В воздухе потянуло острой кислотной гарью и свежей кровью, оросившей туман тусклым багровым облаком, которое будет висеть еще несколько часов, скрывая пиршество собачьей стаи. Звездочет сплюнул противный кислый привкус, ухмыльнулся и, прислушиваясь к подсказкам голема, спешно побрел в направлении полуразрушенной фермы, зияющей провалами окон.

Он не сомневался, однажды стая предъявит ему счет, как всегда в самый неподходящий момент возьмет и предъявит, а у него допустим, магазин кончился, или патрон в стволе перекосило как это обычно и случается. Но лучше об этом не думать, забыть и не думать и посматривать по сторонам прислушиваясь к тихим шорохам рассветного леса. Как же, наверное, здесь было красиво, когда поднималось величественное солнце, пели птицы в зелени весенней майской листвы. А сейчас, а что сейчас? Сейчас остались лишь редкие раскормленные вороны, не попавшие в «спирали» и оглашающие окрестности надсадным хриплым карканьем. А про нетопырей лучше вообще не вспоминать. И все вокруг серое, блеклое, скрытое за тяжелыми пластами тумана и низких облаков из которых того и гляди пойдет снег, и это в конце мая. Но тут все известные законы летят вверх тормашками, сминая убогое человеческое представление о природе вещей и о нем самом, самозваном венце творения, перестраивая реальность по своему усмотрению, не ставя никого в известность. Так что снег тут вполне может чередоваться с ярким летним солнцем, которое тут же сменялось нудным серым дождем и густым туманом. Противным кислотным туманом, в который лучше без нужды не соваться.

Звездочет доковылял к ферме, осторожно опустил человека на землю, примостив в углу полуразрушенной кирпичной постройки, и направился вглубь здания. Конечно, оставлять раненого одного явно не стоило, но не тащить же его на своем горбу прямо в гости к тушам, которые страсть как любили селиться в вот таких вот завалинах. Может еще помнили, что тут сытно кормили, вот и ждали когда корм придет сам. Он протиснулся мимо мерцающего в полутьме «пресса», который висел в ожидании очередного ротозея, желая спрессовать его в плотный ком мяса, снаряжения и железа, и быстро отпрыгнул в сторону от входа, в котором он представлял отличную мишень. Глаза быстро привыкли к полутьме, в которой ярко зияли провалы серого предрассветного неба. Под стенами валялись пласты слежавшейся, превратившейся с годами в труху прелой соломы, несколько кособоких кубиков произведенных и отброшенных в сторону «прессом», которые, надо сказать, хранились длительное время в полной сохранности и не поддавались разложению. Потому сталкеры частенько пускали под «пресс» освежеванную тушу, которая еще не успела насосаться радиацией и, будучи выброшена из аномалии, представляла идеально обработанный конечный полуфабрикат размером чуть меньше футбольного мяча, и что особо ценно, весила примерно столько же. Но за пределами Зоны аномальная энергия быстро исчезала, и кубик сгнивал за несколько часов, так что о «прессовом» производстве в промышленных масштабах оставалось только мечтать. В углу что-то заворочалось, и из трухи на него уставились глаза туши. Некоторое время она оценивала собственные силы, а потом сочла за лучшее не связываться и с истошным воплем метнулась к провалу в стене. Остро пахнуло озоном, и одуревшая туша разрядила на себя «розетку», висевшую как раз в центре дыры. «Розетка» порядочно выдохлась, потому туша завопила еще сильнее и ломанулась в заросли репейника, которым густо зарос бывший колхозный двор. Звездочёт посмотрел на потолок, выискивая взглядом свисающих нетопырей, но их там, слава Богу, не оказалось. Ну и отлично. Под ногами заскрипело крошево битого кирпича, и он вылез в провал стены вслед за тушей. «Розетку» можно было не брать в расчет, пройдет еще несколько дней пока она снова зарядиться. Обследовав ферму со всех сторон, он перетащил туда раненого и развел костер. Здесь можно разводить огонь не опасаясь, тут начиналась нейтральная территория, вдобавок он отлично отпугивал многих любителей человечины, да и туман не совался туда, где горело пламя.

Брикет топлива давал ровное, жаркое пламя, Звездочет отогрел озябшие руки и осмотрел раненого. Человек дышал ровнее, смертельная бледность исчезла с его лица, он спал глубоким сном, действие стимулятора продлится еще несколько часов. За это время сталкер успеет дотащить его в лагерь, а там будет видно. Голем тихо пискнул, привлекая внимание.

- Что там у тебя?

- Я поймал волну военных, с восходом солнца туман отполз в лес и помехи исчезли. Под мостом сейчас рота Вербина, можно выйти на связь.

- Не стоит, хоть с пропуском у нас все нормально, но Вербин тот еще тип, может послать пулю в спину и списать все на случай. Хотя с другой стороны, раненого надо быстрее доставить в лагерь. Ладно, давай связь, а там посмотрим.

Раздалось шипение и вой в эфире, спустя мгновение раздался искаженный помехами и треском голос Вербина:

 - Все еще считаешь звезды, сталкер? Как ночь, урожайная, много собрал?

- Да есть маленько, хотя, какие тут звезды, всю ночь лило как из ведра. Разговор есть.

- Ух ты, прямо таки разговор? И с каких это пор Звездочет первым идет на попятную и перемирие?

- Обстоятельства, капитан, обстоятельства. Человека я подобрал, не из наших, но при жетоне - значит легал. А жетон, между прочим, странный такой, я таких не видел, а видел я их не мало.

- Ну а от меня что требуется, я тут каким боком?

- Ранен он сильно, а у меня на плечах висит стая, его надо быстрее доставить в лагерь, или в расположение части. Скажем так, ты нам джип, а я тебе звезду. Она очень может скатиться на твои погоны за предоставление важной информации. Ты уж мне поверь, у меня нюх на такие дела.

Вербин несколько мгновений раздумывал:

- Ладно, Звездочет, сочтемся. Где ты сейчас?

- На старой ферме, от вашего блок поста рукой подать, дорога к ферме с моей стороны чиста, я проверял.

- Жди.

Вербин резко оборвал связь, можно было не сомневаться, что обещанный джип будет. Во всяком случае, риск минимален, а выгода очевидна.

Минут через пятнадцать послышалось мерное урчание двигателя, к ферме осторожно подполз бронированный армейский джип, из которого, выхватив стволы, выскочило несколько обтянутых в камуфляж солдат.

- Здорово, Вахид – натянуто улыбнулся Звездочет – чего такой нервный? Я же сказал тут чисто. Нет, не стоит заходить, попадешь аккурат под «пресс».

Вахид застыл на месте, а потом осторожно перенес вес на заднюю ногу и отошел назад.

- И ты позволил бы мне влезть под «пресс»?

- Ты увидел костерок у входа, расслабился и решил, что опасности нет. Картина туристы в сосновом лесу. Только полный идиот будет разводить костер у аномалии, верно?

Тот хмуро кивнул, и глазами указал на раненого:

- Этот? И где ты его откопал?

- Он самый. А откопал в одной не очень далекой стороне. За темным лесом лежит такая сказочная ложбинка, в ложбинке лежит волшебный газик, накрытый едким плотоядным туманом, весь раздолбанный на фиг и оккупированный зубастыми зайчиками, или собачками. Там сейчас кто кого поймает, тот того и съест.

- Понятно. Хоть это наш сектор, но теперь я туда точно не сунусь.

Звездочет вытащил раненого из фермы и передал солдатам, которые уложив его на носилки, уволокли в просторное чрево машины. Тут пулеметчик дал очередь по кустам, в которых что-то шевельнулось.

- Побереги патроны, это всего лишь туша. Ее в «розетке» долбануло оттого и шевелится, все же прочее в вашем присутствии любит замереть и не дышать, лупите во все без разбору.

Солдаты заржали плоской шутке и живо запрыгнули в машину.

 - А это, туша то старая?

- А ты ее на танцы пригласить собрался или как?

- Ну, того, под конвейер можно бы. Чего зря добру пропадать то?

- Добро это народное, Емельянов, если ты не понял, пусть мутировавшее, но народное и принадлежит народу.

- Ага, как же. Консервы «Туш Периметровая», употреблять под спиртом во избежание заражения. Количество рентген такое-то, рекомендовано Минздравом для дошкольных учреждений.