– Ты порвешь мне блузку.

– Куплю новую, – она не собирается выпускать меня. Улыбаюсь. Хорошо. Это не совсем то, чего бы я хотела для первого раза. Мне нравится лишать девственности своих подружек с осторожностью, но, к сожалению, у Келси не будет такой возможности.

Крадучись проникаю в читальный зал, Келси не отстает. Мы уже внутри, но до сих пор ничего не видим из-за шкафа, преграждающего путь. Увеличиваю в камере звук, поскольку слышу безумное бормотание за книгами, и мне хотелось бы позже расшифровать его. При условии, конечно, что это «позже» когда-нибудь наступит.

Чувствую толчок в спину, Келс показывает на длинную стойку для выдачи книг слева от нас. Хорошая девочка. Тяжелый массивный стол будет лучшей защитой, чем книжный шкаф высотой по пояс, за которым мы сейчас прячемся. Делаю ей знак, чтобы переместиться к нему. Она движется очень медленно и тихо, и я прикрываю.

– Мы на месте. Что теперь? – шепчет она сквозь крепко стиснутые зубы.

Роюсь в кармане жилетке и протягиваю микронаушник с модулем питания. Она берет его без раздумий, крепит микрофон к отвороту блузки и прячет модуль питания сзади под пиджак.

– А сейчас не двигайся, – шепчу ей и встаю. Я хочу сделать быструю обзорную съемку помещения.

В глубине комнаты я вижу стрелявшего. Быстро оценив обстановку, понимаю, что он следит за действиями полиции. Глухой сукин сын даже не понял еще, что к нему сюда сумели пробраться двое. Он слишком занят происходящим на улице. Давай-давай, придурок, постой там подольше, и снайперы разнесут твою тупую башку. Будто услышав меня, он пятится от окна, крепко сжимая в руках пушку. Снова ныряю под стол и пытаюсь понять, отснялся ли материал, который будет показан зрителям KNBC и полиции. Келс смотрит на меня с немым вопросом.

– Не бойся, это всего лишь стрелок-одиночка, – даже в критической ситуации я стараюсь не терять чувства юмора. – У него броник и маска, не считая пистолета-пулемета «Узи», – шепчу ей на ухо, стараясь не замечать запах шампуня и духов.

Она судорожно сглатывает и кивает в знак согласия. Келси до сих пор бледна, но страх понемногу покидает ее.

Делаю глубокий вдох. Сейчас или никогда. Заткнуться и прыгнуть. Кладу камеру на пол и снимаю жилетку. Не хочу, чтобы псих с пушкой подумал, что я прячу на себе оружие.

– Что ты делаешь? – шепчет она, наблюдая, как налаживаю микрокамеру.

– Схожу поздороваюсь, – на ее лице отражается легкое удивление, усмехаюсь: – Я умею это делать, когда хочу, – и, огибая стол, шепчу ей: – Жди здесь, пока не подам сигнал.

Пригнувшись, двигаюсь поближе к стрелку. Гари прав – я ненормальная. Но сейчас у меня намечается эксклюзив. И если я выживу, это будет великий день. По мере приближения начинаю медленно разгибаться в полный рост. Наконец, вижу то, что я больше всего опасалась. В углу двое взрослых закрыли собой десяток сбившихся в кучку детей. Черт! Одна из женщин увидела меня, и я быстро прикладываю палец к губам с просьбой молчать. Она кивает.

Делаю еще один шаг, и псих замечает меня. Смотрю на стрелка и медленно поднимаю руки ладонями вверх, чтобы он увидел – я не вооружена. Затем поворачиваюсь спиной – я не прячу оружие.

Медленно разворачиваюсь, молясь, чтобы мне не выстрелили в спину, и замечаю, что каким-то образом камера оказалась на столе. Она включена и направлена прямо на нас. Судя по всему, Келси хочет заснять мою гибель, чтобы проигрывать этот ролик во время офисной рождественской вечеринки и других праздничных мероприятий.

Стрелок целится дулом пистолета мне прямо в сердце.

– Кто ты? – доносится из-под черной маски. Видны только темно-карие глаза, прожигающие меня насквозь.

– Меня зовут Харпер Кингсли, я работаю на KNBC, – под дулом «Узи» мне тревожно, так как эти машинки очень чувствительны к малейшим движениям пальцев, а наш приятель уже почти на взводе. – Хочешь поговорить с нами?

Он кивает. Хорошо, просто замечательно.

– Ладно, приятель, тогда давай договоримся. Я здесь вместе с подругой-репортером…

Он напрягается и сильнее ухватывает пистолет.

– Где она?

– Я здесь, – вижу, как Келс поднимается из укрытия. Она копирует мои движения, подняв руки, и медленно делает шаг вперед. – Мы не собираемся причинять вам вред или обманывать. Вы можете поговорить с нами. Мы выслушаем, а Харпер заснимет все это на пленку.

Он снова кивает.

– У вас есть камера?

– Да, сзади, – указываю на стол.

– Принесите.

– Хорошо.

Медленно иду назад. Келс не двигается то ли от страха, то ли от храбрости. Но я рада, что она его не нервирует.

– Послушайте, - говорит она, заметив клубок тел в углу. – Почему бы Вам не отпустить детей? Они напуганы.

Ее голос звучит уверенно и низко и мне кажется очень искренним. Надеюсь, нашему психу тоже так кажется.

Беру камеру и возвращаюсь, чтобы встать позади Келс. Отличный ракурс для того, чтобы снимать их вместе. Он смотрит на детей.

– Неужели необходимо оставлять их тут? – снова мягко спрашивает Келс.

– Я не знал, что они будут здесь. Обычно в этом зале не бывает детей.

– Они были на экскурсии, – Келс осторожно приближается к ним и быстро осматривает. – Вы в порядке?

Одна из женщин кивает, от страха не в силах сказать что-либо.

Наши рейтинги должны сейчас взметнуться вверх, как ракета. Чертовски здорово! И намного более захватывающе, чем вялое полицейское преследование нарушителя на автобане Санта-Моника.

– Хорошо. Мы сейчас выведем вас отсюда, – мягкий голос Келси развеивает страхи женщины. А ее пальцы стараются коснуться и погладить как можно больше рук и склоненных головок детей. Кажется, она придала им мужества, когда обрела свое собственное. Келси встает и двигается обратно к стрелку.

– Если Вы хотите, чтобы мы помогли вам, отпустите детей.

– Сюда войдет полиция.

– Нет, они этого не сделают, – убеждает его Келси. Очевидно, ей не хочется обсуждать такие вопросы. Если этот тип хочет выйти в эфир, ему надо придерживаться правил.

– Сюда никто не войдет, если вы отпустите детей. Они очень волнуются за них. И Вам это зачтется.

Он сомневается секунду, а затем кивает Келс. Она немедленно направляется в сторону женщин и детей, чтобы быстрее их вывести, пока стрелок не изменил решение.

Женщины подхватывают как можно больше детей, помогают им встать. Келси также прилагает все усилия, мягко подталкивая их к двери. Поворачиваюсь с камерой, чтобы запечатлеть их безумный рывок к свободе и горжусь, что мы смогли им в этом помочь.

– Стоп! – орет стрелок, как только они достигают выхода.

Черт! Ты, псих с пистолетом, пугающий детей, – как я буду рада, когда полиция схватит тебя за задницу. Вижу испуганные глаза Келси – план пошел наперекосяк. Она настороже и готова изменить тактику.

– Эта остается! – дулом пистолета он показывает на одну из женщин. Судя по бейджу, это сотрудница библиотеки. Та останавливается, спускает с рук пару детей, выталкивает их за дверь, а затем медленно возвращается.

– Иди сейчас же сюда, сука!

Вздыхаю. Это несправедливо. Не для такой привлекательной женщины, как эта. Еле сдерживаю смешок – склонности дают о себе знать даже в таких ситуациях, как эта.

Женщина подходит ближе и проскальзывает позади меня, придерживаясь за край моей блузки.

– За дверью много полицейских, – шепчет она.

Киваю, продолжая снимать Келс и бандита. Теперь самое главное убрать наши задницы с линии огня и позволить копам сделать их работу.

– Спасибо, – улыбается Келси и устраивается за читальным столом. – Почему бы Вам не присесть и не поговорить со мной? Расскажите, в чем проблема? С какой целью вы здесь?

Я – под впечатлением. Келси держится просто отлично. Она поправляет волосы и блузку и с каждой секундой все больше становится собой – профессионалом, которого я знаю.

Стрелок вскидывает голову и отводит дуло пистолета от Келс. Я рада, что он сделал это. Чамберсу сильно не понравится, если мы потеряем ее в первый же выезд.