- Да.

- Хорошо, давай иди, я сейчас.

Когда Волк покинул номер, Ринальди кое-как поднялся и подошел к вешалке, чтобы одеть пальто. Рядом с вешалкой для удобства гостей располагалось зеркало, старик заглянул в него и глубоко вздохнул. За последние несколько лет он весь высох, как будто растаял, сейчас тело его больше походило на скелет обтянутый сморщенной старческой кожей. Жизненные силы покидали его и Ринальди это знал. Но он должен был сделать последнее усилие.

Уже в машине Волк, внимательно посмотрев на Густаво, поинтересовался:

- Магистр, вы что-нибудь ели? Может, заедем куда-нибудь, перекусите?

- Нет, Волк, не нужно. Ты же знаешь, моего аппетита давно уже хватает только на то, чтобы посмотреть, положить что-то в рот получается не каждый раз. Хотя выгляжу я так неважно совсем не из-за еды.

Оба замолчали, машина тронулась с места. Ринальди знал, Волк интересовался его здоровьем совсем не из сострадания, скорее всего он вообще не был способен на это чувство, просто он боялся за свое будущее. Ринальди давно чувствовал, что угасает и Волк это видел, но это происходило как-то не так заметно. Сейчас же Густаво предстояла схватка, которая при любом исходе грозила забрать все его силы. В глубине души он чувствовал, что домой уже не улетит, хотя это вряд ли кого-то могло расстроить – за всю свою длинную жизнь Ринальди так и не обзавелся семьей. Единственным человеком, которого могла расстроить смерть Магистра был как раз Волк. Он почти всю свою жизнь был правой рукой, точнее сказать черной тенью руководителя ордена, но при этом оставался всего на всего мыслителем и поэтому не мог даже рассчитывать на то, чтобы занять его место. Более того, следующий Магистр, а может и восстановленный в правах Совет сильнейших, наверняка решит убрать таинственного и опасного убийцу. Так что получалось, что близкая смерть Великого Магистра автоматически означала конец загадочного и ужасного Волка. О его личной жизни, кстати, ничего не знал даже сам Ринальди. Временами он куда-то исчезал, но всегда тогда, когда не был нужен Магистру. Родных и близких его, если таковые имелись, никто никогда не видел. Сам же Волк думал о том, как хорошо было бы просто уйти на покой, покончить, наконец, с этой работой, но шансы на такой исход виделись ему слишком уж призрачными. Правда, он еще не знал, что Великий Магистр имеет на его дальнейшую судьбу свои планы, вполне определенные и закрепленные.

Где-то через час автомобиль прибыл в центр Макеевки и остановился возле ТЮЗа, по словам Стойнева и Гладкого именно в этом районе они упустили Врага и присоединившуюся к нему ситру. Здесь и нужно было начинать поиски. Ринальди за время поездки узнал у Илиевски, что со вчерашнего дня никто из пропавших не пользовался ни своим телефоном, ни сим-картой, вполне логично было предположить, что они приобрели новые. Была, конечно, вероятность, что они совсем залегли на дно и решили отрезать себя от внешнего мира, но первый вариант все равно нужно было проверить. Кроме того, думал Густаво, пропавшие должны были где-то ночевать, и эту проблему они могли решить двумя способами: либо поселиться у кого-то из друзей или родственников Врага, либо арендовать съемную квартиру. В связи с этим Илиевски получил три задания: первое – проверить всех родственников и друзей Врага, кто живет в Макеевке, второе – пообщаться со всеми агентами недвижимсоти в городе на предмет съема вчера квартиры молодыми парнем и девушкой, и третье – установить слежку за офисом адвоката Глэйва и за купленным им домом. Сам же Ринальди решил заняться магазинами, причем не только по продаже телефонов, ведь беглецы должны были что-то есть.

- Ну что, подробная карта готова? – прохрипел с заднего сиденья старческий голос.

- Да, Магистр, все готово, - Волк вместе с водителем склонились над монитором навигатора.

- Тогда двигайте к ближайшему магазину и притормозите на пару минут возле него, - Густаво знал, что этого времени хватит для того, чтобы его Лийа, покинув тело, пообщалась с Лийа продавцов в этом магазине. Ведь у них у всех есть своя собственная память никак не связанная с физической, а встреча с Врагом всегда оставляет неизгладимое впечатление на Лийа.

Через минуту машина приостановилась возле первого магазинчика и Ринальди, сосредоточившись, ощутил, как покидает свое тело…

8

Воздух был свеж и прохладен. Вова стоял посреди небольшой комнаты без окон. Стены и дверь были из белого материала похожего на пластик. В четырех углах потолка горели вмонтированные в него яркие лампы. Каждая была похожа на сферу, наполовину утопленную в угол. Возле каждой лампы на потолке виднелось небольшое решетчатое отверстие. Из этих отверстий, как подсказывало Вове тело, и шел свежий прохладный воздух. Мебели в комнате было немного. В одном углу стоял высокий стол на одной очень хрупкой на вид ножке с широкой круглой платформой. Возле него стояло два стула с круглыми мягкими и высокими как в барах сиденьями и мягкими полукруглыми спинками. В противоположном углу комнаты стоял широкий зеркальный шкаф, занимая три четверти стены. Два других угла были заняты изящными вазами с росписью похожей на китайскую. При этом изяществу нисколько не мешала их высота в половину человеческого роста. В вазах красовались какие-то вьющиеся растения. Стебель каждого растения поднимался над золочеными кромками сантиметров на сорок, а затем волнистыми прядями спадал ниже середины вазы. В комнате был слышен только кондиционер, больше ни звуков, ни запахов не было. Вова решил долго не осматриваться, а побыстрее узнать, что же за дверью этой комнаты.

Когда он подошел и взялся за ручку, сквозь шум охлаждающего прибора его уши уловили какое-то знакомое гудение. Вова замешкался, но прислушавшись к себе понял, что этот звук не вызывает в нем тревоги или страха. Он осторожно приоткрыл дверь и промелькнул в следующую комнату. Но то, что он увидел, заставило его открыть рот и временно потерять дар речи. Он стоял у стены огромного круглого зала, похожего на крытый стадион с двухъярусными трибунами. Верхний ярус выступал из стен стадиона на расстояние в четверть нижнего, а между ними тянулась полоса пространства метра два высотой. Именно на этом огромном, в длину всей окружности зала, балконе и стоял Вова. Справа от него трибуны все меньше выступали из стен и в конце концов обрывались. А между ними в центре до самого потолка высился чудовищных размеров цельный экран, у основания которого размещалась сцена. Если бы это был настоящий стадион, то она бы заняла треть футбольного поля. Остальные две трети этого «поля» занимали невысокие обитые голубой тканью кресла. Они же заполонили и все пространство трибун. Потолок зала казался огромной сплошной лампой. Он каждым своим сантиметром источал мягкий приятный свет. Вова увидел все это так четко, будто вокруг не было ни души, и никто ему не мешал, но это было не так. Весь зал был заполнен людьми. Их здесь было сто, а может двести тысяч. И вокруг Вовы, на балконе, тоже стояли люди. Именно они своими разговорами и создавали тот единый гудящий звук, который там, в комнате, показался таким знакомым. Шумел весь зал. В окружающем пространстве витало радостное трепетное напряжение, ожидание чего-то величественного. Каким-то образом это ощущение передалось и Вове. Он, повинуясь непонятному зову, сосредоточил свое внимание исключительно на распростертой внизу сцене, как бы предчувствуя, что там скоро произойдет что-то очень важное. Вова понимал, что его никто не замечает, но это уже не казалось чем-то необычным, ведь он каким-то образом осознавал, что видит сон.

Вдруг свет погас, и зал заполнили кромешная тьма и абсолютная тишина. Сердце Вовы замерло, но не от страха, а от ожидания. На черном фоне появился огромный синий прямоугольник. Это был экран. Его цвет начал медленно переливаться всеми оттенками синего: от темных к более светлым. Когда игра цвета достигла небесно-голубого оттенка, экран вдруг «взорвался» ослепительно белой вспышкой. Вове пришлось прищурить глаза. Но уже в следующий момент он открыл их настолько широко, насколько мог. Сменив вспышку, прямо из экрана, оборачиваясь вокруг своей оси, не спеша выплывала прекрасная бело-голубая планета. В диаметре она была равна меньшей из сторон экрана, и Вова сразу прикинул, что ее нижняя часть проплывает над основанием зала на высоте всего двух-трех метров, практически над головами зрителей. Сейчас он завидовал тем, кто сидит внизу перед сценой. Достигнув центра зала, планета прекратила движение вперед, но продолжала вертеться по оси. Экран, породивший чудесный шар, погас. Зрелище было воистину прекрасно и продумано до мелочей. Прозрачная атмосфера, насыщенная замысловатыми кружевами облаков, светилась и открывала взору присутствующих нежно-зеленые громады материков и мелкие островные россыпи, и, конечно, глубокую синеву бескрайних океанов. Планета просто завораживала!