Василий Хитвол оказался не злопамятен. Как ни странно, в нём военный сочетался с философом. К перемене в своей судьбе он отнесся спокойно. По крайней мере, внешне. Закончив в столь молодом возрасте свою блестящую карьеру, он не впал в депрессию и не ударился в пьянство, хотя случается подобное нередко. Неизрасходованную энергию Хитвол-младший направил на создание нового детища — института Истории Десанта. Подписывая Указ о создании учреждения, Президент понятия не имел, что это будет. Аналогично и все прочие представители органов управления. Поэтому Хитвол творил вольно. Василий выбил огромный кусок земли из государственного фонда, всего в ста километрах от столицы. Начал он строительство с музея. Целый комплекс вмещал в себя экспонаты оружия и снаряжения с древнейших времен до наших дней. Василий превратился в завзятого археолога и организовывал длительные экспедиции в самые удаленные точки планеты. Пользуясь Указом и генеральским званием, он перешерстил государственные склады и военные предприятия, забирая для музея понравившееся. Кроме того, с помощью брата протолкнул через Верховный Совет Истории приказ предоставлять музею для коллекции экземпляры любой вновь выпускаемой для армии техники и оборудования. Дальше-больше. Василий отстроил полигоны и учебно-испытательные тренажеры, дабы сравнивать и фиксировать для Истории возможности разных видов оружия. Постепенно сюда добавились учебные корпуса школы сержантов и Высшего военного училища, которые стали использовать институт для проведения выездных занятий. Естественно, столь важный объект получил ультрасовременную систему безопасности. Дополнительно Василий построил центр реабилитации ветеранов Десанта и, наконец, замахнулся на отдельный музей Истории космических вооружений. Министерство финансов пыталось жаловаться Президенту на неуемную расточительность главы института, но поддержки не нашло.

— Ну что вы, Шейва, — ответил Президент министру финансов, старавшемуся привлечь высочайшее внимание к цифрам трат института, — не стану я читать это. Хитвол преданный и решительный человек. Если бы не его действия, кто знает, где бы я сейчас был. А вы, кстати, в этом случае не заняли бы пост министра. Оставьте. Оставьте его в покое, — не дал он открыть рта финансисту. — Подумаешь, деньги. Придумайте что-нибудь. В конце концов, он не себе строит, обществу. Проведите по какой-нибудь иной статье. На образование, что ли.

Большего добиться от Президента не удалось. Зато министерство заработало неприятности: особым распоряжением Верховного Совета получило дополнительные контрольные Уроки Истории. Несложно догадаться: подписал документ Игнат Хитвол. Финансисты предупреждение поняли и выводы сделали правильные.

Личная жизнь Василия не задалась. В отличии от брата, он даже не пытался жениться. Странный для столь обеспеченного человека факт мог породить нехорошие слухи о наклонностях генерала, однако, завзятый холостяк, младший Хитвол прославился как светский ловелас и герой-любовник. Честь не одной знатной фамилии пострадала от его похождений. Огромное количество мужей, отцов и братьев соблазненных красавиц тихо ненавидели генерала. Бросить открытый вызов боялись все поголовно. Вызвать Василия на дуэль — то же самое, что застрелиться самому. Последнее ещё и лучше, так как быстрее и безболезненнее. Конечно, находились жалобщики в Совет по правильному поведению. Но ответ всегда получали один: полный кавалер ордена не подсуден Совету. Обращайтесь к Президенту. Некоторые пытались. И зря. Восьмой Президент женился в очень зрелом возрасте. Молодую жену любил, на сторону не бегал. Однако послушать про похождения других был не против. Он с удовольствием вникал в жалобы обманутых мужей, сочувствовал, обещал воздействовать. Далее на ковер вызывался Хитвол. И… Президент запирался с генералом часа на три-четыре. «Воспитание» превращалось в воспоминания о молодости, Марсе, рассуждения о политике и женщинах. Сопровождалось неуёмным потреблением элитного конька, поклонниками которого являлись оба. «Перевоспитанный» Хитвол отправлялся домой со строгим предупреждением «больше так не делать», и всё возвращалось на круги свои. А многочисленная дворцовая челядь, для которой всё тайна и ничто не секрет, разносила очередную историю по всему свету. Постепенно даже до тугодумов дошло: лучше никуда не обращаться, разбираясь внутри собственной семьи. Василий обладал своеобразным представлением о чести и никогда не разглашал имена временных подруг, если только это не сделает за него кто-либо другой. В итоге большинство предпочитало не выносить сор из избы и не позориться на всю планету.

Во время очередного «воспитания» Василий выпросил разрешение создать Ассоциацию ветеранов Десанта. В её члены на добровольных условиях принимались граждане, кто отслужил в Корпусе. Взносы имели символический характер. Большинство акций проводилось на средства Хитвола. Он спонсировал помощь инвалидам войны, семьям погибших солдат. Помогал с учебой и трудоустройством. Вытаскивал из неприятностей. Авторитет генерала, и до того высокий, рос, и спроси любого солдата и офицера, кто пример настоящего десантника, образец для подражания, получишь ответ — полный генерал Василий Хитвол.

Доклад Тогавы о пожаре произвёл на Дэйва двоякое впечатление. Сержант подробнейшим образом изложил ход событий, чем и создал отличную базу для размышлений. Именно для размышлений, установить же причину происшествия он не смог. Впрочем, техническая экспертиза запаздывала, и винить сержанта не имело смысла. Приходилось ждать. Ожидание раздражало Хитвола, он чувствовал, что упускает контроль над событиями в районе из своих рук и кто-то не-ведомый или неведомые по-хозяйски распоряжаются на вверенной Дэйву территории. Цели неизвестного врага оставались тайной, но методы его были безжалостны и свидетельствовали о широких возможностях. Дэйв оказался перед выбором: смириться и отступить или сражаться. Возможно, сражаться до конца, до гибели одного из противников. Дэйв не колебался ни секунды. Гордость и самомнение без труда победили страх.

«Только вперёд! — заявил он Помощнику. — Всякая мразь не смеет перечить принцу крови. Найдём и сметём их».

После первого курса Академии курсанты проходили годичную практику. Место для практики дозволялось выбрать самому. Многие записывались помощниками к районным и местным Учителям Истории. Отбоя не было от желающих пройти практику в отделе Истории какой-нибудь крупной компании или корпорации. В ход шли различные ухищрения, родственные связи, служебное положение родителей. Прохождение практики на «хорошо» или «отлично» могло определить будущую карьеру, так как сильно влияло на место в списке, которое займет кадет при выпуске из Академии. Дэйв написал заявление на прохождение практики в десантных войсках на Марсе. Решение являлось столь необычным, что сам ректор вызывал Дэйва к себе, дабы убедиться в обдуманности его поступка. Дело в том, что отношения между Корпусом Истории и Корпусом Десанта были, мягко говоря, натянутыми. Корпус Истории имел отлаженную систему контроля за всеми структурами общества, включая вооруженные силы. Но Десант Марса являлся исключением. Формально Историки следили за соблюдением Правил и там. Фактически их роль была невелика. Под предлогом постоянного использования Десанта в боях, особой подготовки солдат десантники добились минимального количества часов Уроков Истории. Кадры Учителей Истории, работавших в Десанте, формировались из «особо преданных офицеров и военнослужащих или Учителей, рекомендованных Советом», взаимно утверждались руководством КИ и КД. Военные придирались к «не своим» кандидатам как могли. После утверждения Историки Десанта проходили специальные двухгодичные курсы переподготовки, где им основательно «вправляли мозги». Военные утвердили равное со всеми военнослужащими участие Историков в боях, и попробуй потом разберись, от чужого или своего выстрела погиб Учитель. Руководство КИ неоднократно жаловалось в Совет и Президенту. Однако всё оставалось по-прежнему. Всегда находились люди, не желавшие усиления КИ в Десанте, а Президент сочувствовал, но постоянно ссылался на историческую традицию. Именно Десанту, наравне с Историками, принадлежала львиная доля заслуг в прекращении Смутного времени и наведении Порядка. В общем, дальше призывов уважать друг друга и мириться дело не шло. Чёрная форма Корпуса Истории была для Десанта что красная тряпка для быка. Поэтому решение Дэйва пройти там практику весьма смутило руководство Академии. Подобного прецедента вспомнить никто не смог. Формально отказать Хитволу не имели права. Так же, как и КД — запретить курсанту-Историку служить в Десанте. Не понятый обеими сторонами, игнорируя устроенный им переполох, Дэйв в положенный час прибыл на сборный пункт Корпуса Десанта под вымышленной фамилией (требовалось скрыть причастность к правящей династии). Решение пройти практику в армии созрело у Дэйва давно. Рассказы дяди о службе крепко засели в юношеском сознании. Одно время Дэйв очень колебался, не поступить ли ему на учебу в офицерское училище Десанта, и только решимость отца, подкрепленная авторитетом дяди, склонила вывод в сторону Академии Истории.