Вообще зажили крепко, но тем не менее разбойных нападений такая масса, что всех выдающихся даже и не перечислить.
В Петрограде созывается «Всероссийский съезд анархистов» и одним из вопросов там будет: «об экспроприациях», т. е. дело клонится к тому, чтобы этот промысл был, так сказать, узаконен и неподсуден. И это, ко всеобщему ужасу, не анекдот: «Новая жизнь» отмечает, что в Петрограде много солдат уже не удовлетворяется программой большевиков и охотно слушает анархистские рацеи, а в Гельсингфорсе будто бы над морским матросским собранием уже реет черный флаг, эмблема власти анархистов. Ох уж эти матросы, эта «краса русской революции»! Кто были их отцы и матери? — неужто и у тех уже не было ничего святого в душе? Трудно поверить, что на службе морю непременно теряется вера в Бога. Напротив, там Божий промысл явленнее, чем на земле, не знающей таких стихийных бедствий, как море. Почему же они такие атеисты?..
12 января. Вчера и «буржуйные» газеты вышли. Попробую передать вкратце все самое важное, что есть в них и в «большевицких» газетах за последние дни. Начну с последних, т. е. с «Известий р.с. и к. д.». Они теперь печатаются в реквизированной типографии закрытого «русского слова» и по внешности — совсем «Русское слово». Во-первых, воззвание президиума советов «Всем!», где сказано, что «рудневцы и другие буржуазные партии и группы, уцелевшие остатки белой гвардии и контрреволюционного офицерства, не успевшие переправиться к Каледину… вооружились чем могли и расстреливали 9-го января шествие рабочих и солдат. На всех почти площадях и улицах шествие демонстрации было встречено обстрелом из домов и с крыш… Совет предпримет все, чтобы совершенно разоружить буржуазию, вырвать у нее всякую возможность нападать на рабочий класс… Пусть рабочий класс найдет в себе силы подготовиться к организованному отпору буржуазии. Буржуазия хочет гражданской войны в самых острых ее формах. Мы будем вести ее так, что навсегда отобьем у буржуазии всякое желание нападать на рабочих. Пусть усилит рабочий класс свою армию… Пусть будет готов рабочий класс во всякую минуту выступить, как один, против буржуазии.»
Дальше — ликующая рецензия об открытии 3-го Всероссийского съезда Советов р. с. и к. д. Это было в несчастном Таврическом дворце 10 января. Собралось 625 членов (почти все большевики). В заседании выступили с приветственными речами и иностранные социалисты — Платтен, Ниссе, Репштейн, Вильямс и Ри. Их, речи перемежались пением и музыкальным исполнением «Интернационала». Председатель от Украинского с.р. и с.д. Затомский рассказал, что у них теперь две рады, и похвалился, что вторая — социалистическая — победоносно сметает первую, буржуазную. Большой успех имел матрос Железняков, тот самый, который требовал, чтобы Учредительное Собрание разошлось. Он оказался «начальником охраны Таврического дворца». Парень очень решительный — пообещал умереть на своем посту, но не пустить назад Учредительное Собрание.
Убийц Шингарева и Кокошкина предписано во что бы то ни стало разыскать и предать суду. Бедный А. И. Шингарев и Ф. Ф. Кокошкин были серьезно больны и, кажется, сами большевики возмущены таким концом. Шингарев недавно овдовел и оставил 5 человек детей безо всяких средств. Вот вам и «буржуй»! Слава Богу, умерщвление их обошлось без штыков. Они убиты несколькими выстрелами. Еще раз помянем их со всею душевной скорбью. Да будут они небожителями!
Мирные переговоры опять прервались. Троцкий вернулся в Петроград.
В Австрии будто бы началось серьезное революционное движение. Большевики не на шутку ждут, что революция охватит своим пожаром весь мир. По «Известиям», 9 января в Москве вышли на улицу не менее 200.000 демонстрантов. Пусть так, но это уж не так грандиозно, как в былые времена, когда революционное единство подсчитывалось для Москвы чуть ли не в миллионах людей. Убитых и раненых «Известия» насчитывают не более 30 чел. Ну что же? Что так мало — тому всякий порадуется, и даже самый заядлый буржуй. Зачем же тогда писать такие страшные воззвания к борьбе с буржуями? Теперь посмотрим, что пишут «буржуи», хотя бы в одном «Утре России»: «Нет слов для того, чтобы выразить весь ужас, весь кровавый кошмар совершившегося. Дикий, бессмысленный расстрел мирной и безоружной демонстрации 5-го января в Москве, такой же расстрел в Петрограде, заранее спровоцированное и психологически подготовленное зверское убийство Кокошкина и Шингарева, сплошное систематическое издевательство над Учредительным Собранием с ружьями и револьверами ворвавшихся туда диких банд, натравленных на депутатов», и т. д…
Немцы сказали Троцкому, что если делегация не согласится на их условия, то ими «через неделю будет занят Ревель».
Большевик Бухарин в заседании Учредительного Собрания заявил: «Пускай господствующие классы и их прихлебатели дрожат пред коммунистической революцией. Пролетариям в ней терять нечего, приобретут же они весь мир.»
Члены Учредительного Собрания скрываются, т. к. начались их аресты.
Знаменитые «Гебен» и «Бреслау» наконец попались в лапы англичанам. Они пытались пройти из Дарданелл в Средиземное море, но наткнулись на мины. «Бреслау» затонул, а «Гебен» выбросился на берег и разрушен бомбами с английских гидроаэропланов.
5-го января во время уличных демонстраций случайно ранен сам М. Горький. «Что посеешь, то и пожнешь». (Это я говорю.)
О демонстрации 9-го января «Утро России» сообщает, между прочим, «панику усилили конные милиционеры, которые с криком «стреляют, спасайся!» соскакивали с лошадей и бежали в подъезды домов. Лошади без всадников мчались вместе с бежавшим народом… Появились толпы бегущих солдат и красногвардейцев с винтовками и без винтовок, со свернутыми знаменами… Первой поддалась панике Красная гвардия, среди которой имеется много подростков. Эти подростки испугались стрельбы и открыли беспорядочный огонь… Паника, охватившая манифестантов, была страшная. Красногвардейцы, солдаты и рабочие лавинами текли по проездам и переулкам, с обезумевшими лицами. Женщины плакали. Слышались проклятия по адресу манифестантов.» Один из таких эпизодов я видел на Малой Лубянке и, грешный человек, подумал: «А что если бы в Москву вдруг заявился эскадрон немецких гусар, что осталось бы от наших великих революционных завоеваний!?»
Бонч-Бруевич телеграфирует Крыленке, что на Западном фронте осталось на версту только 160 штыков. Остальные, стало быть, разбежались по домам, по сухаревкам, по советским заседаниям и автомобильным экспедициям. На фронтах товарищи-солдаты уже заторговали лошадями, пушками и пулеметами. Румыны приступили к захвату Бессарабии. Русские наступают на Яссы, румыны на Кишинев. Сам черт не поймет, что делается!
Казаки воюют с большевиками за рудники. Украинцы за Полтаву, Житомир и многие другие места. Трудно даже разобраться, кто кого одолевает и где идут бои. А в Екатеринославе будто бы большевики обложили состоятельных лиц на 3 млн. рублей, и требуют сбора их в трехдневный срок. В Одессе комиссары союза моряков и торгового флота объявили о национализации флота и в управление пароходствами посадили своих комиссаров, а кассы опечатали. Доберутся, значит, и до Волги, а в частности и до Москвы. Как бы вот «не опечатали» эти записки, единственное, кажется, мое состояние.
Вон он какой, Железняков-то! «Мы, — заявил он, — чтобы вконец сломить сопротивление противников Советской власти, готовы расстрелять не единицы, не сотни, а тысячи, если же понадобится, то и миллионы.» Товарищ Абрам! Уступи свое место Железнякову!
Троцкий в своей ответной речи на 3-м съезде Советов представителям иностранных социалистов обмолвился насчет Учредительного Собрания, что оно «было бы упразднительное, а не учредительное собрание».
Оренбургские казаки под предводительством Дутова, если верить «Утру России», выбивают большевиков из края.
В Владикавказе, в Грозном и вообще в этой округе забирают власть в руки чеченцы и гонят оттуда русских без различия партийности. Погоня против «погон» идет вовсю. Муралов приказывает всем солдатам следить за этим важным делом и срывать офицерские и чиновничьи погоны, и, кроме того, «предоставляет такое же право и всему гражданскому населению». На что на другое, а на такое скверное дело у нас найдутся палачи и в «гражданском населении».