- Ты меня хочешь.

Он не спрашивал, а утверждал. Громко дышал мне в волосы и все сильнее прижимал к себе.

- Ты тоже.

Чего я хотела добиться этим утверждением? Оправдаться? Нет. Скорее всего, просто огрызнуться, и сообщить что не одна я такая насквозь порочная, и безумно жаждущая его. Он ведь тоже неспроста так сильно ко мне прижимается и упирается своей штукой мне в спину.

- А я и не спорю. Хочу, очень хочу. И ждать больше не намерен.

Он развернул меня к себе лицом, какое-то мгновение вглядывался в мои глаза, а потом зарылся пятерней в мои волосы и впился в губы страстным поцелуем. И я ответила. Я просто не могла не ответить, его губы поглощали мои с такой жаждой, что устоять против такого напора не смогла бы ни одна женщина. И я тоже не устояла. Все напряжение последнего часа вырвалось наружу, страстным порывом. Я рванула ворот его рубашки, отрывая несколько пуговиц, и зарылась пальцами в курчавые волосы на груди. Исследовала его плечи, грудь – стальные мышцы перекатывались под кожей. Провела ногтями по мощной шее и сама зарылась пальцами в его волосы. Шелковистые темные пряди ласкали мои пальцы.

Даже не помню когда была прижата к стене, такой грубой на вид и такой приятной при прикосновении. Он вжимался в меня всем телом, показывая степень своего возбуждения. Терся и надавливал, сминал грудь сквозь платье, тем самым вырывая стоны из моей груди. В какой-то момент он последовал моему примеру и рванул платье на груди, освобождая к ней доступ.

Прикосновения холодных пальцев к груди вызвали дрожь, нет, не от холода – от удовольствия. Я тонула в этих ощущениях. Он толкался возбужденной плотью в мои бедра, имитируя акт и разжигая меня еще больше. Сильные руки опустились на бедра, сжимая и гладя их. Сама не заметила, как закинула одну ногу на его бедро, открывая еще больший доступ его ласкам.

Он больше не ждал ни минуты – поднял меня под попу и понес. Куда? Я не знаю, да и какая разница, меня сейчас это не волновало. Хоть и в ад, главное чтобы он был рядом, чтобы не отпускал, чтобы не прекращал свои ласки.

Меня съедало нетерпение, пока он срывал с себя одежду, пока сбрасывал мое платье и лифчик, проводя нежно пальцем от пупка к груди. Он обвел им контуры моих сосков, а потом легонечко толкнул в грудь. И я полетела. Но не далеко, через мгновение опустилась спиной на постель.

Глеб опустился ко мне, нависая, опираясь одной рукой о постель, другая исследовала мое столь жаждущее его ласки место. Он рывком сорвал мои трусики.

Звук рвущейся ткани меня слегка остудил. Я попыталась отстраниться, вдохнуть глоток свежего воздуха и привести мысли в порядок. Да какие там мысли, хоть бы их подобие найти в этой ошалевшей голове. Оперлась руками о его грудь, создавая хоть какую-то дистанцию между нами.

Не знаю, чего хочу. Да, не нормально это – понимаю, но сделать ничего не могу. Тело хотело его, а я пыталась всеми силами бороться с этим желанием. Пыталась быть выше животных инстинктов. Где-то на подсознательном уровне понимала, что после этого, дороги назад не будет, а я так надеялась вернуться домой.

- Постой! Не нужно этого.

- Нужно, девочка моя. Мне это необходимо.

Мои руки были согнуты в локте, уже не создающие никакого пространства между нами. А он наклонился и говорил мне в волосы. Ну, зачем он так делает? Перед его голосом я просто не могу устоять. А это дыхание в шею? Что же он со мною творит?

- Ты же тоже хочешь меня. Не борись с этим. Отдайся чувствам.

Но я не могла. В памяти было слишком свежо вчерашнее воспоминание.

Я не знаю, может он почувствовал мой страх, или по какой-то другой причине, но через мгновение, он перевернул нас, и уже я восседала на нем.

- Мне больно. – Я стонала, даже не знаю от чего больше, от боли, наслаждения или нетерпения. Возмущалась и сама же на него насаживалась. Он меня больше не удерживал, не принуждал, я делала все сама.

Остановиться? Нет – это было сильнее меня. Кровь бурлила по венам, пульс отдавал колокольными ударами в висках, и я не могла ни о чем думать, только чувствовать. Чувствовать этого горячего мужчину подо мной, чувствовать жар в месте соприкосновения наших тел, чувствовать боль и вместе с тем безумное желание насадится на него до конца. Это как зуд – когда невозможно удержаться и не почесать, это как взгляд змеи для животных – знают, что гибель, но все равно идут на встречу. Это сильнее меня. Это закон природы – неподвластен уму и приказам.

- Давай, девочка, давай! Прими его в себя.

Он не надавливал, нет, только вилял бедрами, еще больше дразня. А я садилась на него, вгоняя ноготки в сильные плечи, кусая губы от боли и наслаждения вперемешку. Я стонала, рычала, рвалась к нему на встречу и тут же отступала.

- Ты очень большой. Я не могу. - Губы говорили одно, а тело продолжало попытки.

Его руки с груди опустились на бедра. Он их ласкал, гладил, подталкивал, а я отстранялась, удерживалась на грани между болью и наслаждением.

- Ты не оставляешь мне выбора, девочка моя.

Его толчок снизу и нажим на мои бедра сверху действительно не оставили мне больше выбора. Мой крик смешался с его рычанием и утих. Я была перевернута на спину, и он уже сверху нависал надо мной, так и не рассоединяя наших тел. Легкие всхлипы - не то боли не то наслаждения заглушены поцелуем.

Он дал мне время привыкнуть к себе. Немного – ровно столько, сколько могла выдержать я сама без движения. А оно мне было нужно, как утопающему глоток воздуха. Я сама начала ерзать под ним, требовать продолжения.

Один толчок – легкий, больше напоминающий виляние, или удар морской волны, потом второй – сильнее. Я уже не чувствовала боли, даже легкое жжение прошло, что-то неведомое досель заставляло рассыпаться искрами и стонать с каждым его последующим ударом все ярче и громче.

Много слышала разговоров о слове «оргазм». Только вот не знаю, когда он был. Маленькая смерть? Да я умирала с каждым его ударом, и думала – все конец – не могу больше. Но, нет – как оказалось - могу. Могу умирать долго – и томительно нежно и быстро феерически. Могу стонать до хрипоты, и раздирать в агонии наслаждения мужскую спину в кровь. Могу от страстного желания выгибаться дугой и просить «еще, еще!»

Глеб лежал на боку, опирая голову на согнутую в локте руку. Он разглядывал меня. Я же в неге, раскинув руки в стороны, лежала на спине. Честно говоря, лень было даже глаза открыть, не говоря о чем-либо другом. Его палец чертил дорожки по моему лицу – исследуя его.

- У тебя такой маленький ровненький носик, а губы пухлые и розовые как у куклы – никогда не видел такой естественной красоты.

Он наклонился и коснулся моих губ легким поцелуем. Впервые вижу, чтобы мужчина пел дифирамбы женскому лицу да еще такими словами. Обычно они замечают другие части женского тела, и выражаются как-то проще, что-то в виде: «у тебя классная попа» или « во, какие сиськи». Но, честно говоря, я с мужчинами такого типа впервые имею дело. Он был старше, опытней мудрее – он был другим. До этого я только со студентами общалась, которые больше болтали, чем было на самом деле.

- А сколько тебе лет?

У меня проснулся интерес. Я даже один глаз для этого не поленилась открыть.

- Не прилично об этом спрашивать.

- Это у женщин не прилично – у мужчин можно.

- Какие хитрые и продуманные у вас правила, не находишь!

- Давай колись, не увиливай!

Все, сон и лень, как рукой сняло. Я уже и сама на бочок перевернулась и, скопировав его положение, внимательно смотрела в глаза. Нужно следить, чтоб не соврал. Не знаю, как он врет, но, думаю, увижу сразу.

- Как по твоим меркам – много.

- И? Много это не цифра, а у меня математический состав ума – я цифры люблю.

- Девяносто три.

- Ого!

Я даже отшатнулась на мгновение. Нет, не в испуге – в неверии.

- А как так?

Да глубокомысленные у меня вопросы. А главное как правильно подобраны слова! Сама понимаю, что говорю, мягко говоря, не совсем правильно, но мне так проще, да и эмоции, сами понимаете. Главное – он меня понимает.