Девушка я хоть и скромная, но в нужный момент могу показать себя с другой стороны. И вот сейчас была эта другая сторона. Я вырывалась, дергалась, орала, хоть последнее и было безрезультатным – перекричать музыку просто нереально.

Все мои попытки вырваться он предугадывал и выкручивал, закручивал, крутил и вилял. Со стороны это, наверное, казалось самым обычным танцем влюбленной парочки. И окружающие не реагировали. Боже, да неужели никто не видит, что меня насильно утаскивают?

А никто действительно не видел. Все кружились и виляли всеми возможными частями тела по-разному – в своем определенном темпе ритме и стиле. И я со своим похитителем с этой толпы ничем особенным не выделялась. Когда я пыталась вцепиться руками за танцующих, он за талию оттягивал меня на несколько шагов назад. Проводил руками от плеч до бедер, так плавно и нежно, но все же крепко удерживая меня на месте. Потом перекручивал и прогибал в спине. Чем не страстный танец?

Залепить ему пощечину тоже не удалось. Моя рука была поймана всего в каких-то несколько сантиметров от цели и прижата к этой самой щеке, по которой я намеривалась заехать. И была прижата ласково, как будто я намеревалась ни дать пощечину, а нежно погладить. А потом моей руки коснулись его губы, ладошку пощекотал язык. И это все под музыку, так чувственно и нежно.

Мое дыхание сбилось, а сердце застучало еще быстрее, если это вообще возможно. Самой себе стыдно признаться, но я хотела продолжения. У меня всегда было все в порядке с чувством ритма, но так я не танцевала еще никогда. В крови как наркотик плескалось возбуждение. Возбуждение танцем и этой игрой, которую он затеял – игра в кошки-мышки – я убегала, а он неизменно ловил.

- Тебе же это нравится, правда.

И опять он говорит мне это на ухо, касаясь губами кожи. То ли я стала слишком чувствительная, то ли он как-то по-особенному это делал, но я неизменно каждый раз вздрагивала после подобных действий.

Да, мне это нравилось, безумно нравилось, но я же не идиотка, что бы признаться ему в этом.

- Отпусти, и увидишь, где я буду. Потом поймешь, как мне это нравится.

В следующее мгновение я была перекручена и уже спиной ощущала прижавшуюся ко мне крепкую мужскую грудь. Поясницей же - не совсем грудь, а свидетельство того, что этот танец его не хило возбудил.

Все, пора опускаться с небес на землю. Хоть меня и мучили последнюю неделю эротические сны, а тело помнило его прикосновения еще с того памятного вечера, все же продолжать сейчас, начатое тогда, не стоило. Смыться бы от сюда.

Мы потихоньку как раз к двери и продвигались, что и входило в мои планы. А вот на его компанию я не рассчитывала, вернее любыми путями пыталась ее избежать. Но мои попытки остались всего лишь попытками. Уже у самого выхода нас окружили три его тогдашних друга. Одеты были так же в джинсы и свитера, и даже похожих оттенков. У них что, общество какое-то или секта – одеваются как инкубатор? И, судя по всему, мой похититель, главенствующий в этой шайке.

На улицу меня вывели зажав в тесном кругу накачанных тел. Меня, честно говоря, даже видно за ними не было, разве что сверху заглядывать. Когда мы оказались на улице, и музыка звучала уже слегка приглушенно, я крикнула все тоже: помогите, спасите! Последнее слово я уже мычала в широкую ладонь, прикрывающую мне рот. Вот оперативный же гад! Что за вселенская несправедливость?

Видеть эротические сны и вспоминать ласки мужчины, томно вздыхая, это одно, а быть уволоченной этим самым мужчиной и компанией его дружков, неизвестно куда – это совсем другое. Ни о каком возбуждении уже и речи не было. Был просто страх – вернее дикий ужас.

Когда мы зашли за угол, и оказались в кромешной тьме, мой мускулистый эскорт расступился, и я была прижата только к своему похитителю. Не преминуя этим воспользоваться, я ударила его локтем в живот и рванула в сторону. Назад бежать не спешила, там где-то, следуя за нами, шли его дружки. Пробежав всего лишь несколько метров, была остановлена, и не успела даже опомниться, как оказалась висящей головой вниз на мужском плече. Мои удары, нацеленные, как на мой взгляд, по больным местам, его особо не волновали. А через несколько метров, когда я, так и не прекращая попытки ему хоть как-то навредить, била кулаками по одному и тому же месту, он все же обратил на меня внимание. Его увесистая ладошка опустилась на мою пятую точку. Не больно, но чувствительно. Очень даже чувствительно.

- Да угомонись же ты. Все равно ни куда от меня не денешься.

И что он заладил с этим: «никуда не денешься»? Прям пластинку заело.

Еще несколько минут назад, когда была хоть какая-то вероятность от него удрать, я даже не задавалась вопросом - куда он хочет меня утащить. А сейчас, когда надежда убежать таяла как снег по весне, этот вопрос становился все более актуальным.

- Куда вы меня… тащите?

Я еще запнулась перед словом «тащите». А если честно, то да, именно тащит. Не ведет, не везет, а взял как мешок с картошкой и тащит.

Я решила все же больше ему не тыкать. Хотелось, конечно, сказать не на «вы», а назвать уважаемого похитителя, более крепким словцом. Но на сколько помню советы в подобных случаях – похитителя злить нельзя. Особенно если от этого самого похитителя уже не удрать.

- Домой.

- К кому домой?

- К себе домой.

Наш диалог напоминал разговор нормального человека с… скажем так – тугодумом. Только кто был кем, не понять. Я говорила так пытаясь не разозлить эту громадину, поскольку и так находилась в незавидном положении, а он, скорее всего, пытался разъяснить мне все как несмышленому ребенку. Или просто хотел вывести из себя. А если так, то у него это хорошо получалось.

- Зачем?

- Женою мне будешь.

Вот точно заржала бы, не будь в столь плачевном положении. Над похитителями еще и насмехаться нельзя.

- С меня выйдет очень плохая жена. Я злая, вредная и ни чего не умею.

- Ничего, научишься.

В его голосе слышалась усмешка. Он что, смеется? Я думала у него крыша едет, а он просто с меня насмехается. В первый раз чья-то насмешка в мою сторону меня обрадовала. Мне принесло огромное облегчение уже то, что он находится хоть более-менее в здравом уме. О полном здравоумии, конечно, говорить не приходилось.

Так зачем же я ему тогда?

- Отпустите меня, пожалуйста.

- Уже поздно.

- Я никому ничего не скажу. Честное слово! Просто уйду тихонько отсюда. Да я ведь даже имени вашего не знаю.

То, что раньше казалось упущением с его стороны, сейчас было преимуществом.

Когда он резко остановился, я уже грешным делом обрадовалась. А вдруг! Вдруг к нему пришло просветление - он понял, какая это глупость меня похищать, и решил отпустить. Вот действительно, зачем ему я? Самая обычная - таких вон, пруд пруди в каждом универе.

Он снял меня с плеча. Как-то так серьезно посмотрел. Взял меня обеими руками за предплечья, и… . И я подумала – все, мне крышка. Вот, наверное, прямо сейчас убивать будет. А когда стал медленно приближать свое лицо к моему – вообще сердце в пятки ушло. И главное все с таким серьезным, даже каким-то суровым выражением.

- Меня зовут Готлиб.

Он почему-то прошептал мне это на ухо. Даже оглянулся по сторонам, как будто в испуге, что нас подслушают.

- Я ничего не услышала. А то, что услышала, уже забыла.

- Я бы тебе не советовал это забывать

- Почему?

- Потому, что теперь ты моя жена.

- Что?

И вот только что подумала, что он как бы вменяемый. Видно все же только «как бы». Хотелось добавить еще несколько фраз к своему короткому возмущению. И добавить туда несколько крепких словец, но…. Все это потонуло в крике его друга.

- Я нашел. Здесь.

- Что он там нашел?

Я как-то уже забыла, о чем только что хотела спорить. Теперь интересовал совсем другой вопрос. Так его дружки разбежались в разные стороны в поисках чего-то? Но на размышления времени никто не дал – меня за руку потащили в направлении прозвучавшего голоса. Я ели успевала перебирать ногами, что бы успевать за некоторыми и уже и не надеялась, что меня просветят на этот счет. Но он решил поставить меня в известность.