— Так точно! — закричали в ответ новобранцы.

Гауптшарфюрер Метцгер медленно прошел

вдоль передней шеренги. Его маленькие, похожие на свиные, глазки с подозрением вглядывались в лицо каждого из новичков, точно подозревая его в скрытом неповиновении или дерзости. Краем глаза он заметил «Стервятника», который быстро шел по площади по направлению к ним, постукивая по голенищу сапога стеком.

— Штурмовой батальон СС «Вотан», смирно! — прокричал Метцгер во весь голос.

Штурмбаннфюрер Гейер приложил кончик стека к тулье фуражки, приветствуя пополнение, и сразу начал:

— Вы — третье пополнение подряд, которое приходит в этот батальон с 1939 года. До вас здесь успело прослужить немало настоящих парней. Большинство из них пало смертью героев во время великих битв Германии как на западе, так и на востоке. Но наш батальон все-таки сумел выдержать эти грандиозные человеческие потери. Почему? Потому что батальон СС «Вотан» — это больше, чем каждый из нас по отдельности. Вы можете погибнуть в предстоящие месяцы — и, скорее всего, вам действительно суждено будет погибнуть. Но когда о вас уже забудут, о самом батальоне будут помнить еще очень долго. Поэтому вы должны научиться соответствовать такому великому подразделению, как батальон СС «Вотан», и быть достойными умереть за него. Поэтому вы должны неустанно учиться. И учиться очень быстро, потому что времени у нас совсем немного. А впереди нас ждут крайне важные задачи.

Гейер обвел глазами новобранцев и неожиданно крикнул:

— Лечь!

Молодые люди повиновались ему без малейшего колебания. Они легли на холодные булыжники площади и застыли так. Их уже научили безропотно тренироваться в учебных подразделениях СС, расквартированных в Падерборне.

Несколько секунд Гейер молчал. Он хотел, чтобы новобранцы ощутили каменный холод булыжников площади; хотел, чтобы их мундиры пропитала дождевая влага.

— Вы чувствуете? — крикнул он наконец. — Чувствуете, как в ваши кости вползает холод смерти? Вы чувствуете это?!

— Да, — крикнули в ответ новобранцы.

— Тогда насладитесь этим чувством. Ибо теперь, когда вы вступили в «Вотан», это будет единственной формой отдыха, доступной вам.

Он застыл, разглядывая их неподвижные тела, на которые непрерывно падал холодный дождь. Их ягодицы, туго обтянутые мокрой тканью брюк, обрисовывались перед его глазами столь соблазнительно… Гейер облизал губы, невольно вспомнив о других местах и о других молодых мужчинах — с гладко выбритыми телами и выщипанными бровями, — которых он когда-то встречал в сумерках позади берлинской железнодорожной станции Лертер…

Поспешив отогнать от себя это видение, Гейер потряс головой и прорычал:

— Мое сердце обливается кровью, когда я вижу, как вам, моим солдатам, причиняют боль. Но это необходимо делать. Ваш святой долг передо мной, перед батальоном и перед фюрером — научиться переносить боль и подготовиться к выполнению великих задач, которые предстоят «Вотану»! Встать, бойцы!

Новобранцы «Вотана» поднялись на ноги. Их было четыреста — четыре сотни здоровых молодых людей, слепо преданных идеям национал-социализма и фюреру. Они являлись лучшим, что могла дать национал-социалистическая Германия. И они уже были обречены на смерть.

Стервятник повернулся к Метцгеру.

— Гауптшарфюрер! — рявкнул он. — Уведите их. Боевая подготовка должна начаться немедленно.

Оберштурмфюрер Шварц, чья кожа была обожжена на солнце и вся шелушилась, придавая ему еще более безумный вид, чем он и так имел, извлек пистолет из деревянной кобуры и снял его с предохранителя.

— На этой вершине, — прокричал он, обращаясь к новобранцам, — установлено пулеметное гнездо англичан. Англичане вооружены пулеметами системы «Брен», дальность стрельбы — четыреста метров. Будьте очень внимательны!

Шварц посмотрел в глаза новобранцам, желая убедиться, что они поняли его, затем продолжил:

— Вы можете прогуляться пешком до этого пулеметного гнезда на вершине, точно стайка глупых гражданских, но так вы никогда не доберетесь до него. И единственная награда, которую вы заработаете за эту идиотскую прогулку, станет вашей первой и последней — медаль за ранение. — Он невольно прикоснулся костлявой рукой к Железному кресту, который висел у него на груди, точно желая убедиться, что награда никуда не исчезла. — Вы могли бы также попробовать добежать до него. Так поступили бы пехотинцы вермахта. Но мы в Ваффен-СС не приветствуем подобную тактику. Мы ползем к пулеметным гнездам. — Он неожиданно повысил свой тонкий голос: — На землю!

Новобранцы немедленно пали ниц.

Шварц постучал по рукоятке пистолета, чтобы убедиться, что магазин сидел на месте.

— Секунду спустя я отдам вам приказ ползти на вершину, к пулеметному гнезду. Но чтобы убедиться в том, что вы ползете правильно, я пойду перед вами с заряженным пистолетом. И прострелю башку каждому, кто поднимет ее больше чем на десять сантиметров от земли. А теперь — ползите!

С лицами, лоснящимися от пота и искаженными от напряжения, новобранцы медленно начали подбираться к вершине, с трудом преодолевая невероятно скользкий после дождя склон. Перед ними застыл Шварц с зажатым в руках пистолетом. Его глаза непрерывно рыскали между рядов эсэсовцев, пытаясь отыскать тех, кто не прижимался бы всем телом к земле достаточно низко.

Неожиданно один из ССманнов, молодой парень, который уже совсем устал и решил побыстрее преодолеть оставшиеся несколько метров, немного приподнял голову. Реакция Шварца была мгновенной: он тут же повернулся к нему и нажал на спусковой крючок. Боец вскрикнул и зажал ладонью раненное плечо, точно не веря, что это действительно случилось с ним. Затем он упал лицом в грязь. До вершины оставалось всего двадцать метров.

Остальные бойцы сумели благополучно добраться до намеченной цели. Когда они оказались там, резкий северо-восточный ветер принялся бросать им в лицо пригоршни песка.

Новобранцы «Вотана» уже в третий раз отрабатывали приемы атаки целой ротой, но Мясник все равно был недоволен.

— Давайте, давайте, салаги! — вопил он. — Вперед, мешки с дерьмом! Вперед! Двигайтесь! Еще раз!

Пошатываясь, точно пьяные, под весом своих сорокакилограммовых рюкзаков, набитых кирпичами, новобранцы с трудом двинулись к вершине горы, представлявшей собой условную цель. Они едва переставляли ноги. Дыхание со свистом вырывалось из груди.

— Метцгер, ты что, совсем не можешь дать им отдохнуть? — спросил унтершарфюрер Шульце. — Ребята и так уже измучены до предела. Еще немного — и они просто упадут замертво.

— Ты что-то сказал, Шульце? — косо глянул на него Метцгер. С любым другим унтер-фюрером[10] «Вотана» он обошелся бы гораздо круче. Он просто рявкнул бы на него: «Ты действительно открыл свою пасть и что-то пробубнил, урод?».

Но в отношениях с Шульце он не мог себе такого позволить: с этим парнем следовало обращаться гораздо более осторожно. Шульце отлично помнил про то малодушие, которое проявил Метцгер во время атаки «Вотана» на бельгийский форт Эбен-Эмаэль. И это обязательно следовало учитывать.

— Да, гауптшарфюрер, — кивнул Шульце. — Я думаю, с них пока достаточно.

Метцгер наморщил свой широкий лоб, точно действительно всерьез обдумывая заявление гамбуржца.

— Значит, ты считаешь, что с них пока достаточно, унтершарфюрер Шульце? — промолвил наконец Мясник. — Ну что ж, тогда надо подумать, что в этом случае делать. — Он помедлил немного, вытащил свисток и свистнул.

— Эй, парни, стоп. Пока хватит. Все ко мне!

Едва дыша, бойцы «Вотана» спустились с возвышенности и обступили Метцгера. Он оглядел их с фальшивой сердечностью.

— Отлично, парни, — бросил он. — Мы еще сделаем из вас настоящих солдат. Пока же можете снять с себя рюкзаки.

С громадным облегчением бойцы сбросили рюкзаки и положили их на песок. Но Шульце не сводил с Мясника настороженных глаз. Метцгер был настроен что-то уж слишком дружелюбно.