В душе всколыхнулась какая-то обида.

- Была бы я ему так сильно нужна, он бы на восемнадцати тысячах не остановился.

Тогда меня пугала эта сумма, а сейчас показалась мизерной.

Глеб улыбнулся. В глазах засверкала какая-то хитринка.

- Что, обидно, что так дешево мне досталась?

Я молчала, поджав губы, изображая капризного ребенка, а он все так же улыбался.

- Он не мог светиться. Восемнадцать тысяч это неподъемная сумма для большинства студентов того заведения, в котором мы пребывали. Помнишь о «людях в черном»?

Я кивнула головой.

- Так вот эти люди подобные происшествия очень внимательно прослеживают. Он рисковал привлечь к себе внимание еще тогда, когда называл сумму в пять тысяч. Сумма в десять тысяч грозила ему разоблачением. Я вообще удивляюсь, как он рискнул поднять ее до восемнадцати.

- А ты?

- Что я?

- Не прикидывайся дурачком. Ты рисковал?

- Я не мог по-другому.

От былой улыбки не осталось и следа.

- Почему? Уже тогда знал, что я твоя пара?

- Нет. Тогда еще не знал?

- Тогда почему рисковал?

Глеб молчал. Он смотрел вдаль на обвитые листьями деревья, на линию горизонта, с заходящим солнцем выкрашивающую небо в бордовые тона, и молчал.

- С тебя слова тисками нужно вытягивать?

Мужчина оглянулся, посмотрел на меня. В его глазах было что-то новое, не ведомое досель. Он коснулся этим взглядом моей души.

- Я пообещал тебя беречь любой ценой.

Смотрю на него и не знаю что ответить. Нет спросить! Я хочу о многом спросить, но с чего начать? Если сейчас откроется, что и ему была нужна для какого-то плана, я просто не выдержу.

- Кому пообещал?

- Твоим родителям. В тот день, когда ты родилась, твой отец взял с меня обещание беречь тебя любой ценой, даже ценой своей жизни.

- Ты же говорил, что вы дружили, но он потом куда-то исчез.

Я плохо помнила тот разговор. Во мне тогда кипели гнев, страх и многих его объяснений я даже не слышала.

- Не просто исчез. Он женился на твоей матери и выбрал жизнь затворника в мире своей жены. Знал об этом только я.

- И поэтому ты рисковал, из-за какого-то обещания?

Очень приятно, что у меня все это время был такой защитник, но… я не это хотела услышать. Да пусть кто-то посчитает меня глупой влюбленной дурочкой, но я хотела его признаний в любви. Может о том, что все это время, ну не совсем все, а когда я подросла, он был тайно влюблен в меня, или о том, что увидев на новогодней вечеринке, был повержен моей красотой и потерял голову. Но правда была на много унылей и скучней.

- Мое обещание не пустое место.

Да – бла-бла-бла… Все вы мужики одним миром мазаны. Честь, гордость и непоколебимое слово. А где же чувства, где вечная любовь и преданность, где неземная страсть? Из всего этого, он показал мне только страсть, и то молча. Вроде умный мужик и фильмы вон наши смотрел, а главного правила не выучил – женщина любит ушами.

Я погрузилась в свои мысли и даже не заметила, что он все это время внимательно на меня смотрит. А он смотрел. И чем больше я кусала губы со злости и обиды, тем больше он улыбался. Когда эта самая лыба, растянулась до ушей, я не выдержала:

- Что?

- Ты так интересно злишься.

- Смотри, наслаждайся. Могу в тебя чем-то запустить, для большего удовольствия. Твоего, конечно, если тебе моя злость так нравиться.

Глеб все так же улыбался, сверкая своей голливудской улыбкой. Он что специально меня провоцирует? Я сжала кулаки со злости, так хотелось подойти, врезать ему и стереть эту наглую улыбку.

- Наташа, я рисковал не только из-за обещания.

Глеб решил немного приврать. Хочется ей сказки – пусть будет сказка. Он действительно относился к ней по-особенному, но не как к женщине. Она росла, менялась, хорошела. Но рядом было много красавиц – доступных красавиц. Она была под запретом – его внутренним запретом. Ей сейчас не объяснишь, что нельзя возжелать ребенка, которого не так давно носил на руках. Он к ней всегда относился как к ребенку, которого нужно оберегать, защищать и просто, не мешать ему расти. И во время аукциона он на сцене видел девочку, свою маленькую глупышку, которая вляпалась в историю. Никогда раньше он не попадался ей на глаза – держался в стороне, но тогда не было другого выхода.

Все изменилось в одночасье. Когда она решила схитрить и убежать через окно. Касания к ее телу, вдыхание ее аромата. Все так закружилось, и за каких-то несколько секунд он буквально сошел с ума. Вкус ее кожи, пульсация венки на шее, и безумное притяжение с которым просто не было сил бороться.

Отец говорил, что когда он встретит свою пару, с желанием поставить ей метку бороться будет невозможно. Сам отец этого не ведал, только передавал слова своего деда. Глеб отнесся тогда к этой информации скептически, но в ту ночь он понял всю правдивость тех слов.

Она манила, сводила с ума. Каждая ее черточка, каждое движение врезалось в память и оставалось там. Перед ним был не ребенок, перед ним была женщина – его женщина, которую хотелось покорить, приручить, спрятать от всего мира и наслаждаться ею самому. Ни с кем, не делясь ее красотой, ее взглядами, улыбками. Чтобы говорила она только с ним, думала только о нем, и снился ей тоже - только он.

Глеб убеждал себя, что все это время держал ее взаперти здесь, в доме, только из-за опасности, которая ей грозит, а не потому, что не желал ею делиться. Не желал, чтобы чужие взгляды касались ее кожи, чтобы кто-то мысленно ее раздевал и подминал под себя. Он готов был убить даже за подобные мысли.

- А почему же еще.

- Потому что ты моя судьба, моя пара - единственная во всей вселенной. А это дороже каких-то восемнадцати тысяч, как ты думаешь? Или я все же переплатил?

- Ты с меня издеваешься?

Я не выдержала, выпрыгнула с постели, и как была в одном белье, так и подбежала к нему, ударяя кулаками в голую грудь.

- Может быть.

Он перехватил мои запястья своей рукой, поднимая их вверх, и прижимая к стене у меня над головой.

- Ты хочешь меня наказать за это?

Опять этот гортанный соблазнительный голос.

- Может быть.

Я подмигнула ему, но не успела больше ничего сказать. Мой рот был закрыт поцелуем.

Уважаемые читатели жду с нетерпением ваших отзывов и лайков. Возможно, в тексте вам чего-то не хватает – пишите.

Глава 19

Я сходила с ума от скуки и одиночества. Появление Золы по несколько часов на дню я ждала с нетерпением. Но она никогда не задерживалась, всегда спешила к мужу и доченьке.

Ах да забыла, с того ужасного дня, когда Никита проник в дом, здесь появились немые стражи. Двое парней с его четверки, которые Глебу помогали тогда с моим похищением. Один в доме, второй постоянно прохаживался по территории. Хотя прохаживался - это я слишком загнула. Он сутками находился в саду, который по периметру окружал весь дом, изображая немую статую. Не видела чтобы он ходил или еще как-то двигался - он постоянно стоял, и молча смотрел по сторонам, но не на меня. Всегда где-то в поле моего зрения, не близко, но и не далеко. Как приближался, я не замечала, но то, что была под постоянным наблюдением - чувствовала.

- Наташенька, а как зовут этого молодого человека?

Зола тихо прошептала мне, кося глазами на немого стража, стоящего у самой двери кухни. Волес не смотрел в нашу сторону, он вообще на меня старался не смотреть. Они с Грегом неустанно следили за мной в течении дня, вечером, когда возвращался Глеб их миссия заканчивалась.

- Этот Волес, а тот что в саду- Грег.

не говорила шепотом. Это была своего рода месть – они меня игнорировали, почему я не могу говорить о них в их присутствии так, как будто их здесь нет. Да и смысл шептаться – слух у них отличный.

Зола замолчала на какое-то время, опустила глаза. Может на меня обиделась, что я не поддержала ее игру в «шепталки», а может просто стало неловко.

А с каких это пор Зола интересуется мужчинами? Все ее разговоры были о муже и дочке, а теперь вдруг заинтересовалась Волесом. Да и что им интересоваться – сухой, холодный, отстраненный. Он мне кроме «доброе утро» и «спокойной ночи» ничего больше и не говорил.