замотали головами, но по их быстрым тревожным взглядам, которыми они обменялись между собой, Ахайя поняла, что девушки что-то скрывают. Зная, что допытываться бесполезно – служанки всё равно не выдадут подружку, Ахайя приказала одной из них, с которой, как она знала, Элана не ладила, принести из ледника прохладного напитка из ягод перси, а сама вышла на балкон и позвала дежурного стражника. Когда тот поднялся в её апартаменты, она поставила его у дверей девичьей и приказала никого не выпускать под страхом увольнения. Вернувшись в спальню, стала ждать возвращения посланной за напитком рабыни.

Вскоре та пришла, неся небольшой запотевший кувшин с пенистым оранжевым напитком. Утолив жажду, Ахайя спросила:

– Так ты знаешь, где Элана?

– Я… Я не знаю… – пробормотала рабыня, не глядя на госпожу.

– Лжёшь. Может, хочешь, чтобы я взяла плеть и выбила из тебя правду?

Девушка испуганно сжалась, но ответила:

– Я, в самом деле, не знаю, где Элана! Я не видела, куда она пошла…

– Но догадываешься?

– Я…

– Говори! Не покрывай эту негодницу, ведь она тебе даже не подруга!

– Я думаю… она… с господином Альмаром… – нерешительно произнесла девушка.

Ахайя удивилась. Она ожидала, что Элана развлекается с каким-нибудь стражником или слугой в укромном уголке замка.

– И давно она бывает у господина Альмара?

– С того времени, когда приезжал хозяин. Они встречаются не часто, только когда вы спите… – уже смелее заговорила рабыня.

Разочарование, обида и гнев захлестнули сердце женщины жгучей волной. О, Альмар! О, низкий предатель! Ты оказался таким же, как все мужчины – неверным, несдержанным, падким на чужие прелести, ненасытным кобелем!

Вне себя от гнева, Ахайя сняла со стены меч и решительно направилась к двери. Увидев, что госпожа приближается с оружием в руках, рабыня побледнела и задрожала от страха. Упав на колени, она закрыла голову руками и запричитала:

– Не убивайте меня, госпожа!.. Не убивайте!..

– Оставайся здесь и не смей выходить! – приказала Ахайя, проходя мимо.

Она прошла вдоль разделяющего комнаты коридора и бесшумно приблизилась к дверям спальни Альмара. Прислушавшись, уловила характерные звуки бурного совокупления. Ярость с новой силой вспыхнула в груди женщины. Она толкнула дверь всем телом, и та, на удивление, легко распахнулась – так были уверенны в своей уединённости беспечные любовники.

Ахайя ввалилась в комнату и узрела красноречивую картину: распростёртого на ложе Альмара и восседающую на нём в позе наездницы голую Элану, которые с ужасом уставились на госпожу.

Ослеплённая яростью и ревностью, Ахайя взмахнула мечом и рассекла горло рабыни, едва не отделив голову от туловища. Захрипев, Элана повалилась навзничь, заливая Альмара хлынувшей из раны кровью. Этим она спасла Альмара от второго удара, который пришёлся по её уже мёртвому телу. Мужчина не стал ждать третьего, более точного, сбросил с себя тело любовницы и скатился на пол. Ловко вскочив, он перепрыгнул стол и закрылся ним, словно щитом.

– Дорогая, успокойся! – вскричал он. – Что это на тебя нашло?

– Ты ещё спрашиваешь?! – удивилась наглости возлюбленного женщина. – Ты, мерзкий предатель! Как ты посмел, после моих объятий, совокупляться с моей же рабыней?

– Я понимаю твой гнев, но он здесь неуместен. Я давно не был в твоих объятиях, а, обнимая твою рабыню, думал только о тебе!.. И я не раб, чтобы совокупляться только по твоему высочайшему позволению…

– Что ты сказал?!

– Я сказал, что свободен в своих чувствах и не обязан любить только тебя!

Внезапно сердце Ахайи пронзила сильная, обжигающе-холодная боль, разлившаяся в груди ледяной волной обиды и отчуждённости. Её сменили апатия и равнодушное спокойствие. Скорбь и ревность, терзавшие сердце, ушли, как уходит от берега волна, оставляя на мокром песке гниющий мусор и грязную пену. Так и перенесённая обида оставили в сердце лишь презрение и отвращение к человеку, прячущемуся от её гнева за тяжёлым столом.

– Разве ты любил меня по принуждению? – с горечью произнесла она. – И все слова, что шептал мне в порывах страсти, были ложью? Ты мерзкий, лживый негодяй, и заслуживаешь смерти… Но я не повторю ошибку твоей матери. Я тебя не убью. Я тебя выгоню, как негодного и неверного пса. А когда ребёнок вырастет, расскажу ему всю правду об отце, и пусть он сам решает, кто из нас прав, а кто виноват…

Она отвернулась от пристыжено молчавшего Альмара и вышла в коридор, холодно взглянув на сбежавшихся на шум слуг.

– Позовите капитана Хорста, – приказала. – Немедленно!

Кто-то из слуг бросился выполнять поручение, а женщина устало опустилась на услужливо подставленный кем-то стул.

Через несколько минут пришёл запыхавшийся капитан в сопровождении двух солдат – по-видимому, посыльный успел рассказать ему о драме, разыгравшейся в апартаментах хозяйки.

– Господин капитан, приказываю немедленно вывести из замка барда Альмара и проследить, чтобы его нога больше не ступала на мои земли. Если он попытается вернуться или не захочет уходить, можете применить к нему достаточную силу, чтобы он понял, что ему здесь не место. Но не убивайте его… Ещё я желаю, чтобы он ушёл в том виде, в каком пришёл – без одежды и драгоценностей, которые он обманом выманил у меня. Выполняйте приказ, господин капитан.

– С удовольствием, моя госпожа! – оскалился в довольной улыбке капитан, склоняясь в низком поклоне. Он подал солдатам знак и те вломились в спальню Альмара, едва успевшего натянуть штаны, и выволокли его наружу. Пинками и тычками помогая ему идти быстрее, протащили мимо равнодушно взиравшей на всё это Ахайи, и вытолкали за дверь.

– Ты пожалеешь ещё об этом, ведьма! – донёсся до женщины яростный вопль бывшего возлюбленного, оборвавшийся от крепкой зуботычины. Внезапно Ахайю охватила такая печаль, что она не выдержала и зарыдала, как плачут все жестоко обманутые в своих лучших чувствах женщины – горько, громко, навзрыд. Слёзы, такие непривычные для её высокомерного лица, горячие и солёные, лились ручьём, она всхлипывала и рыдала, как обиженный ребёнок, не обращая внимания на молча взиравших на всесильную и строгую госпожу слуг. Внезапно Ахайя почувствовала на плечах чьи-то заботливые руки и услышала обеспокоенный встревоженный голос лекаря:

– Дитя моё, вам нельзя волноваться! Успокойтесь, милая! Идёмте, я отведу вас в спальню…

Ахайя послушно поднялась и пошла к себе, поддерживаемая заботливой рукой лекаря. Он уложил госпожу в постель и напоил какими-то каплями, добавив их в напиток. Вскоре она успокоилась и уснула глубоким сном без сновидений. Когда проснулась спустя несколько часов, то была вялой и равнодушной. Лекарь всё время находился рядом, заботливо ощупывал её живот и прослушивал плод через деревянную трубочку. Только удостоверившись, что и мать, и дитя в безопасности, оставил их на попечение услужливых рабынь.

Всё проходит: и радость, и печаль. Ахайя успокоилась и постаралась забыть о вероломном предателе. Она послала супругу письмо, прося его прибыть к сроку родов. Астон не заставил себя ждать и явился с подарками.

В положенный срок женщина родила чудесную девочку: светлокожую, с чёрными пуговками глаз и светлым пушком волос на голове. Малышка явно была похожа на отца, но Астон радовался ей, как своей собственной. Он снова закатил пир, созвал на именины родственников и соседей и дал дочери имя, которое выбрала Ахайя – Айода, что значило "ненаглядная, обожаемая".

Роды были такими долгими, трудными и мучительными, что женщина зареклась больше иметь детей. Она долго приходила в себя, но всё же её сильное тело восстановилось, и она поправилась.

Как только супруга полностью оправилась, Астон снова собрался в путь. Ахайя уговаривала его остаться и пожить дома, завести себе хоть целый гарем юных наложников, но Астон ответил, что замок его угнетает, и просил не задерживать. Скрепя сердце, Ахайя отпустила супруга.