Глава 8

Мы почти бесшумно приземляемся на балконе моей спальни, и Аэро быстро несет меня к камину. Он находится в глубине комнаты, обрамленный полукругом ступенек, которые ведут к небольшой гостевой зоне перед ним. Рассвет усаживает меня на одну из массивных подушек, разбросанных вокруг, сжимает свой кулак, который озаряется светом, когда вспыхивает огненно-красное пламя, поглощающее дрова, что лежат в центре камина, мгновенно создавая волны тепла. И это ох*нно, так как я продрогла до костей.

И как меня угораздило так задубеть?

― Адреналин слишком бушевал в твоем теле, поэтому ты не сразу это почувствовала. Черт…

Аэро подбрасывает больше дров в огонь, прежде чем вскочить и пронестись по пространству комнаты, закрывая все окна и двери. Затем он снова сосредотачивается на мне и моем окровавленном одеянии.

― Б-б-бл*ть, д-д-даже н-н-не дум-м-май.

Слишком поздно, он приближается ко мне и начинает освобождать меня от одежды. Я неловко пытаюсь сопротивляться, но даже те части тела, которые не онемели, так сильно ноют, что я едва могу ими пошевелить.

Он довольно ловко снимает с меня тунику, проявляя похвальную аккуратность и оставляя нетронутым мое нижнее белье, за что я благодарна ему. Следом идут мои рваные штаны, которые он попросту срывает с меня, словно ненасытный в сексе зверь.

― А кто тебе сказал, что я не такой, ― заявляет он.

Но я понимаю, что сейчас это лишь фарс, так как его интонации слишком требовательны, а движения поспешны, что не особо сексуально. Это, вероятно, значит только одно, что мое состояние довольно плачевно. Честно говоря, все могло быть куда плачевнее, чем замерзнуть до смерти. Ведь это практически то же самое, что заснуть? Все лучше, чем задохнуться от члена во рту.

― Черт возьми, Делл. Прекращай.

Кто-то становится менее обходительным.

В этот момент он снимает свои штаны, и я не могу скрывать восхищение…

Аэро притягивает меня к себе, прижимаясь ко мне всем своим телом.

― Со мной ты в безопасности.

О чем ты, Аэро? Смерть ― моя неизбежная участь. Большая часть происходящего со мной в жизни помогла мне смириться с этим. Возможно, Рассвету элементарно не хватает опыта простого смертного.

Он раздраженно фыркает в мои волосы, что, вероятнее всего, свидетельствует о его недовольстве. А может я просто его утомила? Это хорошо. Возможно, у них отпадет желание держать меня в качестве домашнего питомца. Аэро продержался меньше двенадцати часов, интересно, как быстро я надоем оставшимся трем и получу свободу?

Проклятие, как же холодно. И да, вся эта медового оттенка кожа, соприкасающаяся с моим телом, заставляет меня дрожать изнутри, вдобавок к тому, что мои зубы стучат друг об друга, лишая меня возможности говорить. В кой-то веки моя вагина молчит, наверняка, потому, что окончательно продрогла. Как бы ни было странно, я не против столь нежных объятий, скорее всего, из-за того, что я не ощущаю, что этот мужчина жаждет отыметь меня во все щели прямо сейчас…

― Делл!

Упс, он опять рычит на меня. Это я должна быть вне себя от злости! Но мне не до этого, пока я не справилась с последствиями переохлаждения.

Он обнимает меня сильнее, и я издаю тихий сдавленный звук. У меня нет сомнений, что от такой хватки кровь просто не сможет хлынуть обратно к моим конечностям.

― Прости, ― произносит он, ослабляя объятия. ― Издержки бессмертия.

Я начинаю слегка посапывать, чувствуя, как начинаю выпадать из реальности, пока тепло окутывает меня. Мне так уютно сейчас… а еще я адски устала.

― Сейчас не время спать, Делл.

Слова Аэро звучат твердо, как приказ.

Если я хочу спать, то я буду это делать…

Он тяжело вздыхает и…

Мама здесь. Моя любимая мамочка. Люди сторонились ее, шарахались от ее внешности, так как кожа на лице и облысевшей голове была обожжена и изуродована, один глаз навсегда закрылся, но второй был прекрасного серебристого оттенка… такого же, как и у меня. Я никогда не боялась ее, поэтому и сейчас устремляюсь к ней навстречу. Она протягивает ко мне руки, но как только я достигаю ее, она исчезает.

― Не исчезай, мамочка! Прошу…

Моя голова готова взорваться. Я корчусь от давления, пытаясь преодолеть это. На меня надвигается тьма, с которой я не хочу сталкиваться. Не хочу погружаться в нее, не сейчас. Я не готова.

Все вокруг меня мерцает. Свет, тьма, свет, тьма…

Череда силуэтов, болтовня. Что-то насчет трав, которые не возымели на меня действия…

Я вижу лезвия ― заржавевшие и затупившиеся.

Черт! Нет! Не надо! Нет!

Я пытаюсь вырваться, сбежать.

Но не могу.

Грубые руки удерживают меня на месте, а голоса становятся угрожающими.

Жгучая резь пронзает мой живот, и я кричу, кричу, кричу…

Пребывая в шоковом состоянии, я больше не ощущаю боли, но с ужасом осознаю, что происходит.

Мухи облепляют мое лицо и тело, когда мои репродуктивные органы извлекают из меня словно ковшом и погружают в миску, внимательно изучают, а затем отправляют в мусорное ведро с гниющей плотью других несчастных, которые подверглись такому же зверству до меня.

Меня тошнит, и я с трудом могу дышать, но вдыхаю в себя этот смрад, чтобы быстрее умереть. Моя голова падает, и взгляд устремляется в пол.

Просто дайте мне сдохнуть, черт подери!

Я не могу рассмотреть их лица, но знаю, кто они такие… Запомню каждого из них.

Помню каждого!

Что-то прорывается в моем сознании, и возникают образы, но они расплывчаты и искажены, так как я борюсь с какой-то невообразимой силой, которая хочет завладеть мной. Вместе с этим приходит невыносимая, мучительная боль.

Мой внутренний зверь пробуждается и урчит, словно кошка, поймавшая уличную крысу. Но он еще не… пока нет. Он ждет, когда образы станут более четкими. Он прогибается, машет хвостом и уже занял позицию, чтобы совершить прыжок…

Мой разум снова атакован, и на меня обрушивается сокрушительная боль. Я кричу, так как это подобно самой адской агонии, вынуждающей меня бороться с ними обоими ― зверем внутри меня и этими гребаными режущими, словно лезвие, воспоминаниями.

Образы становятся четче… Нет, не сейчас. НЕТ!!!

Я просыпаюсь, хватая ртом воздух, все еще в объятиях Аэро, с его рукой на моей голове.

О, боже, вот это боль…

Картинка все еще стоит у меня перед глазами, как наяву, и я снова кричу, заставляя Аэро проснуться. Он распахивает глаза, которые меняют цвет с оттенка расплавленного янтаря на угольно-черный в одно мгновение.

Я разбита и не в силах пошевелится… словно связана с его рукой, которая прилипла к моей голове, копошась в моих воспоминаниях и проникая все глубже. Глубже. И глубже. Мои глаза умоляют его остановиться.

Убери руки, ублюдок!

Он выглядит слегка растерянным, тут же отдергивает свою руку и отстраняется от моего тела так стремительно, словно оно поражено какой-то заразной болезнью. Не в силах совладать с дыханием, с трясущимися руками, я падаю обратно на подушку, вымотанная вторжением в свой разум.

Аэро стоит в стороне, нервничая и сжимая кулаки.

― Прости… Я заснул, даже не осознавал, что делаю это. Я никогда не совершал такого во время сна…

Со всеми другими девушками он обходился без этого? Чертовски приятно осознавать это сейчас, спасибо. Прямо-таки чувствую себя особенной.

― Делл…

Он делает шаг ко мне, но я жестом останавливаю его.

― Не надо.

Чувствую себя обманутой, уязвимой. Хоть он и сделал это ненамеренно, все же он обещал, что этого не случится без моего разрешения. Аэро не забрался далеко, только поверхностно… Возможно, если бы он не спал, все было бы совсем иначе. Он раскопал бы еще больше болезненного дерьма…

Я проверяю, скрыт ли мой шрам под моими трусиками, и это так. Слава богу. Это реальная мерзость. Ненавижу смотреть на него, и терпеть не могу, когда другие видят его. Этого сложно избежать, когда ты шлюха, но я ношу специальное белье, которое дает этим абсолютным ублюдкам доступ ко всем моим дыркам, оставляя шрам недоступным для глаз. Так делают все девочки.

Сейчас Аэро рычит как зверь, его глаза прищурены и темны.

― Эй, угомонись, черт возьми.

Я вжимаюсь в подушки, так как он расправляет крылья и выглядит довольно угрожающе. Так, словно он готов перерезать кому-то горло, пролить кровь, а затем, возможно, еще, бл*ть, и станцевать в ней.

Он ходит туда-сюда перед камином, не пряча крыльев. Они периодически расправляются, а затем снова складываются, будто живут своей жизнью.

Какого х*я он так взбешен? Это я ― та, чей разум был встревожен.

Он двигается так стремительно, что я не успеваю сфокусировать на нем взгляд, и внезапно мужчина оказывается на мне, разложив свои крылья вокруг нас, образуя замкнутое пространство, где только мы вдвоем. Ну, и моя вагина, безусловно. Пахнет цитрусом и шалфеем. Не от моей вагины, конечно. Этим ароматом пропитан воздух между нами. Было бы странно иметь влагалище, которое источает аромат цитрусовых и шалфея. От всего происходящего и нашего дыхания в унисон, я даже забываю, что злюсь на него.

― Я не хотел влезать туда, но, черт подери, увидел, и теперь не могу отпустить это, Делл.

Его дыхание обжигает меня, а слова вибрируют на моей коже.

― Впусти меня еще раз, прошу.

― Ты сейчас шутишь?

Он сгибает руки в локтях и дрожит в попытках удержать свой вес надо мной.

― Я не шучу, смертная. Впусти меня.

В каком-то смысле я готова впустить его, так как, несмотря на то, что уединение с этим мужчиной пугает меня до чертиков, ощущаю, как его полуобнаженное тело прижимается ко мне… а я далеко не святая. Моя вагина в восторге от грубости, я знаю это и уверена, что Аэро сделает так, что ей понравится. И теперь я фантазирую об этом, а моя киска пульсирует и увлажняется. Бл*ть. Я даже не могу винить свою вагину за это, так как осознаю, что мой мозг сделал половину грязной работы за нее.

Я чувствую, как что-то упирается в мое бедро. Задерживаю дыхание и инстинктивно подаюсь вперед… Да ну нах*й, предательское тело. Меня словно подменили.