— Ай! Отдай! — в ответ огласилась та.

— И вижу гораздо лучше, — трофей приземлился в аккурат в плошку бывшей хозяйки. Ник, после финишного «булька» удовлетворенно кивнул. — Так что…

— Полетишь, сшибая сосны.

— Хи-хи-хи.

— Это почему же? — уставились теперь на меня. И даже почти угадали.

— Да потому что, нога.

— А-а. Я, когда сижу, про нее забываю… Ну так, дело то — одной ночи.

— Ах, профессор: вы когда «опытным путем» без применения магии в последний раз вывих лечили?

— А кто такой, «профессор»?

— Варвара, погоди. Я ответа не слышу? — мужчина вместо него, вдруг, расплылся во всю физиономию:

— Ты когда раньше так меня называла, в подобных случаях, — отозвался, прокашлявшись. — Я тебе всегда отвечал: «Не дрейфьте, ассистент, на кураже пронесет»… Агата, ты и сама знаешь: нам отсюда пора уходить. Место здесь, как на тихом перекрестке — не одни, так другие нагрянут. И тогда… — замолчав, опустил он свою ложку в остывшие щи.

Ванн, сидящий за столом сбоку, оторвал от стены взгляд:

— Николас прав, Агата.

— А то я не знаю сама? — тут же вскинулась я. — Да только «правда» у него однобокая. Уходить надо, да. Но, у меня два вопроса: каким образом и куда?

— Каким образом и куда? — отодвинув плошку, скрестил руки на столе Ник. — Еще раз мне скажите про те…

— Верблюжьи горбы, — тяжко вздохнул Ванн.

— Угу… Агата?

— Вот только рот про это открой, — замерла я с куском хлеба у рта. Ванн недоуменно замер. Ник хмыкнул:

— Мне интересно… Как бы ты от него уходила после?

— Чээс Вэр-бюжьи горбы, — резонно прожевала я.

— Николас, так вы ведаете, где тот ориентир? — на всякий случай встрял между нами Ванн. Однако первой огласилась Стэнка:

— Восточная граница. Кхе-кхе… Мили четыре-пять отсюда. Там место есть одно в горах.

— На джингарской стороне? — уточнил у нее Ник.

— Да. У них. Оно на два горба издали смахивает. Или на крутые волны. И там, как раз под стену уходит русло Шурши, реки пересохшей.

— Значит, по нему и… ползут, — подвел итог Ник, а нам внес дополнения. — Стой стороны в дозоре джингарский Денвин…Коллеги.

— Значит, уходить будем через Джингар?

— Совершенно верно, Агата, — расправил он плечи. — Это был ответ на второй твой вопрос. Что же касается первого… Стэнка?

— Вопрос ваш? — задумчиво протянула та. — Кхе-кхе… Видеть будет уже завтра. Ходить?.. У меня есть из морозника мазь на козьем жиру. Натрем ей ногу и обвяжем — боль на время стихнет. И еще бы…

— Обезболивающее, на всякий случай и у меня есть, — покачала я головой. А что уж теперь? Раз копытом стучит. Хоть и единственным.

Обладатель же оного, удовлетворенно вздохнул:

— Вот и замечательно. Значит, завтра с утра снимаемся… Варвара, ты про «профессора» спрашивала?

Дитя, зевнув, наморщило нос:

— Так не интересно уже. Ты мне лучше старую сказку доскажи.

— Варвара, дочь, тебе спать пора, — взглянула на меня Стэнка. — Какие еще сказки?

— Да, и Нику тоже надо в постель. Он сегодня уже много языком наработал.

— Агата, погоди, — склонил голову на бок Ник. — Варвара, кто тебе сказки рассказывал?

Та, уже с рук матери, уточнила:

— Так ты ж. Утром еще, когда будто бы спал. Или бредил, как мама сказала.

— А-а, — хмыкнул Ник. — Я представляю.

— А то! Да, мама, погоди! Он же завтра уйдет, а я так и не узнаю конец.

— Конец чего, Варя? — развернулся на ее голос Ник.

— Простила ли тебя в твоей сказке Агата?

— Варвара! Уф-ф…

— Та-ак, — встал из-за стола «сказочник». — И что я еще…

— Про губы ее! — откинулась с другой стороны печных полатей занавеска. — Про волосы и про свою к ней любовь!

— Тысь… моя майка.

— Варвара, я тебе язык дегтем намажу.

— Агата?..

— Вот только ничего мне сейчас не…

— Агата, — сглотнув слюну, повторил Ник. — Нам надо… поговорить. Наедине…

— Просто сказал бы, что это был бред… Просто сказал бы.

И долго мне еще сие повторять? И надо ли мне вообще это?.. Дверь сеней под порывом ветра дернулась, громко щелкнув задвижкой. Ник, стоящий напротив меня, зябко передернул плечами:

— Это — не бред, Агата.

— Что?

— Это… не бред… Я не знаю, правильно ли поступил, что не настоял на таком разговоре раньше. Боялся тебя им… вспугнуть, — невесело хмыкнул он. — Как птицу счастья с ветки. Ты рядом и уже хорошо. А всего остального будто и не было.

— Да что ты? — качнулась я от него, и опустилась в аккурат на одну из ступенек чердачной лестницы. — Так уж и «не было»?

— Было, Агата… Было.

— Было, — закрыв глаза, повторила я. — Тогда, скажи: почему?

— Почему? — вскинул голову Ник. — Оправдываться я не буду. Хотя, и объяснить толком до сих пор не могу: как оно так…

— Это ты про физиологическую или психологическую составляющую? — подняла я на него глаза.

— Вот второе я как раз объяснить могу: я тогда был очень зол на тебя.

— За что?

— За твое неистребимое желание во всем и всегда быть на высоте. Это я сейчас уже понял, что вел себя глупо. Ты всегда повторяла: мы с тобою равны. Для тебя это было важно. Мы подстегивали друг друга, тянулись друг за другом и всегда друг другу помогали. А мне хотелось быть сильнее тебя. Очень сильно хотелось. Чтобы ты без меня не смогла и дня прожить. Мне было мало того, что мы и так — половинки единого. Я хотел быть большей его частью.

— А я тебя на экзамене обошла.

— Угу, — вновь хмыкнул Ник. — Еще как…обошла. Легко и красиво. Я потом долго болтался один, не отзываясь на твой призыв. И остыл лишь в «Бесхвостом драконе», набравшись. Тогда и решил немедля топать к тебе, чтобы поговорить о наболевшем. А там… там была одна Ксю. А ты была уже вновь далеко. Ксю сказала, что ты — в нашем тайрильском пансионате. Там, где море, магнолии и куча молодых, почти здоровых мужиков. Вот это и взорвало меня окончательно. И бесповоротно.

— Ну да… я была далеко, а еще честолюбива и несдержанна, а Ксю — рядом, само воплощение женственности и уступчивости. Прямая противоположность. И ты мне так отомстил.

— Да. Наверное, да. Хотя, что было потом, я вспомнить до сих пор затрудняюсь. Да и к чему, если…

— Клеймо — над ее левой грудью, — закончила я за него. — А почему ты мне сразу не рассказал?

— Испугался, — пожал он плечами. — Испугался, что потеряю тебя. Что, впрочем, и произошло. Правда, чуть позже того срока, если б я сам тебе рассказал. Исход был один. Но, я тогда решил, что все можно исправить. Точнее, забыть. Да я о клейме то узнал лишь на утро и от самой Ксю. А сразу и не заметил.

— Исправить. Забыть, — зло повторила я. — И продолжать жить во лжи. Улыбаться нашим друзьям, которые тебя за спиною жалеют. Выйти замуж за лжеца и предателя. И всю жизнь прожить с ним, не зная правды. Или до следующего его «акта мщения».

— Агата, ты о чем?

— О том, что ничего не исправить, Ник.

— Агата, почему? Столько лет прошло, и я по-прежнему люблю тебя. Или у моего «преступления» нет срока давности?

— Срока давности?.. Я не знаю.

— Не знаешь? — переспросил, наклонившись, Ник. — Агата, что мне сделать?

— В каком смысле?

— Что мне сделать для твоего прощения? Говори.

— Ник…

— Ну, говори же, Агата. Только, пожалуйста, мне не лги.

— В чем?

— В том, что разлюбила.

— И откуда такая уверенность?

— Просто, не один я склонен к «бреду».

— Да, неужели?

— Угу. И твой я выслушивал уже дважды: после Велиара и в пещере, когда тебя туда притащил.

— А знаешь? — подскочила я от такой наглости на ноги. — Я знаю, что тебе сделать: пойти к хобьей матери со своею уверенностью.

— Агата, так мы не договоримся никогда.

— Да нам не о чем договариваться. Ты — предатель и я тебе не верю.

— О-о… Так что мне сделать, чтобы ты мне поверила?

— Это я тебе уже огласила, — выдохнула ему прямо в лицо и в следующий миг ошалело открыла рот: прямо напротив, на полке беспардонно сидела настоящая серая… — Мышь! — инстинкт сработал, даже не подключив головной мозг, забросив меня прямиком на мужчину.