Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим.

У Вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале.

Тема наших сегодняшних слушаний: «Стахановское движение — советская „кампанейщина“ или подлинный трудовой подъем?»

Стахановское движение — это движение ударников, получившее название по фамилии донбасского шахтера Алексея Стаханова. Началось в 1935 году. Движение за перевыполнение норм распространилось по всей стране на все специальности — от зубных врачей до работников НКВД. Продолжалось недолго.

Итак, тема наших сегодняшних слушаний: «Стахановское движение — советская „кампанейщина“ или подлинный трудовой подъем?»

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов Вы видите на своих экранах.

Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.

Защитник на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к Млечину и Кургиняну: в чем актуальность темы?

Прошу Вас, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте, пожалуйста.

Млечин: Кажется, это первый случай, когда в этом зале мы обсуждаем экономические вопросы. Это вопрос о том, как создавать экономику, как ее модернизировать — все то, что имеет значение для нас и сейчас. Вопрос чисто экономический.

После разрушения НЭПа советские руководители пытались как-то по-новому запустить экономику. Все время не получалось. Закупили большое количество импортного оборудования, думая, что оно даст сильный прирост производительности труда, но не получается. 1931 год — падение производительности труда на 10%. Следующий год — еще на 10%.

Попытались, введя решением Политбюро от 15 декабря 1930 года о введении рабочего снабжения, стимулировать работу за счет пайка, за счет карточек. Ну, грубо говоря, кто не работает на индустриализацию, тот не ест. Но как всегда бывает, с карточками ничего не получается. Они разворовываются, достаются не тем.

Попытались по-другому. После знаменитой фразы Сталина о том, что «кадры решают все», нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе говорит, что все нормы выработки устарели, надо действовать по-другому. И после этого — стахановское движение, в надежде, что этот всплеск энтузиазма даст сильный подъем производительности труда.

Однако, последующие после стахановского рекорда 15 месяцев дали понижение производительности труда в сравнении с предыдущим полугодом. Стахановское движение очень быстро сошло на нет, и пришли уже к такой просто насильственной форме — к давлению на рабочего, с декабря 1938 года с введением единой трудовой книжки, потом с введением…

Сванидзе: Завершайте.

Млечин: …жестокого законодательства за нарушения, за опоздания, запрещение перехода с одного места работы на другой. Пришли к такой военизированной экономике.

Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, актуализируйте тему, пожалуйста.

Кургинян: Один их моих друзей, узнав, что будет такая передача, улыбнулся и сказал: «Мне бабушка в детстве говорила: „Детонька, ешь по-стахановски“, — потом: „Детонька, ну, давай мы сейчас все это подметем по-стахановски“». Т. е. существовал такой восторг перед феноменом Стаханова. Он вошел в культуру, в быт общества как некий идеал отношения к труду, бескорыстности — ну, не в том смысле, что нет зарплаты, а в том смысле, что можно так трудиться, чтобы перевыполнять любые нормы. Бескорыстности, самоотверженности, эффективности и всего прочего. Это сначала.

Потом, в ходе великой борьбы со всем советским, что развернулась за последние 20 лет, начали рассказывать, что его вообще не было, что если он и был, то был пьяница и дурак или еще неизвестно что.

Родилась сначала вот эта идеализация, а потом полная дискредитация. Мне кажется, что настало время узнать реального Стаханова. О нем выходят книги. Мы уже не можем относиться к своему обществу с позиции слепого доверия или слепого нигилизма. И мы должны понять этого реального Стаханова, реальное прошлое во всей его силе и разнообразии для того, чтобы у нас было настоящее и будущее. Если мы отдадим прошлое, мы будущего не получим. И в этом актуальность.

Сванидзе: Спасибо. После короткого перерыва мы приступим к слушаниям.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы начинаем слушания по теме стахановского движения.

Первый вопрос сторонам: «Есть ли у стахановского движения исторические корни и поддержано ли оно массами?»

Пожалуйста, сторона обвинения, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин: В народной традиции, на самом деле, с годами слово «стахановец» приобрело такой иронический характер, я уж не говорю о частой переделке в слово «подстакановец». Народная мудрость уловила в этом некое… что-то ироническое. Ну, тем не менее, были у этого какие-то реальные предпосылки? Может быть, мы с Вас начнем как с историка?

Павел Кудюкин, доцент ВШЭ, историк, заместитель министра труда России в 1991–1993 гг.: Да, предпосылки были, несомненно. Стахановское движение было не первой попыткой стимулировать развитие экономики за счет интенсификации живого труда и, отчасти, за счет внедрения методов тейлоризма и фордизма, которые в СССР были названы научной организацией труда.

Млечин: Это конвейерное производство.

Кудюкин: Да, это конвейерное производство, детализация производственного процесса, рационализация движений — то, что Ленин вообще называл как бы пределом капиталистической эксплуатации, доведением ее как бы до предела.