― Еще увидимся, ― говорит День, ― так что не привязывайся к Рассвету.

Он растворяется в ослепительной вспышке белого света.

О, звучит пугающе. Я рада распрощаться с ним хоть ненадолго, хотя моя вагина обиженно дуется.

Остались Рассвет и Сумерки. Аэро и Дрейк. Как две стороны одной медали.

― Ты поступил по-скотски, ― усмехается Дрейк.

― Ты просто не слышал ее восхитительного внутреннего монолога, ― отвечает Аэро. ― Она собиралась обломать нас с желаниями и сбежать, прихватив нашу магию. Я сделал всем нам одолжение.

Дрейк смеется.

― Ты оказал мне услугу. Словно другого выхода не было. Урод. Еще поквитаемся, Рассвет, ― он обращает свое внимание на меня. ― Ты мне должна, Делл.

И исчезает. Улетучился вместе с волной белого света.

У меня кружится голова, и, чтобы не рухнуть, я хватаюсь за обсидиановую колонну кровати с балдахином, на которой можно еб*ться вдесятером. Даже без магического воздействия, эта мысль все еще кажется мне заманчивой.

― Так значит, меня нет в твоем списке засранцев?

Черт… Это Аэро. Я уже практически забыла, что он все еще здесь.

― Это меня не очень радует, ― отмечает он недовольно.

Я подхожу к большому окну, вглядываясь сквозь стекло и надеясь разглядеть хоть что-то из окрестностей, но все, что я вижу снаружи ― это чернота. Оборачиваюсь через плечо, чтобы взглянуть на Аэро, который слегка не вписывается в эту вычурную комнату, обставленную тяжелой темной мебелью с бархатной обивкой и декором из черного хрусталя. Безусловно, все это создано персонально для Кэла и всего его ночного очарования.

― Нет. Тебя нет в моем списке засранцев, ― я присаживаюсь на подоконник. ― Ты можешь читать мои мысли, но не злоупотребляешь этим. Остальные же охотно использовали свое дерьмо против меня. А значит, попали в список засранцев.

Он вскидывает бровь и приближается ко мне.

― А есть ли какие-то рекомендации, чтобы не оказаться в этом списке?

― Оставаться милым, ― Аэро улыбается. ― И не давить на меня. У меня начинается клаустрофобия. Я даже сплю под открытым небом там, где я живу. По крайней мере, когда мне это удается.

Он хмурится, и у меня возникает желание отвесить ему пощечину, так как я ненавижу, когда меня жалеют. Сдерживаюсь. В конце концов, я леди. А еще я почти уверена, что он любит боль, поэтому, наверняка, получил бы от этого удовольствие.

― Именно так и было бы.

Рассвет пристально смотрит на меня, и его зрачки становятся шире.

― И ты туда не вернешься. Я найду тебе жилье, которое станет достойной альтернативой.

Я киваю, чувствуя себя виноватой. Все это время он читал мои мысли. Бедняга. Хочется надеяться, что все же они были довольно сдержанными… Я должна взять себя в руки и следить за ними с этого момента, хотя это довольно сложно, учитывая, что я страдаю ментальным поносом.

Он обхватывает рукой одну из колонн кровати.

― Я не могу слышать все подряд, смертная. Если я не касаюсь тебя, то могу слышать только то, что ты хочешь, чтобы я услышал. Как я уже отмечал, твой внутренний монолог был прекрасен.

Фух, ох*енное облегчение.

― Я смогу прочесть все твои мысли, если коснусь тебя, но это довольно неприятный процесс. В первую очередь, для тебя. Это довольно агрессивно, и я не делаю этого без нужды. Так что, увы, но я многого не знаю, что расстраивает всех нас. Я даже не мог получить доступ к твоим снам, пока ты была под контролем Кэла.

Хорошая сторона того, чтобы быть в отключке целых две недели, как гребаная Белоснежка, потому что некоторые из моих фантазий реализовывались именно во сне. Не буду скрывать.

― Постой, так ты пытался проникнуть в мои сны, пока я спала?

Он кивает, подходя еще ближе, скользнув взглядом по моим растрепанным волосам, а потом снова вернувшись к лицу.

― Я пытался. Мы не были уверены, с чем имеем дело, и до сих пор сомневаемся, поэтому нам были нужны хоть какие-то наводки.

― А нельзя было просто вынудить Кэла вывести меня из этой чертовой комы?

Он мотает головой.

― Тебе была необходима перезагрузка. Твое тело было измотано, и, очевидно, разум также нуждался в отдыхе.

Это просто вежливый способ намекнуть, что я чокнутая сука.

Конечно, он услышал это и нахмурился. Еб*ческая сила.

― Перестань хмуриться! Это заставляет меня чувствовать себя неловко. И да, я не стану откровенничать. По большому счету, с четырех лет я была предоставлена сама себе, и мне было не на кого положиться, так что мне чуждо доверие. Но это не значит, что я не заслуживаю его. Считаю, что мне можно довериться, ― киваю, чтобы подчеркнуть свою мысль. ― Я просто никогда никому не доверяла. С какого хрена мне делать это, если у каждого свой ушлый интерес?

Теперь я просто несу бред. Превосходно. Я веду себя так, когда нервничаю. Затрагивание личных тем выбивает меня из колеи.

Он усмехается.

― Мне приятен твой бред.

Я снова закатываю глаза… бессильна против этих мерзавцев.

Аэро тяжело вздыхает и поджимает губы.

― Если ты еще раз закатишь глаза, я найду способ наказать тебя. И поверь, ты получишь от этого удовольствие.

Трахнешь меня? Это звучит горячо.

― Только если ты сама попросишь об этом, смертная.

Он приближается, но я поднимаю руку, не давая ему сделать этого.

― Если ты снова провернешь этот номер с «белым светом», я задумаюсь о том, чтобы поджарить твои яйца на завтрак. Разве ты не можешь просто перенести нас на место на своих мужских крыльях? Кстати, а где они? ― заглядываю ему за спину. ― Ну, давайте, появитесь, где бы вы там ни прятались, прекрасные крылья Аэро.

Я хмурю брови, когда ничего не происходит. Ну не могут же они прятаться вечность…

Он по-дебильному улыбается, прежде чем схватить меня за руку, и мы растворяемся во вспышке, как несложно догадаться, осточертевшего белого света.

Ублюдок. Должно быть, в реальности у него слишком маленькие крылья, и он стыдится своих крошечных перышков.