– У тебя появился поклонник, – киваю на юношу, который, неторопливо раздевая мою партнершу взглядом, закрывает дверцу своего шкафчика. Если он не прекратит это, я повыдираю ему глаза.

Келс смотрит в его сторону, расплывается в улыбке и машет рукой.

– Эй, ты заигрываешь с ним? – смеюсь, отталкиваясь от шкафчиков, и мы идем на урок истории.

– Не доверяй никому и не думай, что кто-либо вне подозрений.

Отличная философия, Келс. Я отстаю от нее на пару шагов и позволяю немного смешаться с толпой. Ей удается завязать разговор с тем футболистом. А я захожу в класс и представляюсь мистеру Вебберу, учителю. Господи, ну почему в этой школе нет училок? Опять занимаю место в конце класса, чтобы наблюдать за своей партнершей. Она все еще строит глазки футболисту. Качаю головой: могла ли я ошибиться на ее счет? Вряд ли.

В памяти всплывают картинки моей школьной жизни. Я была популярной и умела лавировать между разными группками. В течение четырех лет играла за школьную баскетбольную команду, а на выпускном вечере произнесла прощальную речь. Это, конечно же, удивило моих приятелей, так как я всегда говорила им, что у меня твердая тройка по всем предметам. Так было проще, особенно из-за того, что я была на два года младше, чем все остальные. Это выделяло меня среди других, не меньше, чем мой рост. Родителям пришлось заниматься со мной дома по предметам начальной школы, поскольку мы с братьями были объектами множества угроз со стороны не столь либерально настроенных людей, как наша семья. Поэтому, когда после возвращения в Новый Орлеан я пошла в общественную школу, меня быстро перевели в старшие классы.

Получив стипендию университета Тьюлейн, я выбрала журналистику, чем немало удивила всю семью. Четверо моих старших братьев все как один традиционно выбрали юриспруденцию. Одноклассники видели ряд моих фильмов и пародий на документалку, сделанных в учебные годы. Но мама ожидала от меня большего. Она была разочарована, считая, что с моими мозгами можно было стать кем угодно. А я ей ответила, что я – уже кое-кто (по крайней мере, для нее), так что беспокоиться не о чем.

Улыбаюсь, с нежностью вспоминая наш разговор, и возвращаюсь мыслями к Келси. Она действительно открыто заигрывает с этим спортсменом. Зная ее теперь довольно неплохо, могу предположить, что если он не даст ей желаемого, она его быстренько бросит.

Странно, почему она с Эриком? Чего она так боится? Или действительно влюблена в него?

До обеда нам удается высидеть на истории и химии. Затем, пока стоим в очереди в столовке, я разглядываю свою задумчивую партнершу.

– Что случилось, Крошка Ру?

– А, просто обдумываю слова Фрэнка.

– Фрэнка?

– Мальчика с урока истории.

– Ну и?

– Он знает, как и где все можно достать.

– Что ж, Келс, ты действительно можешь, если хочешь, не так ли? – делаю паузу, чтобы взять чашечку кофе. Пока ставлю ее на поднос, замечаю в руке Келси несколько пакетиков с сухими сливками. Решаю пока не спрашивать, для чего они.

– От него явно несло марихуаной, Харпер. Он был такой обкуренный, что практически ничего не соображал.

– А откуда ты знаешь, как пахнет марихуана? – легонько толкаю ее локтем, пока она берет бутылку воды со стеллажа.

– Я не настолько невинна, как выгляжу, куратор, – она хлопает ресницами, берет поднос и идет к столу. Ух ты, это уже можно занести в разряд мирных разговоров, приправленных шуткой! Черт! Следую за ней и останавливаюсь возле стола в ожидании реакции.

– Присаживайся, – наконец, с легкой улыбкой произносит она.

Ее руки проделывают под столом какие-то манипуляции, не видимые для меня. Прочищаю горло, проясняю ум и сажусь рядом.

– Ладно, – говорит Келси, и я чувствую, как она что-то кладет мне в карман пиджака. – Думаю, это сработает, когда ты со своей камерой будешь рядом, чтобы сделать хорошие кадры, верно?

– Угу, – собираюсь сунуть руку в карман, но она перехватывает ее.

– Не надо, – Келси оборачивается ко мне и продолжает, вкладывая в свои слова искренность, которую мне не доводилось от нее видеть, – Харпер, я пошла за тобой. Теперь твоя очередь. Доверься мне, – она легонько сжимает мои пальцы. – Пожалуйста.

Как я могу отказать? Киваю и подношу чашку кофе к губам.

– И какой у нас план?

– Мы встречаемся с Фрэнком после уроков. Он сказал, что поможет, если я докажу свою платежеспособность.

– Значит, нужны наличные.

– Блестящая дедукция, Шерлок. Достанешь их к концу дня?

– Я сделаю звонок, пока ты будешь на физкультуре, – выгнув бровь, с усмешкой парирую я.

– Не могу поверить, что ты упустишь такой шанс построить глазки!

– Спасибо тебе большое, но у меня нет никакого желания совершать должностное преступление, – делаю еще один глоток кофе. – Кроме того, это урок для смешанной группы, вместе с мальчиками, а у меня – узкая специализация. Сколько надо денег?

– Две штуки.

Я чуть не поперхнулась.

– Господи, Келс, что ты собираешься покупать?

– Кокс, – должно быть, на моем лице в полной мере отразился шок. Она усмехается, глядя поверх своей минералки. – Эй, ты же сказала, что хочешь сорвать крупный куш.

– Да, это были мои слова. Молодец, хорошо сработала.

– Цыплят по осени считают, а пока пойдем, поищем несушку.

– Хорошая метафора, Келс.

Глядя на часы в ожидании Олсена, опираюсь на капот машины Келс и немного нервничаю. Очередной урок скоро закончится, и я не хочу терять ее из виду. «Олсен, ну почему ты так долго возишься из-за каких-то двух штук баксов?»

Наконец, показался его маленький мопед.

– Ну, слава Богу! – торопливо подхожу, пока он поднимает забрало шлема.

– Босс сказал, что если ты потеряешь деньги, он достанет их из твоей задницы, – с этими словами Олсен вручает мне толстый конверт.

Его оранжевые волосы, торчащие из под шлема, смотрятся очень забавно.

– Это кто сказал, Чамберс или Сондерс?

– Сондерс.

– Пусть поцелует меня в задницу, – я пересчитываю купюры перед тем, как засунуть в карман. – А теперь убирайся отсюда и купи себе, наконец, нормальный мотоцикл.

Игриво шлепаю его по шлему и легкой трусцой возвращаюсь в школу. Уже почти достигнув лестницы, вижу, как Келс с футболистом сворачивают за угол здания, и намереваюсь спрятаться. Но она заметила меня и взмахом руки приглашает подойти.

Они направляются на стоянку к машине Келс. «Какого черта? Доверься ей, Харпер». Делаю глубокий вдох и неспешным шагом приближаюсь к ним в ожидании дальнейших событий.

– Черт! – футболист восхищенно гладит блестящий корпус авто. – Откуда это у тебя?

– А, это подарок папика на мой прошлый день рождения, – Келс облокачивается на машину. – Ну, ты принес?

– Покажи бабки.

Она смотрит на меня, и я слегка киваю.

– Они у меня есть, – она делает мне знак подойти к машине. Футболист испуганно пятится.

– Стой! Она же – коп!

– Кто? Она? – Келс тычет в мою сторону пальцем. – Ничего подобного. Она даже мало похожа на разумное существо.

Вот так так, Келс, я тоже тебя люблю!

– Я думал, она тебя пасет.

– Так и есть, – Келс берет его за руку и притягивает поближе к себе. – Но, знаешь, если у папика есть бабки, он может сам решать, кого назначат его малышке. Он выбрал ее, и ему разрешили, – она с улыбкой поворачивается ко мне: – Верно говорю, синеглазка?

Делаю глубокий вздох, прежде чем кивнуть, и тут замечаю фамилию на спине рубашки паренька – Сондерс. Боже, неужели правда? Если да, кажется, мой ангел-хранитель сегодня не дремлет.

Келс протягивает ко мне руку с видом полного отсутствия интереса к моему существованию.

– Что?

– Деньги дай.

– Сейчас, – из кармана вместе с конвертом подцепился пакетик сухих сливок. В недоумении разглядываю его, в то время как она забирает и то, и другое. Теперь понятно, для чего были нужны сливки. Умно придумано, Келс, очень умно.