ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Очнувшись от короткого и беспокойного сна, Кальпурния обнаружила себя запутавшейся в простынях и заморгала от утреннего света, проникавшего сквозь штору и защищенное полем окно. Как сообщили часы на письменном столе, она проспала меньше пяти часов, но при этом чувствовала себя значительно более отдохнувшей, чем можно было подумать, а настроение было лучшим за несколько дней. Даже тишина в ее покоях оказалась неожиданно приятна, хотя в первую пару дней здесь она то и дело резко просыпалась из-за ощутимого отсутствия шума, к которому привыкла в казармах, с неясной уверенностью, что проспала.

Она потерла лицо рукой и скривилась. Хотя она и позволила бригаде медиков Арбитрес промыть ей глаза после того, как выбралась из пекла Врат Аквилы, кожа по-прежнему была в грязи, а волосы воняли густым, странным горько-пряным дымом. Этим утром предстоит много дел, столько всего надо проверить, изучить первую зацепку касательно того, кто организовал эти нападения. Двое арестованных, которых нужно занести в каталог и допросить, затем начнется преследование, и она будет над всем этим надзирать. Криминалисты-вериспекс наверняка уже раздобыли что-то новое со вчерашнего дня, когда она с ними разговаривала. Во всяком случае, для них же лучше, если они это сделали, за пять-то часов. И она определенно должна прислать отчеты остальным трем генералам-арбитрам, но сначала надо собраться и поторопиться…

 Она остановила себя. Если бы были какие-то срочные новости, ее бы разбудили. Соображение номер один: высокопоставленному арбитру не пристало приступать к новому рабочему дню грязной и вонючей, как помойная кошка.

Десять минут спустя она вышла из кабины аблютория, расположенного в задней части ее покоев, хватая ртом воздух от резких струй воды, но чувствуя себя заново рожденной. Осмотревшись, она обнаружила свежую униформу, разложенную на кровати, и стопку записок на столе. Видимо, коридорные пришли, как только поняли, что она проснулась. К этому тоже надо привыкнуть, подумала она, раскладывая записки и читая, пока одевалась.

«АРБИТР КАЛЬПУРНИЯ —  лорд-маршал Дворов получил от вас первый сводный отчет и запрашивает следующий в удобное для вас время этим утром и по мере развития событий. В данный момент я уполномочен подтвердить вашу делегацию четвертого уровня для продолжения этого дела. —  Павлос Калапек, адъютант лорда-маршала». Она сузила глаза, застегивая ремень. Спать, пока другие ее ждут, —  это как раз то, чего ей совсем не хотелось. Но, перечитав письмо, она почувствовала себя уверенней. Делегация четвертого уровня означала, что она может заняться этим в любое время.

«Шира, вы проделали великолепную работу прошлым вечером, ибо к тому времени, как вы увидите это, верно будет именно «прошлым вечером». Что до меня, то на передний план вновь выходят дипломатические вопросы касательно тела убийцы. Министорум полагает, что за ним стоит наша поддержка, и он может попытаться вытребовать труп у Механикус. Я буду умиротворять беспокойства и не торопить события, пока не посовещаюсь с вами. ЛЕАНДРО». Подпись была такая же витиеватая, как его речь. Кальпурния сердито уставилась на нее. Политика, политика. Проклятый ублюдок-псайкер продолжал создавать неприятности даже два дня как мертвый.

«Арбитр-сеньорис, мы получили сообщение от епархии. Почтенный Барагрий передает свою радость по поводу того, что ночные взрывы вам не навредили, а также выражает надежду, что это не повлияет на встречу, запланированную на сегодняшний день. Арбитр-интендант Раф Дрэгер, клерк караула, Врата Справедливости». Значит, уровень защиты еще немного приподняли —  похоже, будто посланника из Собора выслушали у ворот и отправили восвояси.

Что ж, она рада, что Барагрий рад. Она и сама была рада, что осталась цела. В хаосе, который воцарился после взрыва, она постаралась отползти подальше от разлива горящего топлива. После первоначальной вспышки оно горело невысоким, дымным пламенем, и хотя это не был раскаленный огненный шар, как она ожидала, ничего хорошего из этого не вышло. К тому времени, как она оказалась на безопасном расстоянии, машины по обеим сторонам забрызгало, и они загорелись, а к тому времени, как поднялась на ноги, горящее масло растекалось по рокритовому полу туннеля желтым пламенным ковром высотой по лодыжку.

Едва контролируемый бедлам в воротах вдруг оказался совершенно неуправляемым. Пешеходы в ужасе ломились по мосткам наверху и под напором других с воплями падали через перила в огонь. Водители пытались пробиться наружу сквозь ряды транспорта, уничтожая всякую надежду на упорядоченную эвакуацию. Взрывы застали арбитров врасплох, как и всех остальных, но Кальпурния могла гордиться бригадами, которые стояли на воротах. Не дожидаясь приказов, арбитраторы в масках-респираторах уводили или вытаскивали горожан через внешние двери, в то время как отделения у внутреннего конца туннеля немедленно сформировали двойную линию из щитов и броневиков, и ни один гражданский, сколь бы он не обезумел, не прорвался сквозь нее в Августеум. Если взрыв был прикрытием для какого-то вторжения через этот укрепленный пост, то он потерпел неудачу.

Она подобрала значки, обозначающие ранг. Кто-то отполировал их и очистил от сажи и уличной пыли, оставшихся с прошлой ночи, и она слегка вздрогнула: это она должна была сделать сама, неважно, насколько устала. И она до сих пор не знает, кто убирается в ее покоях.

«Вниманию арбитра-сеньорис Кальпурнии. Уважаемая арбитр, у меня под вашим именем занесено в каталог пять арестантов, которые уже распределены по камерам предварительного заключения. Прилагаю детали первичного каталогизирования. Этим утром приведены в действие особые меры заключения двоих арестантов, которые вы затребовали прошлой ночью. Все арестанты теперь готовы к вашему суждению, а я жду инструкций по поводу дальнейшего обращения с ними. Номине Император. Транио дю Туа, ведущий каратель, группа Августеума».

Она поразмыслила над этим, пока надевала и пристегивала кобуру и ремни для переноски оружия. Эти двое, упоминавшиеся отдельно, были водителями повозки, которые сбежали из своего транспорта за несколько секунд до того, как тот взорвался. Ярче всего она помнила их спины —  обе мускулистые, с широкими плечами, над одной —  бритая голова с татуировкой, по другой, скрытой коричневой рубашкой слуги, хлестала тонкая светлая косичка, пока ее владелец бежал и прыгал в толпе.

Ноздри Кальпурнии были забиты дымом и незнакомым сладким ароматом, и это, вместе с толпой, которую приходилось расталкивать, вызывало неприятные воспоминания о событиях у храма Механикус. Оглянуться и посмотреть, следуют ли за ней другие арбитры, времени не было: она и так дала слишком большую фору, огибая края расширяющейся лужи огня, и теперь отчаянно пыталась не упустить беглецов из виду. Она попыталась криками заставить толпу расступиться, но те, кто мог расслышать ее в суматохе, были слишком напуганы, чтобы подчиниться, и через десяток шагов пришлось поставить дубинку на низкий заряд и расшвыривать ею людей, словно продираясь сквозь заросли джунглей.

Еще одно сообщение от Дрэгера, судя по штампу, менее чем двадцатиминутной давности.

«Арбитр-сеньорис, мы получили известия от ведущего вериспекса Барк у Врат Аквилы. Она сообщает, что первичное исследование события во Вратах завершено, и ждет вашего прибытия. Она также попросила передать, что там присутствуют другие. Номине Император».

К нему было прикреплено:

«Арбитр Кальпурния, я так понимаю, что этим утром вам нужно будет лично посетить Врата Аквилы. Я беру на себя смелость предупредить арбитра Баннона и собрать небольшой эскорт у центрального дока. К тому времени, как вы туда прибудете, они будут готовы к отбытию. —  Храсс, слуга».

 Значит, так его звали, или ее, или по крайней мере кого-то из них. До конца дня, решила она, надо будет их навестить и поговорить с ними. Они этого, по меньшей мере, заслуживают.