Агнес опустошила шкаф и ящики, вытащив все, что принадлежало Энтони. Она действовала стремительно, губы были плотно сжаты, в глазах не осталось ничего, кроме холодного цинизма. Агнес быстро упаковала вещи. Жизнь ее кое-чему научила. Она получила достаточно подтверждений тому, что она и Энтони были не более чем страстными любовниками. Факт, что в шкафу хранилось мало его вещей, говорил сам за себя.

Когда спустя несколько часов какой-то человечек пришел за вещами Энтони, Агнес молча вручила посланцу чемодан и захлопнула дверь перед самым его носом. Ах, если бы она могла так же легко захлопнуть дверь своего сердца и больше не вспоминать Энтони Форнари!

А через час на другом конце Нью-Йорка Энтони стоял в своей спальне и, сжимая от ярости кулаки, рассматривал брюки, разложенные слугой на кровати.

— Мне очень жаль, но все три ваших костюма, которые я забрал из квартиры мисс Реймонт, выглядят так же. — Слуга с трудом сдерживал улыбку. — Гульфики вырезаны на всех брюках, и довольно неаккуратно.

Энтони ураганом пронесся к телефону и стал нервно набирать номер, который помнил наизусть. Неожиданно он остановился и положил трубку. Нет смысла что-либо обсуждать — он вычеркнул Агнес из своей жизни навсегда. Уголки его губ приподнялись в сдержанной улыбке. Он предвидел такой поступок Агнес. Она была страстной во всем — в сексе, в работе, в быту, и именно эта черта ее характера притягивала Энтони. Поостыв, он признал за Агнес право на подобное к нему отношение. Безусловно, он лично должен был сообщить ей о разрыве, и уж конечно ее следовало оградить от публичного унижения.

Прошло чуть больше недели с того дня, когда Энтони сообщил Агнес о своей предстоящей женитьбе и исчез из ее жизни.

Дни Агнес текли как обычно, но она все еще чего-то ждала. Ждала чуда, надеялась, что Энтони передумает. К среде она смирилась с неизбежностью расставания и решила, что пора съезжать с квартиры. И, хотя в самой глубине ее души теплилась надежда, Агнес старалась не прислушиваться к своим чувствам.

Звонок Бруно из Рима в понедельник днем стал последним гвоздем, забитым в гроб ее счастья, мысль о котором Агнес все еще лелеяла. Большой прием по поводу обручения Энтони Форнари и Франчески Балардини состоялся.

И, если Агнес были нужны еще какие-то подтверждения окончательного разрыва с Энтони, она могла заглянуть в сегодняшнюю утреннюю газету, лежащую на кухонном столе: в колонке светских сплетен была помещена информация о помолвке, снабженная фотографией. Агнес смяла газету, завернула в нее любимую чашку, положила поверх кухонной утвари, упакованной в большую коробку, и села посреди кухни на пол. Конец...

В пятницу вечером Агнес договорилась, что в понедельник не выйдет на работу, так как запланировала на этот день переезд. Агнес не могла жить в квартире, которая напоминала об Энтони, о нанесенном им оскорблении, о пережитом ею унижении. Деньги, вырученные от продажи квартиры, Агнес намеревалась отдать на благотворительные цели.

После памятного приема Агнес совсем не могла спать, она обессилела, но, возможно благодаря этому, острая изнуряющая боль постепенно переросла в полное равнодушие и отстраненное спокойствие. Нельзя винить во всем одного Энтони, рассудила Агнес, старавшаяся быть честной по отношению к нему. Она призналась себе, что любила слишком сильно, забыв о здравом смысле, и дала себе слово, что никогда больше не позволит кому-либо причинить ей боль, подвергнуть столь сильному унижению еще раз.

Агнес всегда прятала от возлюбленного ту наивную девочку, какой была на самом деле. Перед Энтони она представала в образе блестящей светской леди, умеющей вести серьезные дела. Ну что ж... Слишком поздно. Энтони женится на другой, а девочка из канзасской глубинки исчезла навсегда. Агнес приняла решение победить Энтони — и была тверда в своем намерении.

Возвращение к жизни началось в субботу. Агнес сняла небольшой коттедж в разумном отдалении от Нью-Йорка. За вещами должны были приехать через два часа. Надо как-то убить время. Телефон еще не отключили, можно позвонить Дику, но у Агнес не было настроения обсуждать с кем-либо собственные дела. К тому же она злилась на Бруно за его неуместную шутку. По его словам, во время помолвки он намекнул деду и Энтони, что его собственная помолвка с Агнес тоже не заставит себя долго ждать. Несносный дьяволенок Бруно никак не мог обуздать свою фантазию!

Услышав звонок в дверь, Агнес облегченно вздохнула. Слава Богу, грузчики приехали раньше — неслыханный случай! Она открыла дверь, и приветливая улыбка, расплывшаяся было на ее красивых полных губах, увяла. На Агнес в упор жестко смотрели темные глаза Энтони Форнари.

Она не успела захлопнуть дверь — Энтони оказался проворнее и проскользнул мимо Агнес в квартиру.

— Что тебе нужно? — Ее голос звучал требовательно, а в голове была одна мысль — не выдать волнения.

И опять предательская надежда слабо шевельнулась в сердце Агнес. Она сожалела, что не надела чего-либо наряднее, чем старые хлопковая рубашка и узкие черные трикотажные брюки.

Энтони довольно долго рассматривал Агнес, и это позволило ей справиться с ошеломлением от его внезапного появления и овладеть собой. Судя по жесткому взгляду и слегка напряженным чертам лица, Энтони пришел искать не примирения.

— Я тебя спрашиваю: что тебе нужно? — холодно повторила Агнес.

Сегодня Энтони выглядел привлекательным как никогда. Грубый шерстяной свитер и простые джинсы подчеркивали его мужественность. Он не отводил взгляда от Агнес ни на секунду, и кровь все быстрее и быстрее бежала по сосудам молодой женщины. Агнес ощутила прилив желания, и в первый раз за эти долгие, мучительные дни легкий румянец проявился на ее осунувшемся от страданий лице.

— Хотел посмотреть, как выглядит скорбящая женщина, — ответил Энтони, продолжая жадно рассматривать Агнес.

Его глаза пробежали по лицу, далее вниз по распущенным волосам, остановились на груди и, поблуждав по тонкой хлопковой ткани рубашки, спустились к бедрам и к великолепным, идеальной формы ногам, обтянутым черными брюками. Взгляд Энтони остановился на босых стопах и тем же путем медленно вернулся к лицу Агнес.

— Я не буду сводить с тобой счеты из-за того, что ты испортила несколько моих костюмов.

Агнес нервно сглотнула, ее щеки стали пунцовыми. Правда, она уже успела забыть о своей попытке реванша, но искромсанные костюмы и возвращенные подарки казались пустяком по сравнению с нанесенной ей обидой. Агнес вскинула голову — само достоинство — и бросила:

— Ты можешь себе это позволить.

— Конечно, это пустяк — по сравнению со стоимостью этих апартаментов. А ты, я вижу, времени зря не теряла. Продаешь квартиру? Ты вернула мне все подарки. Я спустил тебе и это оскорбление. — Неожиданно он поймал руку Агнес и попытался притянуть молодую женщину к себе. — Но я никогда не позволю тебе выйти замуж за Бруно ради того, чтобы он смог заполучить наследство раньше времени. Скорее я увижу тебя в аду.

Энтони сверлил ее взглядом, но речь была безмятежной. Однако Агнес почувствовала, что он сохраняет хладнокровие огромными усилиями воли и находится на грани срыва.

— Отпусти меня! — потребовала она.

— Отпущу, когда пообещаешь мне не путаться с Бруно.

Агнес едва не рассмеялась Энтони в лицо. Он воспринял болтовню Бруно со всей серьезностью! Перспектива женитьбы племянника на Агнес кажется Энтони реальной!

Но Агнес не желала облегчать жизнь предавшему ее мужчине. Как он посмел прийти сюда и угрожать ей?!

— Я могу жить с кем хочу и выйду замуж за кого хочу, а ты ко мне не имеешь никакого отношения. Ты не забыл, что помолвлен и собираешься жениться? И как тебе только удалось вырваться из цепких коготков невесты на следующий же день после помолвки?! Или она не так сильно к тебе привязана, как ты рассчитывал? Убирайся.

Агнес дернулась, высвободила руку и направилась к лестнице. Извергая проклятия, Энтони резко подался вперед и ухватился за полу ее рубашки. Агнес тянулась что есть сил вперед, но Энтони держал так крепко, что пуговицы на груди рубашки не выдержали неделикатного обращения и одна за другой отлетели на пол, а Агнес, попятившись, упала в объятия Энтони. Она попыталась ударить его локтем в живот, но Энтони быстро развернул ее к себе лицом и крепко прижал к сильному телу. Агнес честно старалась вырваться, но удары ее кулачков не производили на Энтони впечатления.