– Вот и отлично.

Профессор поставил на стол две чашки с чаем, две вазочки с вареньем, положил две чайные ложки и, пододвинув стул, устроился напротив гостя.

– Давненько, Илларион, ты не был у меня. Негоже забывать старика.

Забродов посмотрел в глаза профессору:

– Аркадий Викторович, шестьдесят восемь лет – еще не старость.

– Но, заметь, и не молодость, – иронично улыбнулся Дубровин и добавил: – Хотя, как знать, может, старость – это молодость наоборот?

– Интересная мысль, – покачал головой Забродов.

Профессор иногда поражал его своими неожиданными философскими сентенциями.

– А не заезжал я к вам давно, потому что работаю сейчас, – признался Илларион.

– Вот оно что, а я бьюсь над загадкой: почему Забродов позабыл ко мне дорогу? И кем работаешь, если не секрет?

– Скажем так, работа творческая и весьма интересная.

– Понял, ты имеешь право хранить молчание, – засмеялся профессор.

– Этого не отнять, – улыбнулся Илларион.

Некоторое время они пили чай молча. Затем профессор спросил:

– Удалось раздобыть какой-нибудь книжный реликт?

– На это пока совершенно нет времени, – ответил Забродов.

– Что ж, умные люди говорят, что занятый человек – счастливый человек.

– Не будем с ними спорить, – смакуя вишневое варенье, сказал Илларион.

Выпив чай, профессор отодвинул чашку в сторону.

– А вот теперь можно приступить к делу. Что тебя, Илларион, привело в столь поздний час к одинокому старику?

– Вы, Аркадий Викторович, – выдающийся лингвист, человек с большим опытом, – начал Илларион, – мне нужна ваша помощь, ваши выводы. Не буду ходить вокруг да около. Мне известно, что одно время вы работали в КГБ СССР шифровальщиком.

Профессор слегка напрягся.

– Да ты, Забродов, не простой книголюб, совсем не простой.

– В свое время я служил в одном очень уважаемом спецподразделении. Так что, как понимаете, узнать о вашем прошлом для меня не составляло особого труда. Понятно, что все это конфиденциально и только между нами.

– Если подумать, то это и не такая уж большая тайна. Союз развалился, а прошлое пусть остается с прошлым, – развел руками Дубровин.

– Собственно, речь не об этом, – сказал Забродов и, взяв сумку, находящуюся рядом с диваном, извлек из нее несколько газет и распечаток.

– Надеюсь, ты не работаешь почтальоном? – улыбнулся профессор.

– Подумываю об этом, но пока не готов на решительный шаг, – раскладывая на столе газеты и распечатки со статьями, произнес Забродов.

– Тогда для чего все это?

– Вот газетные статьи из различных изданий, – указывая на обведенные красным маркером материалы, сказал Илларион. – Часть статей на одну тему вышла в одно время, другая часть, также объединенная общей тематикой, – в другое. Ну а распечатки взяты из архива в компьютере. Я оставлю их у вас. Посмотрите все, пожалуйста, и скажите, что вы об этом думаете? Я заеду в воскресенье, часов в десять утра. Вас устроит, Аркадий Викторович?

– Вполне, – нагнувшись над газетами, ответил профессор.

– Что ж, я откланиваюсь, – вставая из-за стола, сказал Илларион.

Профессор тоже встал и проводил гостя до двери.

– Всего доброго, до воскресенья, – Илларион пожал профессору на прощанье руку.

– Счастливой дороги, – пожелал Дубровин.

В воскресенье, ровно в десять утра, старенький «лендровер» Забродова подъехал к даче профессора Дубровина. Аркадий Викторович делал гимнастические упражнения перед домом. Кряхтя, он махал руками, приседал…

– Привет, Илларион, ты, как всегда, пунктуален. Прямо не человек, а швейцарские часы.

– Доброе утро, Аркадий Викторович, – сказал Илларион.

– Погоди маленько, я через пару минут заканчиваю свой ежедневный утренний комплекс упражнений.

Профессор был человеком среднего роста, худощавого телосложения. По сравнению с высоким, мощным Илларионом он в своем красном спортивном костюме казался карликом, но двигался он легко и грациозно.

Забродов оперся о капот машины, ожидая, когда профессор завершит утреннюю гимнастику. Наконец Дубровин остановился, потянулся руками вверх, с силой выдыхая воздух из легких. Повторив еще несколько раз это упражнение, он сказал, переводя дыхание:

– Вот теперь я в полной боевой форме. Пойдем в дом, есть о чем поговорить, только традиционный чай никто не отменял.

Илларион отхлебнул из чашки чаю и спросил:

– Что вы думаете, профессор, насчет всех этих статей?

Дубровин поднялся и стал прохаживаться по кухне:

– Мысли есть. Не мое дело, Илларион, чем ты сейчас занимаешься, только мне ясно одно: это что-то опасное и сложное. Я внимательно изучил все статьи, что ты обвел маркером, а также ксерокопии. Могу сказать совершенно точно, что это шифрованное послание, некий код, команда к действию. Просто так такие статьи в один день не появляются.

– Значит, вы считаете, что это шифр, – растягивая слова, произнес Забродов.

– Именно так, никаких сомнений. Во всех случаях есть ключевые фразы, которые и являются главным звеном во всем этом. И скажу тебе еще вот что, – Дубровин понизил голос, – за всем этим стоят одни и те же люди.

Профессор замолчал, возвратился к столу и снова опустился на стул. «Значит, не один я пришел к таким выводам, – подумал Забродов, – что и требовалось доказать. Дубровин – спец в этом деле. В общем, я не ошибся».

– Но это еще не все, – загадочно улыбнулся профессор.

– Вы сделали еще какие-то выводы?

– Безусловно. Прыгнув в воду, гончая обязательно плывет за подстреленной уткой. Сравнение, может, не совсем уместное, тем не менее отражает суть.

– Так что вы еще откопали, Аркадий Викторович?

– Я проследил за тем, что было потом, после выхода этих газет. Интернет мне в этом помог. Самолет вдруг падает на газопровод в Курской области. Якобы «вдруг», как ты понимаешь, после первой серии статей. Затем взрыв пассажирского самолета в воздухе… Здесь идет какая-то игра, то есть достижение промежуточной цели на пути к главной. Что это – я сказать бессилен, по крайней мере пока. И наконец, взрыв газопровода, идущего по дну Балтики.

– А вы сильны, Аркадий Викторович, – покачал головой Илларион.

– Спасибо за похвалу. А еще после этих катастроф резко повышались мировые цены на газ и нефть. Значит, люди, проделавшие все эти «фокусы», были очень заинтересованы в этом. Другими словами, у них есть огромный личный интерес в данном сверхдоходном бизнесе.

«Я догадывался об этом», – подумал Забродов и сказал:

– Все взаимосвязано.

– Да, мой друг, – кивнул Дубровин, – все взаимосвязано и старо, как наш погрязший в грехе мир. Деньги – влияние, влияние – деньги. Все до примитивности просто и работает безотказно на раз-два, хотим мы того или нет, – глубокомысленно изрек профессор.

– Похоже, вы правы, Аркадий Викторович, – произнес Забродов.

– Но это пока промежуточные выводы, я хотел бы поработать над всем этим еще, кое-какие предположения у меня есть. Их нужно проверить, обосновать, что-то может оказаться верным, а что-то нет. Посмотрим, надо провести большую работу.

– Может, вам трудно, а я тут со своей просьбой? – деликатно поинтересовался Забродов.

– Что ты, Илларион, – махнул рукой Дубровин, – я оказался в своей стихии, кроме того, эта задачка меня здорово увлекла. Я с большим удовольствием работаю. Но пока я в начале пути, хотя, не сомневаюсь, мне удастся еще многое открыть и понять, чем я, разумеется, охотно поделюсь с тобой.

– Думаю, вы понимаете, что это сверхважно и, скажу честно, опасно.

– Не волнуйся, Илларион, все будет строго конфиденциально. Ты же в курсе моей работы в КГБ СССР. По-моему, это лучшая характеристика.

– Разумеется, Аркадий Викторович, вот поэтому я и обратился за помощью к вам.

– И думаю, не жалеешь об этом, – улыбнулся профессор.

– Вы правы.

– Вот и отлично.

– Сколько времени вам понадобится на работу, Аркадий Викторович? – поинтересовался Забродов.